Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Нет. Самое парадоксальное – все на паузе. Позавчера как раз был день квартальных откатов… Но никто никому не звонил, никто не являлся и ничего ни у кого не требовал. Может, они сами пока разбираются с его наследием – кому теперь и как брать? Или же…

– Что? – Гектор изучал усталое, покрытое морщинами лицо юриста, смирившегося с положением дел в городе Кашине.

– Или же со смертью Карапета Варданяна все закончилось. Его посредников тоже отправили на тот свет. Хотя они были только пешки, шестерки. В Кашине уверены, что их убили строители-таджики, которым они не заплатили денег. Вполне в духе сквалыги Марго. – Юрист брезгливо поморщился. – Она жадная хищница, но Карапет особо ее не баловал – так, подачки. Они же… восточные люди… У них мужик всему голова, а женщина – просто инструмент на вторых ролях.

– Местный бизнес тоже считает, что Маргариту с мужем убили строители-мигранты? – уточнил Гектор.

– Да. Если бы Варданян был жив, все бы решили: это он ее убрал, потому что она его перестала устраивать как посредник и опасный свидетель. Но Варданян погиб в ДТП. Несчастный случай, хотя сначала мы все думали, что его прикончили. Но нет. Ему не повезло на дороге. А убийство Марго и ее муженька просто стечение обстоятельств. Им не следовало крохоборничать с шабашниками. Они ж тоже с востока, а восток – дело тонкое. Непредсказуемое.

Глава 27

Весь этот джаз

– В Кашине при Варданяне процветала коррупция – откаты бизнеса и поборы с сотрудников полиции внутри УВД, – мрачно подвела итог Катя, когда они держали путь в сторону федеральной столичной трассы. – Кашинский Мидас набивал карман. Однако при Веригине все прекратилось.

– Да? Прекратилось? – хмыкнул Гектор. – Честный благородный подполковник Веригин?

– Нам уже второй свидетель твердит, считая гаишника, что поборы разом закончились. – Катя не хотела пускаться в пустой спор насчет морального облика подполковника Веригина. – Более того, смерть Марго Мосиной и ее мужа вообще поставила крест на возможном расследовании злоупотреблений и взяточничества. Нет больше прямых доказательств для выдвижения обвинений, да и сами обвинения некому предъявлять – и организатор коррупционной схемы, и пособники-посредники мертвы. Даже если служба безопасности главка получит информацию, которую отыскал ты, Гек, никакого внутреннего расследования не будет.

– Мидас сдох, а убийство Мосиных обрывает нить к тому, что происходило при нем в Кашине. – Гектор глянул на Катю.

– То, что мы сейчас узнали от юриста, не имеет никакого отношения к зверской расправе над Гарифой. Да и со старым убийством сестер не связано тоже. Все, что мы узнали о поборах в Кашине, на Чурилов вроде не влияет. Хотя… может, и здесь какой-то подвох? Но мы с тобой его не видим. Мы сейчас едем к Зарецкому. Следует ведь всех подозревать, да? Значит, и его. Когда в полиции ночью задержали «Рено Логан», такую же, как у него, я…

– У него инвалидка, Катя, – ответил Гектор. – Подростки подрезали Гарифу, в этом нет сомнений, потому что они сами признались и детали обозначили. А потом, я тебе говорил уже насчет него. Чем он отличается от остальных подозреваемых. Но он был в Пузановке и видел воочию, как убили сестер. У него и пожарного Мосина схожие ситуации – они оба оказались на месте преступления, только что и кого они видели – неизвестно.

– К тому же пожарный сам покойник. Ты прав, Гек, – у них в чем-то схожие ситуации. И оба пытались помочь потушить пожар – Мосин вызвал коллег из пожарной части, а мальчик Женя поспешил к колодцу за водой. Зарецкому было тогда всего тринадцать, а Мосину за сорок. Женя – калека, ты говорил, что невозможно справиться одноногому на протезе с двумя старшими девушками. К стулу жертву привязать во время борьбы, сопротивления… Я согласна, подобное за гранью реальности. И еще – в убийстве свидетеля Мосина уж никак не обвинишь Зарецкого, который сперва был с нами, а затем полицией доставлен в больницу и помещен в реанимацию. Вывод какой?

– Мы с тобой не в классическом детективе. Мы в запутаннейшем лабиринте. Катеныш, умница моя, тебе надо поспать. – Гектор улыбался Кате.

– Слишком много говорю, лучше помолчать, да? – Катя погрозила ему пальцем.

Гектор повернулся к ней и обнял рукой за плечи, властно притягивая к себе.

– Тебе тоже отдых необходим, – улыбнулась ему Катя.

– Я привык, бывало и хуже. На транквилизаторах неделями сидел. Ночью самая работа, профессиональная бессонница. Поспи, до Москвы еще далеко. А на обратном пути ты сядешь за руль, а я часок подремлю. Договорились?

– Ага. После Зарецкого заедем ко мне домой? – попросила Катя. – Как раз время уколов настанет, сделаем инъекции у меня, и я кое-что заберу из вещей, переоденусь.

Гектор кивнул и коснулся губами ее виска. И она уснула, удобно откинувшись в кресле.

Пробудилась она от сигнала мобильного Гектора, когда они уже достигли улицы Пятницкой в Замоскворечье и сворачивали в тихий переулок у метро «Третьяковская» – к джаз-клубу.

Гектор прочел мейл и мрачно хмыкнул.

– Снова полный облом. Сбросили наконец сведения по Надежде Ладовской. Действительно, трудилась она в администрации Чурилова сто лет назад. Сейчас жива-здорова, эмигрировала в Германию. И у нее нет никакого сына Алексея. Только дочь. Единственный ее ребенок.

Катя смотрела в окно машины на здание клуба, у которого они затормозили, – купеческий особнячок, нарядный, как пряник… ядовито-розового цвета… «Мы никогда не найдем этого человека… Бывшего жениха Медузы горгоны, спасителя ее брата… Убийцу?» – пронеслось у Кати в голове.

В клубе, несмотря на заявленную репетицию джаза, царили тишина, полумрак и полное запустение – верхний свет выключен, никаких охранников на входе, бар закрыт.

– Мы всего час репетировали, – сообщил им Зарецкий, которого они нашли в пустом зале в компании миловидной девушки в мешковатом черном платье и сандалиях на толстой платформе. – Это Ника, наша новая пианистка, мы с ней в Гнесинке учились, я ее к нам в оркестр переманил. А мы завтра опять на похоронах играем. Ну, все же доход нам, музыкантам, – его лицо с мелкими чертами осветила печальная улыбка.

– Женя, беседуйте, а я тебя на улице в машине подожду, – произнесла Ника столь вежливым тоном, что Кате и Гектору стало ясно: между молодыми людьми нечто большее, чем учеба в Гнесинке.

– Я ей рассказал про Кашин, а то она с ума сходила, куда я пропал на три дня, не звонил ей, на сообщения не отвечал. У меня смартфон разрядился, а зарядка в машине осталась, – сообщил