Отрезок пути - Iris Black

– Отличное название! – усмехаюсь я. И отличная мысль, кстати говоря. Мои ребята тоже, связываясь друзьями через галеоны, в подробности стараются не вдаваться.

– Рад, что тебе нравится, – он тоже усмехается. – Думаю, рассказы от Круциатусе и прочих нововведениях могут выбить из колеи кого угодно.

– Бережешь их нервы?

– Мне плевать на их нервы, – равнодушно возражает Северус. – Однако я заинтересован в успехе их кампании, который представляется мне весьма сомнительным, если оные будут расшатаны.

– Резонно, – признаю я, рассеянно размазывая по столу каплю огневиски.

– Прекрати портить мебель, – одергивает меня он. – Что тебя беспокоит, скажи на милость? Уизли?

– Не только, – признаюсь я и, в ответ на его вопросительно поднятую бровь, поясняю: – Еще Дамблдор.

– А с ним что не так?

– Все не так! Сначала эти его блаженные улыбочки, пока мы с ума сходили от беспокойства. Потом эта дурацкая таинственность. Ну, неужели сложно было сказать, как именно Рон может вернуться? Не может же он не понимать, что для нас это важно?

– Не тебе судить директора, – резко возражает Северус.

– Возможно, – раздраженно бросаю я. – Но меня это все бесит. Конечно, я не имею права добиваться откровенности. Но ты, по-моему, вправе рассчитывать на бóльшую осведомленность. В конце концов, ты жизнью рискуешь! Может же Дамблдор проявлять хоть какое-то уважение! В конце концов…

– Ты ничего не знаешь! – сердито перебивает он.

– Разумеется. Я болван, а ты – гений. Не спорю. Но, Северус, черт возьми, неужели ты не видишь, что он совсем тебя не ценит? С его стороны это просто подло!

– Хватит! – рявкает он и бьет кулаком по столу с такой силой, что из стаканов выплескивается добрая половина содержимого.

Мне приходится прикусить язык. Кажется, я зашел слишком далеко. Но как же меня возмущает такое отношение! Я начинаю думать, что директор гораздо меньше заботится об окружающих, чем полагают его почитатели.

Я молчу, разглядывая свои обломанные ногти. Северус через некоторое время слегка успокаивается, ликвидирует лужу, образовавшуюся на ни в чем не повинном столе, и доливает в оба стакана еще огневиски. Я продолжаю молчать, опасаясь вызвать новую вспышку.

– Как продвигается аппарация? – будничным тоном спрашивает Северус спустя пару минут.

– Прекрасно! – отвечаю я, облегченно улыбаясь. – Джинни и Луна делают успехи, а все остальные уже давно стали настоящими виртуозами. Лауди, правда, бесится, что ему приходится торчать там с нами. В конце концов, Выручай-комната все контролирует. Все-таки это поразительно, что она так мне помогает. Что бы там не говорила Хелли, я не очень понимаю, чем заслужил такое отношение.

– Хочешь узнать ее историю?

– Выручай-комнаты? Конечно, хочу! А ты ее знаешь?

– Пока нет, – с легкой улыбкой отвечает Северус. – Распределяющая Шляпа сегодня хотела мне ее рассказать, но я решил дождаться тебя. Подожди секунду.

Он уходит в кабинет и через несколько секунд возвращается, неся в руках Шляпу, которая громогласно выражает свое возмущение тем, что ее сбили с рифмы и куда-то волокут. Северус не обращает на нее ни малейшего внимания.

– Расскажи о Выручай-комнате, – просит он, водрузив головной убор на стол.

– Хм… Выручай-комната – дивный островок блаженства и безмятежности средь безграничного океана хаоса, лжи и…

– Можно нормальным языком?

– Разумеется, господин директор, – говорит Шляпа. – Как вам известно, Гриффиндор… хм… что это я болтаю?.. Что вам вообще может быть известно?.. Итак, по порядку, – она делает театральную паузу, откашливается и начинает вещать: – Годрик Гриффиндор родился в чистокровной, но практически нищей семье. Полагаю, даже Уизли по сравнению с ними можно считать богачами. Он был самым младшим ребенком и самым талантливым. Бедность угнетала его, и он мечтал, что, став взрослым, создаст нечто, способное выполнять любые желания. Этим и стала впоследствии Выручай-комната. Конечно, во время основания Хогвартса Гриффиндор был уже взрослым и опытным человеком и прекрасно понимал всю наивность своих детских грез. Поэтому при создании Выручай-комнаты он не только старался учесть все возможные нюансы, но и обратился за помощью и советом к своим коллегам.

Я слушаю Шляпу, затаив дыхание. Просто удивительно, сколько интересного от нее можно узнать! Да, она, конечно, здорово раздражает, когда принимается читать стихи или петь, но это вполне можно выдержать.

– Рассудительная Хельга, – продолжает меж тем Шляпа, – предложила вместо комнаты желаний, какой ее изначально видел Годрик, создать комнату необходимости. Она мотивировала это тем, что людям свойственны необдуманные желания, исполнение которых не принесет ничего хорошего – причем не только окружающим, но и им самим. Кроме того, некоторым индивидуумам также свойственна жестокость, злоба и мстительность, и с этим тоже, по ее мнению, нельзя было не считаться. Сообразительная Ровена смекнула, что комната должна быть достаточно разумной для того, чтобы уметь отличать желания от потребностей. Кроме того, она предложила сделать ее независимой от пространства и способной перемещаться по школе, чтобы повысить эргономичность и обойти закон Гэмпа. Расчетливый Салазар ценой неимоверных усилий сумел избавиться от практически неизбежной привязки ко времени. Поначалу никто не понял, зачем это нужно, и ему пришлось потратить немало времени на объяснения. Он сказал, что это позволит Выручай-комнате проявлять некоторую гибкость в отношении собственных правил, в том случае, если в будущем это принесет пользу. Так он аргументировал свою мысль.

– И что же в действительности он задумал? – заинтересованно спрашивает Северус.

– Мне он об этом не сообщал, – усмехается Шляпа. – Однако я полагаю, что он намеревался найти способ проскользнуть в будущее. Его не слишком устраивало время, в котором он жил. Успехом его затея не увенчалась, но озвученных целей добиться удалось. Возможно, я заблуждаюсь на его счет, и он в действительности даже не думал ни о чем ином.

– Едва ли ты заблуждаешься, – фыркает Северус. – По-моему, это вполне в его духе.

– Вы правы, господин директор, Салазар был очень эксцентричным человеком, – соглашается Шляпа и продолжает: – Сошлись Основатели в одном – ключом для Выручай-комнаты должен быть мотив. Следовательно, если потребностью человека является убийство или иное насилие, она не появится. Кроме того, они пришли к выводу, что демонстрировать полную силу своим посетителям комната не должна, поэтому каждый видит только ту часть ее возможностей, в которой испытывает необходимость, – она неожиданно хихикает и тут же поясняет свою реакцию: – Годрик же всегда мечтал именно об исполнении желаний, и все эти условности и оговорки его жутко раздражали. Поэтому после того, как работа была окончена, он вложил в Выручай-комнату способность демонстрировать истинным гриффиндорцам, чьи мотивы соответствуют правилам, все свои возможности…

– Гриффиндор, определенно, страдал манией величия, – не сдержавшись, говорю я.

– Сомневаюсь, что он от этого страдал, – усмехается Северус. – Скорее, наслаждался. Кроме того, данное качество свойственно подавляющему большинству представителей твоего факультета.

– Ага, многим из которых следовало бы учиться в Слизерине, – парирую я. – Вечно мы у тебя крайние.

– Годрик и Салазар тоже любили выяснять отношения, – вмешивается Шляпа. – Отсюда все проблемы с распределением. Чуть с ума меня не свели – каждому обязательно надо было подойти, помахать палочкой и высказать требования, противоречащие не только требованиям остальных, но и здравому смыслу. Хельга и Ровена вели себя значительно адекватней, поэтому…

– Тем не менее, ключевым фактором распределения является тип магии, – сухо перебивает Северус. – Но это, кажется, никого не беспокоит.

– Верно, господин директор, но я-то что могу с этим поделать? Мне не слишком хочется, чтобы меня разорвали на мелкие кусочки. Да и руководству школы проблемы не нужны. Вы же понимаете, что начнется, вздумай я отправить в Слизерин магглорожденного волшебника, или в Гриффиндор – ребенка слизеринцев.

– Это просто трусость! – возмущенно говорю я.

– Уж тебе бы помолчать, в твоем случае я как раз проявила настойчивость, – парирует Шляпа.

– Так я в любом случае в Гриффиндор хотел, только не был уверен, что справлюсь.

– Вот именно! – многозначительно произносит она. – И другие дети тоже хотят на конкретные факультеты. Не могу же я рушить все их мечты! Самой обидно, честно говоря. Вот Блэков взять. Единственный паренек, который захотел в Гриффиндор, как назло, оказался настоящим слизеринцем!

– Это ты про Сириуса Блэка? – недоверчиво уточняет Северус.

– Про него, – подтверждает Шляпа. – А вот брату его самое место было в Гриффиндоре, но он ни о чем, кроме Слизерина, слышать не желал. Как прикажете действовать в таких ситуациях? Жизнь детишкам ломать?