Мирные действия - Лоис Буджолд

Долгое мгновение она глядела на него в упор. – Но, Василий, – произнесла она наконец, и голос ее был вкрадчивым, – я так поняла, что вы отобрали у меня власть над Никки. Вы, кажется, явно не доверяете моему мнению в отношении его здоровья и безопасности. Так как же я могу ему приказывать?

Тетя Фортиц поморщилась, уловив этот нюанс; Хьюго, отец троих детей, тоже понял. Она только что дала Никки молчаливое разрешение перейти любые границы. Но холостяк Василий пропустил эту хитрость мимо ушей.

Тетя Фортиц тихо начала: – Василий, вы действительно считаете, что это мудро…

Василий неумолимо протянул руку. – Никки. Поторапливайся. Мы должны успеть на поезд 11-05 с вокзала Северных Ворот!

Никки спрятал руки за спину и храбро произнес: – Нет.

Василий произнес тоном последнего предупреждения, – Если мне придется тащить тебя на руках, я так и сделаю!

Никки ответил, затаив дыхание, – Я орать буду. Всем расскажу, что вы меня силой увозите. Скажу им, что вы не мой отец. И все это будет правдой!

Судя по виду, Хьюго начал тревожиться. – Ради Бога, Василий, не доводи мальчика до истерики. Они могут так продолжать часами. Тогда все вокруг пялятся на тебя, как на живое воплощение Пьера Кровавого, а пожилые леди подходят и грозят…

– Как вот эта, – прервала его тетя Фортиц. – Господа, позвольте мне отговорить вас…

Раздраженный, побагровевший Василий попытался схватить мальчика еще раз, но Никки оказался быстрее, в этот раз спрятавшись за госпожу Фортиц. – Я всем скажу, что вы меня похищаете для моральных целей! – продекламировал он из-за этого надежного щита.

Потрясенным голосом Василий спросил у Хьюго, – Откуда ему знать о таких вещах?

Хьюго отмахнулся. – Наверное, просто услышал фразу. Знаешь, дети часто повторяют всякое.

Василий явно не знал. Возможно, слабая память?

– Слушай, Никки, – стал уговаривать Хьюго, чуть подавшись вперед, чтобы видеть мальчика, укрывшегося за спиной кипящей возмущением госпожи Фортиц. – Если ты не хочешь ехать с Василием, не отправиться ли тебе вместо этого ненадолго погостить у нас с тетей Розали, пожить с Эди и мальчиками?

Никки заколебался. Катерина тоже. Еще немного усилий, и эта уловка могла бы сработать, но тут Василий воспользовался тем, что Никки на мгновение отвлекся, и снова схватил его за руку.

– Ха! Попался!

– Ой! Ой-ой! – завопил Никки.

Может быть, это случилось потому, что у Василия не было тренированного родительского слуха, способного мгновенно отличить крик настоящей боли от шума ради пущего эффекта, но когда Катерина мрачно шагнула вперед, он отшатнулся и машинально ослабил хватку. Никки вырвался и бросился к лестнице наверх.

– Не пойду! – выкрикивал Никки через плечо, карабкаясь по лестнице. – Не хочу, не буду! Не заставите меня! Мама не хочет, чтобы я уезжал! – Наверху он завертелся волчком, прежде чем неистово броситься прочь, и раздразненный Василий кинулся на ним к лестнице. – Вы еще пожалеете, что расстроили маму!

Хьюго, десятью годами старше и куда опытнее, с досадой покачал головой и медленно последовал за ним. Тетя Фортиц замыкала процессию, с очень обеспокоенным видом и слегка посеревшим лицом. Наверху хлопнула дверь.

Катерина, чье сердце бешено колотилось, поднялась в верхний холл, когда Василий уже склонился над дверью дядиного кабинета и с шумом дергал круглую ручку.

– Никки! Открой дверь! Отопри немедленно, слышишь? – Василий оглянулся и умоляюще посмотрел на Катерину. – Сделайте же что-нибудь!

Катерина прислонилась к противоположной стене, снова скрестила руки и медленно улыбнулась. – Я знаю лишь одного человека, которому удалось уговорить Никки выйти из запертой комнаты. И здесь его нет.

– Прикажите ему выйти!

– Если вы действительно настаиваете на взятии его под свою опеку, то эта проблема ваша, Василий, – холодно сказала Катерина. Первая проблема из многих, подразумевалось в ее словах.

Добравшийся наконец до верха запыхавшийся Хьюго предположил, – Кончается все тем, что они успокаиваются и выходят. Скоро, если там нет никакой еды.

– Никки знает, – сухо заметила тетя Фортиц, – где профессор прячет печенье.

Василий поднялся на ноги и уставился на тяжелую деревянную дверь и старые, массивные железные петли. – Думаю, мы могли бы ее высадить, – сказал он нерешительно.

– Не в моем доме, Василий Форсуассон! – отрезала тетя Фортиц.

Василий махнул рукой Катерине. – Тогда принесите мне отвертку!

Она не шевельнулась. – Ищите ее сами. – Она не добавила вслух «неуклюжий простофиля», но, похоже, имелось в виду именно это.

Василий вспыхнул от гнева и снова склонился к двери. – Чем он там занят? Я слышу голоса.

Хьюго наклонился тоже. – Думаю, он включил комм-пульт.

Тетя Фортиц стрельнула взглядом вдоль холла к двери своей спальни. Оттуда имелась дверь в ванную, из которой другая дверь вела в кабинет профессора. Ну, если тетя Фортиц не собирется показывать неохраняемый обходной маршрут этим двоим, сейчас прильнувших ухом к двери, то с чего бы это делать Катерине?

– Я слышу два голоса. Кому он, к черту, может звонить по комму? – вопросил Василий риторическим тоном.

Внезапно Катерина подумала, что знает, кому. У нее перехватило дыхание. – О боже, – слабо выговорила она. Тетя Фортиц изумленно на нее взглянула.

Какое-то истерическое мгновение Катерина размышляла, не броситься ли в обход, нырнуть через вторую дверь и выключить комм-пульт прежде, чем будет слишком поздно. Но в ее памяти эхом всплыл смеющийся голос… Давайте посмотрим, что получится.

Да. Давайте.

В Спикерском Круге бубнил один из союзных Борису Формонкриеву графов. Интересно, подумал Майлз, как долго еще сможет тянуться эта тактика проволочек. Судя по виду Грегора, тот начал здорово скучать

Из малого конференц-зала появился личный оруженосец императора, поднялся на помост и что-то прошептал на ухо свому повелителю. Грегор, какое-то мгновение выглядевший удивленным, ответил тому парой слов и движением руки отослал прочь. По едва заметному императорскому жесту лорд-протектор Спикерского Круга направился к нему. Майлз напрягся, ожидая, что Грегор сейчас потребует прекратить волокиту и распорядиться о начале голосования. Но вместо этого лорд-протектор лишь кивнул и вернулся на свое место. Грегор поднялся и вышел в дверь за помостом. Выступавший граф покосился на это передвижение, помедлил, затем продолжил. Вряд ли это что-то существенное, сказал себе Майлз; даже императорам время от времени приходится ходить в туалет.