Временные трудности (СИ) - Desmondd

Раздался стук копыт и Ксинг, наконец, перестал подавлять своё восприятие. По дороге из поместья стремительно приближалась кавалькада всадников, ци одного из них была такой сильной, такой знакомой и такой родной. В глазах защипало, и Ксинг смахнул непрошенные слёзы. Он знал, что будет дальше, пусть и не ведал деталей, но легче от этого не становилось.

Всадники приблизились, заметили его и замедлились, затем окончательно остановились. Ксинг ощущал их внимание и в то же время делал вид, что продолжает изучать свиток, висевший на деревце.

При новом взгляде на свиток его посетило ещё одно внезапное осознание — в этой жизни ему удалось то, что не удалось в прошлой. В горах хунхунов он посадил столько деревьев, что хватило бы не только на дом, но и на целое огромное поместье! Сыновья у него тоже имелись. И даже если брать только тех, которые родились среди бадави, то это уже немало. Ну а если учесть пасынков, в рождении которых участвовало не семя, но его ци — то вместить их всех не смог бы и Нефритовый Дворец!

Ряды всадников разошлись, и вперед выдвинулась родная Ксингу ци, но он продолжал смотреть на свиток, «не замечая» происходящего за спиной, как «не замечал» когда-то жестов и поступков торговца Цзина и его дочери.

В ци отца отразились волнение, изумление и узнавание, затем он спешился и зашагал к Ксингу. Отец, всегда решительный и смелый, теперь словно бы немного робел внутри, но в то же время его ци отражала готовность к действию. Не слишком поздно и не слишком рано, Ксинг отвел взор от свитка и развернулся навстречу тому, кого хотел бы обнять изо всех сил и перед кем упасть на колени, покаяться в собственной глупости и попросить прощения за всю ту боль, что причинил в обеих своих жизнях. Пауза, пока Ксинг «не замечал» всадников, помогла ему укрепиться духом и высушить слезы, и сейчас лицо его было абсолютно спокойно, словно он и правда просто случайно проезжал мимо.

— Мастер Ксинг Дуо? — сказал рослый широкоплечий мужчина с аккуратной бородкой, облачённый в дорогой доспех.

— Да, это я. А вы, полагаю, прославленный генерал Гуанг Нао? — в свою очередь вопросил Ксинг. — Я удивлён, что вы меня узнали.

Отец отправлялся на войну с хунхунами, но Ксинг знал, что никакой войны не будет. Ксинг уже однажды победил этих варваров, и если нужно, отец напомнит им, что значат воины Императора!

— Как я мог не узнать самого молодого грандмастера ци? — улыбнулся генерал. — Я, как-никак, генерал Империи, нам сообщают о любых изменениях баланса сил. Я получил свиток с вашим портретом и краткой биографией, даже просмотрел кристалл с вашим оценочным боем. Отмечу, что он вышел гораздо более впечатляющим, чем все глупые кристаллы моего сына вместе взятые.

Ксинг улыбнулся. Не только воспоминаниям о кристаллах, которые в итоге действительно оказались полной глупостью, он просто был счастлив видеть отца. В обеих жизнях у него было только двое настоящих родителей — Гуанг и Лихуа Нао, и теперь он в полной мере осознал, как же ему их недоставало. Сердце Ксинга забилось от нового озарения. Если живы родители, то значит жива и Мэй, с которой ему ещё только предстояло познакомиться.

При словах «моего сына» ци отца преисполнилась решимости и готовности действовать.

— Грандмастер Ксинг Дуо! — торжественно сказал генерал Гуанг. — То, что я встретил вас, это настоящий знак небес! Вы — ровесник моего сына, но столького достигли! И сейчас, прошу вас, выслушайте просьбу этого недостойного родителя!

Он опустился перед Ксингом на колени и низко опустил голову, практически коснулся ею земли. Воины мгновенно спешились и последовали примеру своего предводителя. У Ксинга сжалось сердце, так ему хотелось подскочить и поднять отца, но он продолжил стоять, пытаясь укрепить себя мыслью, что это лишь ещё одно испытание твёрдости духа.

— У меня есть ленивый и непутёвый сын Хань. Я люблю его, люблю больше жизни, моё сердце болит, когда я вижу, во что он превратился. Меня не волнуют ни позор, ни насмешки. Умоляю вас, помогите! Я знаю, что вы из Дуоцзя, а значит, вы учились у генерала Фенга и знакомы с его методами, значит, вы можете…

— Встаньте, генерал Гуанг! — сказал Ксинг сквозь слёзы, едва сдерживаясь, чтобы самому не упасть на колени перед отцом. — Негоже столь славному полководцу становиться на колени перед кем-либо кроме Императора, да святится его имя в веках и лунах. Не надо больше слов! Я помогу вам и сделаю из вашего сына настоящего воина!

— Я готов заплатить, мастер Ксинг, заплатить чем угодно! — сказал генерал, оставаясь на коленях.

Голову он все же вскинул, и в глазах Гуанга Нао тоже стояли слезы, пополам с надеждой.

— Я не нуждаюсь ни в деньгах ни в услугах, — сказал Ксинг, наклоняясь и помогая отцу подняться с земли. — Но с радостью помогу с решением проблемы человеку, которого я так безмерно уважаю.

Генерал поднялся и, словно не веря в происходящее, не отрывал взгляда от Ксинга. Тот злодейски ухмыльнулся.

— Говорите, ваш сын ленив и непутёв? Любит смотреть глупые кристаллы? Ничего, это всего лишь временные трудности!

Эпилог

Ксинг стоял на балкончике поместья Нао, обнимал девушку своей мечты и смотрел на бушующую непогоду за окном. Чёрные облака закрывали луны, с неба били оглушительные молнии, обрушиваясь на святилище предков, в небе летали призраки, а во все стороны прыскали перепуганные духи природы. Потустороннее зеленоватое сияние разливалось по земле, а вокруг резкими порывами завывал ветер.

Сейчас он испытывал, не сожаление, а мягкую светлую печаль. Маленькая болотная икринка не заметила, как сначала стала рыбёшкой, выбралась из тёплого пруда и теперь отправлялась покорять свой бесконечный водопад.

Обучая младшую копию самого себя, Ксинг не чувствовал ни малейшей злости или ненависти. Хань Нао казался ему милым бестолковым братишкой, которого следовало наставить на правильный путь со всей силой родственной любви и со всей крепостью бамбуковой палки.

Ксингу пришлось проявить немалую силу воли, чтобы не кинуться за Ханем вслед, не попытаться его остановить. И удержало его вовсе не беспокойство о нарушении законов мироздания, которое, несомненно, возникло бы при вмешательстве в течение времени, а лишь понимание, что он не имеет никакого права лишать младшую копию себя захватывающего полного приключений путешествия, шанса на становление героем. Ведь головастик, зовущийся Ханем Нао, заслужил возможность стать карпом и совершить прыжок через драконьи врата!

Неосознанный страх Ксинга, что Мэй окажется не такой, как он представлял её в своих мечтах, оказался напрасным. Как оказалось, будучи Ханем Нао, он узнал её недостаточно хорошо, ведь смотрел только на сногсшибательную внешность, не замечая при этом решительность, отвагу, яркий любознательный ум и весёлый игривый нрав. И теперь, прижимая к себе её гибкое тело, Ксинг чувствовал, словно в этом безумном мире всё встало, наконец, на свои места, что-то сдвинулось и потекло в порядке, завещанном Двенадцатью Богами.

— Это всё? — спросила Мэй. — Он, то есть ты…

— Да, я умер, — улыбнулся Ксинг. — Чтобы снова возродиться и, наконец, найти тебя.

— Меня и ещё двух женщин! — двинула Мэй ему в бок кулачком.

— Тебе они понравятся, — улыбнулся Ксинг. — Если честно, они обе во многом на тебя похожи, пусть одной из них три с лишним сотни лет, а вторая — чешуйчатая русалка с гребнем и острыми зубами.

— До сих пор не верится, какой же глупой я была, — сказала Мэй, разглядывая запястье, на котором покоился изящный браслет, напоминающий, в отличие от его собственного, произведение ювелирного искусства, — как убеждала тебя, что никаких пространственных колец не существует.

— Их и не существовало, — напомнил Ксинг, — до тех пор, пока я не придумал, как их можно сделать. Так что ты была права.

— Нет, не права. Или не всегда права, — звонко засмеялась Мэй. — Ты забыл, что по времени кольцо ты создал гораздо раньше нашего последнего спора об этом.