Толкование Евангелия - Борис Гладков

Евангелист говорит о впечатлении, какое произвели слезы Иисуса на присутствовавших при этом иудеев. Даже из них некоторые были тронуты Его слезами и говорили: смотри, как Он любил его (Ин. 11, 36). Другие же, злорадствуя, говорили: не мог ли Сей, отверзший очи слепому, сделать, чтобы и этот не умер? Если бы мог, то, конечно, любя Лазаря, не допустил бы его до смерти; однако Лазарь умер; следовательно, Сей не мог этого сделать, потому-то, досадуя, и плачет.

Озлобленные враги Христовы избегали называть Его по имени, а потому и теперь презрительно сказали о Нем — Сей.

Господь, подавляя в Себе чувство скорби, молча подошел к гробу Лазаря, то есть к пещере, вход в которую был заложен камнем; дойдя до нее, Он приказал отнять камень. Открытие пещер, в которых были погребены умершие, производилось только в исключительных случаях, и то лишь вскоре после погребения, а не тогда, когда труп уже разлагался. Разлагающийся труп человека производит вообще удручающее впечатление не только на родственников и друзей умершего, но даже и на посторонних лиц. К тому же в теплом климате Палестины разложение трупов начинается очень скоро после смерти, вследствие чего евреи хоронили своих покойников в тот же день, в какой они умерли; на четвертый же день после смерти разложение должно было достигнуть такой степени, что даже верующая Марфа начала сомневаться в возможности воскрешения Лазаря; поэтому она, как бы желая предотвратить это печальное и бесцельное, по ее мнению, зрелище, робко говорит Иисусу: Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе (Ин. 11, 39).

Когда посланные от сестер Лазаря сказали Иисусу, что тот, кого Он любит, болен, то Иисус ответил им, что эта болезнь не к смерти, а к славе Божией. Когда же Марфа вышла Ему навстречу и объявила Ему, что брат ее умер, то Он сказал ей: воскреснет брат твой, ибо Я есмь воскресение и жизнь… Веришь ли сему? (Мн. 11, 23, 25–26). Теперь же, напоминая Марфе прежде сказанное, Он спросил: не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию? (Ин. 11, 40).

После того сестры изъявили согласие на открытие пещеры, и камень отняли от входа в нее. Иисус, самолично имеющий власть творить чудеса и воскрешать умерших, знал, однако, что озлобленные враги Его приписывают все Его чудеса силе диавола; поэтому, желая, вероятно, показать стоявшему тут же народу, что творит чудеса божественной, а не диавольской силой, Он возвел очи к небу и громко сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня (Ин. 11, 41). Апостолам же, ближе стоявшим к Нему, Он должен был показать, что сотворит сейчас необычайное чудо хотя и божественной властью, но лично Ему принадлежащей, так как Он в Отце и Отец в Нем. Поэтому, продолжая Свою молитву, вероятно, таким голосом, какой мог быть услышан только окружавшими Его Апостолами и сестрами Лазаря, Он сказал: Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня.

Потом, подойдя ближе ко входу в пещеру, Он громким голосом позвал Лазаря: Лазарь! иди вон (Ин. 11, 43). И на глазах многолюдной толпы свершилось непостижимое умом человеческим чудо: встал из гроба не мнимоумерший, а человек, труп которого уже разлагался и издавал смрад; встал, обвитый погребальными пеленами с обвязанной платком головой; встал, вышел из пещеры и остановился у входа в нее, так как погребальные пелены стесняли его движения; и в таком виде предстал изумленной толпе. Развяжите его, — сказал Христос, — пусть идет.

Чудо это произвело потрясающее впечатление на народ. Даже многие из Иудеев уверовали в Него, но некоторые из них, затая свою злобу, молча удалились и поспешили в Иерусалим объявить синедриону о случившемся.

Решение Синендриона убить Иисуса

Весть эта взволновала врагов Иисуса и была признана настолько важной, что первосвященники и фарисеи немедленно собрали членов верховного совета, синедриона. В заседании синедриона враги Христа, чувствуя себя среди своих единомышленников, не стеснялись так, как это было иногда необходимо среди толпы народной. Они верили, что Иисус творит чудеса; они теперь не говорили, что Он творит их силой веельзевула, так как убедились, что Он творит их Своей божественной властью; они просто испугались, что народ пойдет за Ним и что тогда настанет конец их власти и хищениям; они испугались за свое личное благополучие, которое для них было дороже всех пророков и даже Мессии. «Что нам делать? (Ин. 11, 47) — рассуждали они. — Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него (Ин. 11, 48), провозгласят Его Царем Израилевым, восстанут против римского владычества… и тогда беда: придут римские войска, овладеют Иерусалимом и всем народом нашим, и настанет конец нашей власти».

Такие мрачные картины, представлявшиеся испуганному воображению членов синедриона, рассеял практичный первосвященник Каиафа. Он удивился, что его сотоварищи ломают свои еврейские головы над разрешением вопросов о том, что будет, если все уверуют в Этого Человека. Надо, чтобы народ не успел уверовать в Него; надо просто убить Этого Человека, чтобы Он не творил больше чудес и не смущал тем народ. «Удивляюсь, — сказал он, — как это вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин. 11, 49–50). Речь Каиафы не встретила возражений, и синедрион постановил: убить Иисуса.

Повествуя об этом совещании заговорщиков, Евангелист Иоанн от себя поясняет, что Каиафа, говоря, что лучше одному человеку умереть за народ, говорил, в сущности, не от себя, так как предсказал, что Иисус действительно умрет за народ; и не только за народ, — продолжает Евангелист, — но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино (Ин. 11, 51–52). Говоря так, Евангелист разумел не евреев, рассеянных в то время по всем странам между язычниками, а самих язычников. Приписывая же Каиафе как первосвященнику это пророчество, Евангелист основывался на том, что в древности первосвященники, начиная с Аарона, были провозвестниками воли Божией, пророчествовали.

Удаление Иисуса из Вифании в город Ефраим

Ввиду состоявшегося приговора синедриона Иисус не пошел из Вифании в Иерусалим, а ушел с Апостолами в город Ефраим, расположенный близ пустыни, вероятно, Иерихонской, и там оставался некоторое время с учениками Своими.

Между тем приближался праздник Пасхи иудейской; в Иерусалим, по обыкновению, собралось множество евреев со всех концов Палестины. Многие из пришедших интересовались видеть Иисуса как Целителя и Чудотворца, искали Его и, не находя, спрашивали друг друга: как вы думаете? не придет ли Он на праздник? (Ин. 11, 56). Ждали Иисуса и первосвященники с фарисеями, но с другой целью: чтобы схватить Его и убить, а чтобы Он не мог укрыться от них, они всенародно объявили, что каждый, узнавший о месте Его пребывания, обязан тотчас же объявить об этом синедриону для исполнения состоявшегося над Ним приговора.

О других случаях воскрешения мертвых

О воскрешении Лазаря повествует один только Евангелист Иоанн: в Евангелиях первых трех Евангелистов о нем ничего не говорится. Почему? Над разрешением этого вопроса трудились многие толкователи Евангелия и, однако, не дали такого ответа, какой не вызывал бы возражений. Нам кажется, что наиболее удовлетворительным ответом служат заключительные слова Евангелия Иоанна: Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг (Ин. 21, 25). Евангелист Иоанн, как известно, дополнил Евангелия первых трех Евангелистов; но и он, по собственному признанию, описал далеко не все, что сотворил Иисус; следовательно, и в его Евангелии содержатся лишь краткие сведения о главнейших событиях в жизни Иисуса Христа. Никто из четырех Евангелистов не намеревался описывать подробно всю жизнь Иисуса; каждый из них писал свое Евангелие для особого круга читателей, дабы они уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий (Ин. 20, 31), а для достижения этой цели достаточно было поведать читателям лишь о некоторых чудесах. По этой причине первые два Евангелиста говорят об одном только воскрешении Иисусом дочери Иаира; третий Евангелист дополняет их повествования рассказом о воскрешении сына вдовы Наинской, а четвертый повествует и о воскрешении Лазаря. Следовательно, надо признать, что Евангелисты Матфей и Марк молчат о воскрешении Лазаря по той же причине, по какой ничего не говорят и о воскрешении сына вдовы Наинской, то есть потому, что признавали одного воскрешения умершей дочери Иаира вполне достаточным, чтобы убедить своих читателей в том, что Иисус действительно Христос, Сын Божий. Не говорят они ничего и о воскрешении других умерших, каковые воскрешения несомненно были; доказательством этому служат слова Самого Спасителя, приводимые Евангелистами Матфеем (11, 5) и Лукой (7, 22): когда ученики Иоанна пришли к Иисусу и спросили Его — Ты ли тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого? — то Иисус совершил перед ними много чудес и сказал им: пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют. Нельзя допустить предположения, чтобы Иисус приказал ученикам Иоанновым рассказать своему учителю не только о том, что они тут видели своими глазами и слышали своими ушами, но даже и то, что они могли услышать от других; несомненно, что ученикам Иоанна приказано рассказать своему учителю только то, чему они сами были свидетелями-очевидцами; поэтому слова Иисуса мертвые воскресают доказывают, что при учениках Иоанна было совершено воскрешение одного или нескольких умерших. Но о воскрешении их Евангелисты не сочли нужным говорить потому, что раньше рассказали о власти Иисуса воскрешать даже мертвых, и этого считали вполне достаточным, чтобы уверовали в Него те, для которых они писали свои Евангелия