Врата. За синим горизонтом событий - Фредерик Пол

Глаза у меня вылезали из орбит. «Это возможно?»

— Для вас или для меня? Теперь? Нет. Совершенно невозможно. Мы не знаем, с чего начать.

— Не для тебя или меня, тупица! Для хичи!

— Ах, Робин, — печально ответил он, — кто может сказать? Я не вижу, как это сделать, но это вовсе не означает, что сделать нельзя. Я даже не могу предположить, как заставить вселенную проделать это сразу. Но, возможно, это и не необходимо. Предположим, у них есть способ существовать вечно. Это необходимо даже для одного раза. А можно просто вносить случайные изменения и смотреть, что при этом получится, пока не получишь нужную тебе вселенную.

Он задумчиво посмотрел на свою погасшую трубку и сунул ее в карман свитера. «Генриетта дошла в своей диссертации до этого места, прежде чем на нее обрушились по-настоящему. Потому что дальше она заявила: „Недостающая масса“ может означать, что хичи уже начали вмешательство в естественный порядок развития вселенной, она сказала, что они изымают массу других галактик, чтобы заставить их сбегаться быстрее. Возможно, считала она, они также добавляют массу в центре, если таковой существует. И она говорит, что это может объяснить, почему хичи исчезли. Они начали процесс, полагает она, и потом ушли в укрытие, во что-то вроде лишенного времени стасиса, может быть, в большую черную дыру, пока не настанет время и они смогут действовать дальше по-своему. Вот тут-то все на нее и накинулись! Неудивительно. Можете себе представить, как к этому отнесется толпа профессоров физики? Они сказали, что ей нужно присудить степень в области психологии хичи, а не астрофизики. Сказали, что у нее ничего нет, кроме беспочвенных предположений и догадок, что ее теорию невозможно проверить. Что это плохая теория. И они отказали ей в степени, она не стала доктором, отправилась на Врата, стала старателем и кончила тем, чем кончила. Умерла. И, — задумчиво сказал он, снова доставая трубку, — я думаю, Робин, что она ошибалась или по крайней мере была неточна. У нас нет никаких свидетельств, что хичи могут воздействовать на материю за пределами нашей Галактики, а ведь она говорила о всей вселенной».

— Но ты не уверен?

— Не уверен, Робин.

Я закричал: «Неужели даже догадки у тебя нет?»

— Конечно, Робин, — мрачно ответил он, — но не больше чем догадка. Успокойтесь, пожалуйста. Видите ли, у нас неправильный масштаб. Вселенная слишком велика, насколько нам известно. А время слишком коротко. Хичи существовали всего миллион лет назад, а время расширение вселенной примерно в двадцать тысяч раз больше — время сжатия не может быть меньшим. Математически очень маловероятно, что для своего появления они выбрали именно это время.

— Для появления?

Он кашлянул. «Я выпустил ступень, Робин. Существует еще одно предположение, боюсь, что мое собственное. Предположим, существовала вселенная, созданная хичи. Предположим, они превратили ее в менее враждебную, но результат им не понравился, и они заставили ее снова сжиматься, чтобы создать новую, ту, в которой мы находимся. Она ведь не такая плохая, вы знаете. Они могли выйти, осмотреться и обнаружили, что она им подходит. А теперь, может быть, отряд разведчиков вернулся, чтобы позвать их всех».

— Альберт! Ради Бога!

Он мягко сказал: «Робин, я не стал бы говорить этого, если бы мог. Это всего лишь предположение. Вероятно, вы не представляете себе, как мне трудно делать такие предположения, и я бы не стал его делать, если бы не одно обстоятельство. Существует возможность выжить при сокращении и новом Большом Взрыве. Для этого нужно находиться в месте, где время останавливается. Знаете, что это за место? Черная дыра. Большая. Настолько большая, чтобы не терять массу квантовым туннелированием. В таком случае она может существовать бесконечно. Я знаю, где есть такая черная дыра, Робин. Масса примерно в пятнадцать тысяч раз больше Солнца. Местоположение — центр нашей Галактики. — Он взглянул на часы, и его выражение изменилось. — Если мои расчеты верны, Робин, — сказал он, — ваша жена должна прибыть с минуты на минуту».

— Эйнштейн! Первое, что она должна будет сделать, переписать тебя!

Он померцал. «Она уже сделала это, Робин, — заметил он, — и первое, чему она научила меня, это снимать напряжение, когда это необходимо, какой-нибудь комической или заинтересовывающей ремаркой».

— Ты хочешь сказать, что я слишком напряжен?

— Ну, не совсем, Робин, — ответил он. — Ведь все это чистая теория. И в терминах человеческой жизни — очень отдаленная. А может, и нет. Черная дыра в центре Галактики — по крайней мере одно из возможных мест, где могут находиться хичи, а для корабля хичи это не так уж далеко. И — я сказал, что мы установили цель курса, по которому направил Небо хичи Древнейший. Так вот, Робин. Он направил его прямо в черную дыру.

Я устал от многих недель жизни на Небе хичи еще до появления Эсси. Она была поглощена машинным разумом. Но от Эсси я не устал и потому оставался с ней, пока она не сказала, что теперь все у нее записано. Сорок восемь часов спустя мы были уже на Таппановом море. А еще девяносто минут спустя появилась Вильма Лидерман со всеми своими инструментами и проверила Эсси до кончика ногтей. Я не беспокоился, я видел, что Эсси здорова, а Вильма, согласившаяся задержаться и выпить с нами, подтвердила это. Потом она захотела поговорить о медицинской машине, которую использовали Мертвецы, чтобы держать Вэна в форме, пока он рос, и до ее отлета мы организовали исследовательскую компанию с капиталом в миллион долларов — с Вильмой в качестве президента, — для изучения этой машины и ее применения. Все очень просто. Вообще все просто, если получается по-твоему.

Или почти все. У меня по-прежнему возникало беспокойное чувство, когда я думал о хичи (если это действительно хичи) в этом месте в середине Галактики (если они действительно там). Очень интересно, знаете ли. Если бы Альберт высказал предположение, что хичи выйдут, сея вокруг огонь и разрушение (или вообще простой выйдут) в следующем году, я, конечно, очень встревожился бы. Если бы выход ожидался через десять или даже сто лет, у меня, несомненно, появились бы опасения и, возможно, страх. Но если дело идет об астрономических промежутках времени — ну, к дьяволу! Легко ли беспокоиться о том, что может произойти через миллиард лет?

Но странное чувство не исчезало.

Я весь вечер неловко себя чувствовал и, когда Вильма улетела, принес кофе Эсси. Она свернулась калачиком перед очагом, очень стройная в своих обтягивающих брюках, расчесывала свои длинные волосы. Она посмотрела на меня и сказала: «Вероятно, ничего этого не произойдет, Робин».