О войне - Карл Клаузевиц

1) атаковать неприятеля, если он переправится через Заалу, чтобы столкнуться с прусской армией, или

2) действовать на его коммуникационные линии, если он оставит прусскую армию в покое, или же

3) быстрым фланговым маршем преградить неприятелю дорогу еще у Лейпцига, если бы это признавалось выполнимым и желательным.

В первом случае прусская армия обладала бы значительными стратегическими и тактическими преимуществами вследствие трудностей, представляемых глубокой долиной реки Заалы; во втором - чисто стратегическое преимущество также было бы велико, ибо неприятель обладал лишь крайне узким базисом, стиснутым между нашей армией и нейтральной территорией Богемии, в то время как наш базис отличался исключительной шириной, даже в третьем случае наша армия, прикрытая рекой Заалой, оказывалась все же отнюдь не в невыгодном положении. Несмотря на общую сумятицу и неясность, царившие в главной квартире, эти три возможности действительно в ней обсуждались, но, конечно, нельзя удивляться тому, что если бы здесь и зародилась правильная идея среди общей нерешительности и царившего смятения, она была бы обречена при ее осуществлении на полное крушение.

В первых двух случаях позицию на левом берегу Заалы надо рассматривать как подлинно фланговую, в качестве последней она бесспорно представляла крупные выгоды; но, конечно, фланговая позиция для армии, не уверенной в себе, против превосходных сил неприятеля, против Бонапарта, представляет очень смелое предприятие.

После долгих колебаний 13 октября герцог остановил свой выбор на третьей из вышеуказанных возможностей, но было слишком поздно. Бонапарт уже приступил к переправе через Заалу, и сражения под Иеной и Ауэрштедтом являлись неизбежными. Герцог в своей нерешительности уселся между двух стульев чтобы преградить дорогу неприятелю, он слишком поздно оставил занимаемый им район, а чтобы целесообразно дать сражение - слишком рано. Тем не менее природная сила этой позиции сказалась в такой степени, что герцог имел возможность под Ауэрштедтом уничтожить правое крыло своего противника, а князь Гогенлоэ еще мог бы вырваться из петли при помощи кровопролитного отступательного боя. Но под Ауэрштедтом не хватило решимости добиться победы, являвшейся несомненной, а под Иеной сочли возможным рассчитывать на победу, которая была совершенно немыслима.

Во всяком случае, у Бонапарта было такое сознание стратегического значения расположения пруссаков на Заале, что он не отважился пройти мимо и решился на переправу через эту реку в виду неприятеля.

Всем вышесказанным, мы полагаем, в достаточной мере уяснены отношения обороны к наступлению в случае действий, ориентированных на решение, и раскрыты положение и общая связь всех тех нитей, которыми скрепляются отдельные части оборонительных планов. Более определенный разбор отдельных мероприятий не входит в наши намерения, ибо это привело бы нас в безграничную область частных случаев. Раз полководец имеет перед собой определенную ориентирующую точку, он уже сам увидит, насколько географические, статистические и политические обстоятельства, материальные и личные условия, в которых находятся наша и неприятельская армии, соответствуют этой ориентировке и в какой мере они обусловливают тот или другой образ действий.

Однако, для того чтобы ближе связаться с вопросом о ступенях усиления обороны, с которым мы ознакомились в главе о видах обороны[241], и снова ввести сказанное в поле нашего зрения, мы укажем здесь на наиболее общие моменты.

1. Следующие поводы могут побудить нас пойти навстречу неприятелю, чтобы дать наступательное сражение:

а) Когда нам известно, что наступающий продвигается, имея свои силы весьма разбросанными, и когда, следовательно, даже при значительной слабости наших сил мы все же можем рассчитывать на победу.

Однако такое продвижение наступающего само по себе крайне неправдоподобно; следовательно, такой план хорош лишь в случае нашей полной осведомленности, обосновывание своих расчетов и возложение па это всех своих упований при наличии одних предположений и без достаточных мотивов крайне сомнительно и обычно приводит к невыгодному положению. Обстоятельства не оказываются такими, какими мы их ожидаем, приходится отказаться от наступательного сражения, а к оборонительному ничего не подготовлено. Приходится, таким образом, предпринять вынужденное отступление и предоставить почти все на волю случая.

Приблизительно так обстояло дело с обороной, которую в 1759 г. вела армия генерала Дона против русских; после вступления в командование генерала Веделя оборона закончилась неудачным сражением под Цюллихау.

Прожектеры слишком часто готовы пускать в ход это средство, - оно так упрощает все дело, - не задаваясь при этом вопросом, в какой мере обоснована предпосылка, на которую оно опирается.

б) Когда мы вообще достаточно сильны, чтобы дать сражение.

в) Когда нас побуждает к этому особая беспомощность и нерешительность противника.

В этом случае воздействие неожиданное не может оказаться более ценным, чем какое бы то ни было использование местности на хорошей позиции. Подлинная сущность умелого ведения войны и заключается в том, чтобы этим путем ввести в игру мощь моральных сил; но при этом теория не может ни чересчур часто, ни чересчур громко повторять: необходимо, чтобы для этой предпосылки имелись объективные основания. Не имея таких конкретных оснований, постоянно твердят лишь о внезапности, о преимуществе необычайных наступлений, строят на этом планы, рассуждения, критические разборы, что представляет совершенно недопустимый, неосновательный прием.

г) Когда свойства нашей армии делают ее преимущественно пригодной к наступлению.

Несомненно, Фридрих Великий не ошибался и не основывался на одних мечтах, питая уверенность в том, что в своей армии - подвижной, мужественной, приученной к повиновению и точности, воодушевленной и приподнятой гордым сознанием своей силы, с привычным ей косым боевым порядком, он обладает орудием, которое в его твердой и смелой руке гораздо более пригодно для наступления, чем для обороны. Этих качеств у его противников не имелось, и именно в этом отношении он обладал решительным преимуществом перед ними. Использование его в большинстве случаев являлось более ценным, чем использование окопов и местных препятствий. Но такое превосходство будет редко встречаться; хорошо вышколенная и обученная маневрированию в крупном масштабе армия составляет лишь часть этого преимущества. Если Фридрих Великий утверждал, а за ним то же самое непрестанно повторяли и другие, что прусские войска особенно пригодны для наступления, то не следует придавать чрезмерного значения таким заявлениям; в большинстве случаев на войне чувствуют себя лучше и храбрее при наступлении, чем при обороне, но это чувство общее для всех армий; да и нет такой армии, о которой ее полководцы и вожди не утверждали бы того же самого. Поэтому в данном случае не следует легкомысленно доверять одной видимости превосходства и из-за нее упускать действительные преимущества.

Весьма естественным и веским поводом для наступательного сражения может служить соотношение родов войск, а именно многочисленная кавалерия при малом количестве орудий[242].

Продолжаем перечисление оснований:

д) Когда безусловно нельзя найти хорошей позиции.

е) Когда мы должны добиться решения в кратчайшее время.

ж) Наконец, при совокупности всех или нескольких вышеприведенных оснований.

2. Выжидание подхода противника в районе, где мы сами намерены его атаковать (Минден, 1759 г.), вызывается следующими естественными поводами:

а) Наши силы не настолько уступают силам противника, чтобы понудить нас искать сильную позицию и укреплять ее.

б) Встречается особенно пригодная для этого местность. Свойства, определяющие ее пригодность, относятся к тактике; здесь мы лишь отметим, что они заключаются преимущественно в легкой доступности местности па стороне обороняющегося и во всякого рода местных препятствиях на стороне неприятеля.

3. Основания, чтобы занять позицию, на которой действительно будет иметь место выжидание наступления противника.

а) Когда несоразмерность сил принуждает нас стремиться к использованию местных препятствий и укреплений.

б) Когда местность представляет собою исключительно хорошую позицию.

Оба вида сопротивления, второй и третий, будут в особенности заслуживать внимания, если мы сами не стремимся добиваться решения, довольствуемся негативным успехом и имеем основание рассчитывать, что противник будет медлить, проявлять нерешительность и, наконец, застрянет, не осуществив своих планов.

4. Укрепленный неприступный лагерь выполнит свою задачу лишь тогда: