Таежный тупик. Странствия - Василий Михайлович Песков

Молва о портрете Суворова достигла каждого дома в Мондахе, и представители местного «сельсовета» пришли просить о помещении портрета в витрину деревенского магазина. У портрета стояла толпа любопытных, но, конечно, наибольшее любопытство вызывал сам художник. Через неделю он был уже своим человеком в Мондахе. С ним здоровались со дворов, когда он шел по деревне, в разговоре спрашивали о здоровье жены, зятя и дочки. Особое удовольствие селянам доставляло смотреть, как художник работал. «Любопытный, опираясь обычно на вилы, с интересом ребенка наблюдал, как на холст перекочевывала знакомая ему с детства горушка. Одобрение работы почти всегда выражалось словами: „О, я бы так не сумел!“ И вслед за этим я получал приглашение: „Пойдем посмотришь моих коров…“»

Домик Карла в Мондахе – один из самых маленьких и едва ли не самый старый: ему без малого триста лет. Под этой крышей Петр ощутил полную меру гостеприимства и искреннее дружеское тепло. Карл живет с двумя сестрами, обожающими младшего брата. После каждой поездки за пределы деревни Мария, старшая из сестер, манила гостя присесть: «Ну, Петер, рассказывай…» Петр Ильич, вполне воскресивший в гостях свой немецкий язык, умел на нем еще и очень занятно представить их с Карлом странствия по Швейцарии. Старушка во всех интересных местах прерывала рассказ одним и тем же вопросом: «А Карл? Что сказал Карл?» Петр в лицах изображал поведение свое и Карла. Старушка, довольная, улыбалась: «Да, Карл у нас замечательный человек. И тебя, Петер, мы тоже считаем братом. Ваша история с Карлом – удивительная человеческая история! Это свидетельство: все люди на земле – братья».

Гостеприимство в Мондахе венчал торжественный ужин, устроенный «сельсоветом». В этот вечер в местном маленьком ресторане столы были сдвинуты вместе. Председатель совета, выполняющий эту должность без отрыва от крестьянского производства, открыл застолье прочувствованным словом о человеческой дружбе, о радости встреч, об узнавании людьми друг друга.

«У путешественника нет памяти – записывай!» – с такой пометкой я подарил Петру Ильичу карманную книжечку. Поездка его была праздничной. В такой поездке человек неизбежно видит лишь внешние стороны жизни. Но и эти мимолетные наблюдения, занесенные в книжечку, любопытны.

«Мондах – деревня. Но от города отличается лишь тем, что пахнет коровами, сеном, цветами. Необычайная чистота! В первый день я машинально бросил спичку и почувствовал, как она „лезет в глаза“, заметна на безукоризненно чистой асфальтированной улице. Почему-то я сразу вспомнил наше метро – тоже ведь спичку не бросишь! Одни и те же причины заставляют человека быть аккуратным там, где об аккуратности и чистоте постоянно заботятся».

«Все, с кем встречаюсь, считают долгом сказать мне все, что они когда-нибудь слышали о Советском Союзе. Все удивляются размерам нашей страны. Один крестьянин, уловив подходящий момент, спросил тоном, требовавшим предельной искренности: „Петер, неужели у вас в самом деле нет гор?“»

«На всех званых обедах и ужинах центральное блюдо – рыба. Карл сказал: „Этим хотят подчеркнуть уважение к тебе, рыба – блюдо у нас почетное“. Сам же он удивился, когда в магазине в металлическую корзину я положил аккуратный брусочек сала. А это, говорю, то, без чего украинец жить не может».

«Ели дыню. Я приготовился выбросить в мусор корки, но Карл остановил: „Отнесу соседскому поросенку…“ В другом доме хозяйка после обеда порезала на мелкие кубики остатки хлеба и вынесла на дощечке на солнце – „превосходная вещь для супа!“. И так, я заметил, везде – даже крошка хлеба не пропадает. Это ни в коем случае не скаредность, это разумная бережливость, без которой зажиточность невозможна».

«Высшая тут похвала человеку – сказать, что он хороший работник. Работают в Мондахе с восхода солнца до темноты. Все без исключения! Желая показать особый пример трудолюбия, Карл повел меня в дом бывшего своего ученика Ганса Фогта. У него 35 гектаров земли, 30 коров, 15 телят, 1 тысяча фруктовых деревьев, дом, постройки. Все хозяйство в идеальном порядке. Работников двое: Ганс и его жена. Я покачал головой: как же вы управляетесь? Ганс показал мне свои ладони. Они были как рашпиль – в мозолях и трещинах… Никакое благополучие с неба не падает – надо работать!»

«Местный учитель, с которым мы вспомнили 1942 год, сказал: „У нас, возможно, это не все понимают, но то, что вы сломали Гитлеру шею, имеет громадное значение и для нашей судьбы. Если бы победили фашисты, они бы проглотили и маленькую Швейцарию“».

«В Мондахе раз в год „сельсовет“ устраивает туристскую автобусную поездку для пенсионеров. Нас с Карлом тоже включили в группу. В течение дня каждый из сорока экскурсантов считал своим долгом со мной побеседовать. И во всех разговорах вопрос: „Ну как вам наша Швейцария?“ Ответ известен заранее, но все равно спрашивают. А один милый старик с глазами доброго и послушного мальчика решил вопрос усложнить: „А что лучше – Швейцария или Россия?“ Я ответил в том смысле, что очень трудное дело – сравнивать людям, чья мать лучше. Все одобрительно заговорили. А старик, вернувшись на место рядом с дородной своей супругой, я видел, получил от нее порицание за милую свою наивность».

«От войны осталась залетевшая и сюда, в Швейцарские Альпы, „Катюша“. В мою честь хлебнувшие вина пенсионеры грянули еще игривую песню на мотив „Стеньки Разина“».

«Думаю: что же переменилось в Швейцарии с тех пор, когда я был тут после бегства из плена? Обнаружил: мне трудно ответить на этот вопрос. Я батрачил тогда в глухой деревушке и мало что видел. Но Карл говорит: перемен много – молодежь отхлынула в города, построено много дорог, фуникулеров, огромных отелей. Туристов сейчас в Швейцарии больше, чем самих швейцарцев».

«Мне трудно судить о сердечности отношений между людьми. Но я ни разу не слышал перебранок или даже ворчаний в общественном транспорте или в других местах, где люди могут причинять друг другу временные неудобства. Этому следует поучиться. Взаимная вежливость так же хороша, как и культ чистоты и порядка. Они не дают накапливаться всякому мешающему жить мусору».

«О нашей встрече тут с Карлом писали газеты. И конечно, мне было приятно прочесть: „Шестидесятилетний русский художник покорил всех сердечностью, трудолюбием, юмором. В маленьком Мондахе он достойно представлял свою большую страну“».

Мы перелистывали с Петром Ильичом его пометки в карманной книжке, когда Нина Викторовна вынула из почтового ящика письмецо из Мондаха. Карл Келлер вослед улетевшему гостю послал привет своих земляков. Письмо кончалось словами: «Дорогой Петр! Все,