Спальня, в которой ты, он и я - Эмма Марс

– Ты не обидишься, если я сегодня вечером пойду погулять? – спросила я у Дэвида, склоненного вместе с Арманом над списком приглашенных.

– Нет… Разумеется, не обижусь. А ты куда?

– Соня придумала девичник в мою честь.

– А, понятно. Тогда желаю тебе оттянуться на славу.

Натянутая улыбка противоречила сказанному и свидетельствовала, что в душе он против.

– Если честно, я бы предпочла остаться и помочь вам…

– Почему?

– Меня это напрягает. И потом, подобные вечеринки с подружками не в моем вкусе.

– Да нет, сходи обязательно! Уверен, там будет весело. Твоя София, по правде говоря, забавная девушка.

Вот они какие, мужчины! Разве он не продумал наш альянс в мельчайших деталях, разве сам не установил строгий регламент наших отношений, а теперь изображает из себя чуть ли не либерала! Неужели Дэвид верит в целебную силу подобных мероприятий?

Я же, со своей стороны, убеждала себя в том, что вру ему в последний раз. Что я стану образцово-показательной женой в будущем, сколько бы ни продлился наш брак, всего час или целую жизнь.

За несколько минут до нашего разговора я ни капельки не удивилась, обнаружив на консольном столике в прихожей очередной серебристый конверт. Сначала я была полна благих намерений посвятить Дэвида в тайну этих посланий, открыть ему глаза на то, как собственный брат коварно вмешался в его планы и за его спиной пытался влюбить меня в себя, рассказать все об «Отеле де Шарм», о номерах, о свиданиях, но, подумав, решила отказаться от столь нелепой идеи.

Разве могло что-то породить вражду между братьями Барле? Они и так давно уже враждовали. Время сведения счетов еще не пришло.

Кроме магнитного ключа от номера в «Отеле де Шарм», в конверте лежала, как и всегда, картонка на глянцевой бумаге, а также единственный предмет: мужские трусы, «боксеры», черного цвета, такие же, в обтяжку, я видела на упругих попках клиентов «Бригантины». Какой же знаменитой куртизанке мог соответствовать данный предмет? Пока я в задумчивости вертела трусы в руках, мое внимание привлекла одна деталь: швы в нижнем белье обычно делают наружу, и в этой модели все было именно так, за исключением тех, где должна размещаться задница. Множество едва ощутимых мелких утолщений, свидетельствовало о наличии кнопок, и это не являлось декоративным элементом. Они служили застежкой для небольшого кармашка из ткани, по размеру чуть больше проездного билетика на метро. Я уже видела подобное на женских трусиках, только в другом месте – в промежности, для того, чтобы освобождать интимное место за короткое время, если потребуется. То, что в этой модели кармашек присутствовал в другом месте, поставило меня в тупик. Сомнения рассеялись в тот момент, когда я прочитала предписание:

Так вот что Луи приберег для меня, будучи в плену своей маниакальной идеи, накануне моей свадьбы. Проход запрещен. Полная капитуляция, будь то мужчина или женщина… Открытие еще одной дырочки для получения наслаждения, нового цветка для чувственного удовольствия, перспектива настолько же заманчивая, насколько и пугающая.

Спрятавшись в спальне, в гардеробной комнате, опасаясь случайных свидетелей, я позвонила Соне. Не может быть и речи о том, чтобы я отправилась одна на последнее свидание.

– Через сколько времени ты можешь приехать в «Шарм»? – шептала я в трубку.

– Я сейчас на работе…

– Где это? На Пигаль?

– Да, мне еще надо отработать четыре захода.

Я представила ее так, как видела однажды, при исполнении, что называется: в тесной комнате, при свете красной лампы, перед бесстыжим взглядом, раскорячившуюся, выпятившую наружу свой интим, засунувшую в себя два пальца…

– Приезжай срочно, прошу. Я заплачу тебе наличными то, что ты потеряешь…

– Постой, если я так сделаю, мне придется расстаться с этой работой!

– Соня, скотина, и ты еще называешь такую гадость работой? Если захочешь, Дэвиду стоит сделать пару телефонных звонков, и он устроит тебя в приличную фирму! Тебе не придется выпендриваться за копейки перед старыми развратниками!

– Рада слышать, что ты готова мне помочь до того, как я здесь окочурюсь, – ворчала она для вида.

– Я не могу отправиться туда одна, – настаивала я. – Ты мне очень нужна.

Я говорила чистую правду. Мне нужна была страховка. Конечно, трудно представить себе худшую кандидатуру, чем София, чтобы вовремя обуздать мою страсть, смирить тело и напомнить о примате разума над чувствами. Но мне не на кого было больше рассчитывать, я никого не знала кроме нее, кто бы мог так легко сорваться и примчаться по телефонному звонку, бросив все.

Итак, полчаса спустя, небрежно одетая, непричесанная, но зато пунктуальная Соня уже ждала меня на небольшой площадке перед «Отелем…», рядом с синей телефонной будкой.

Когда мы вошли в холл, вдвоем, под ручку, лицо месье Жака вытянулось от изумления, что было ожидаемо. Хотелки появлялись в «Отеле…» иногда с мужчинами, а покидали его всегда в одиночестве. Не было случая, чтобы они приходили вдвоем, да еще в таком затрапезном виде. С первых слов он дал мне понять, что крайне недоволен, его голос звучал так же натянуто и резко, как и в тот раз, когда мы с ним поругались.

– В каком номере? – сухо спросила я без церемоний, не обременяя себя объяснениями.

– Вынужден с огорчением отметить, что вы утратили свои хорошие манеры, Эль… Мне жаль.

– Оставьте при себе свои сентенции или кривляйтесь перед теми, кто содержит эти номера. Мне всего лишь нужно там переспать.

Явный намек на подлинное предназначение его заведения вызвал у портье некоторое раздражение. Вот он – такой, месье Жак, настоящий ханжа, строит из себя чистюлю, работая в публичном доме. Можно заниматься черт знает каким извращением под его крышей, главное – не говорить об этом вслух.

Он чопорно выпрямился, поправил ливрею, намереваясь сообщить мне нужную информацию:

– Как скажете. Вас ожидают в номере…

Но я остановила его:

– Нет, подождите! Не говорите ничего! Я хочу, чтобы вы написали это вот здесь.

И я протянула ему визитную карточку, которую достала из сумочки, ту самую, где на обратной стороне было написано адресованное мне предписание, но я, конечно, не стала его показывать.

Моя прихоть его удивила.

– Зачем это?

– Просто так. Ну пожалуйста.

Он, не двигаясь, смотрел на нас своими глазами навыкате. Тогда моя подруга поторопила его:

– Давайте! Вы же слышали, мадемуазель вас об этом вежливо просит.

Жак взял ручку, всегда лежащую у него на столике, изящную перьевую ручку из черного лака, которой он так ловко умел жонглировать, и нацарапал пару слов: