Че Гевара. Важна только революция - Джон Андерсон

Последствия взрыва были ужасны. Погибли около ста человек, в основном портовые грузчики, моряки и солдаты, еще несколько сотен получили ранения. «Кубр» был нагружен бельгийским оружием, купленным эмиссарами Фиделя. Кастро не долго думая обвинил ЦРУ в диверсии и провозгласил новый военный девиз, знаменитое «Patria о muerte!» («Родина или смерть!»).

Позже, когда Фидель выступал перед народом с балкона, стоя в окружении других революционных лидеров, молодой кубинский фотограф по имени Альберто Корда нашел весьма удачный ракурс и заснял происходящее на пленку. Наведя на Че объектив, Корда поразился выражению, застывшему на его лице. Гевара воплощал собой абсолютную непримиримость. Корда нажал на спуск, и эта фотография облетела потом весь мир, став тем знаменитым изображением Че, которое украшает ныне немало комнат в студенческих общежитиях. Кажется, что глаза Че устремлены в будущее, само лицо его словно воплощает священный гнев, направленный против царящей в мире несправедливости.

Вскоре после этого Кастро позвонил Алексееву и высказал желание встретиться с ним в доме Нуньеса Хименеса в Ла-Кабанье. «Это был первый раз, когда Фидель заговорил об оружии, — рассказывает Алексеев. — Он заявил, что после взрыва американская интервенция неизбежна и не заставит себя долго ждать. "Мы должны вооружить народ", — сказал Кастро и попросил, чтобы Советский Союз продал ему необходимое оружие».

После встречи с Фиделем Алексеев «отправил послание Фиделя Хрущеву, но думал, что из-за бюрократических проволочек ответ займет несколько недель. Однако ответ от Хрущева пришел уже на следующий день. Он гласил: "Фидель, мы разделяем ваше волнение по поводу обороны Кубы и опасности нападения, поэтому мы поставим вам требуемое оружие…" И вскоре оружие начало поступать на остров».

8 мая Фидель объявил о возобновлении дипломатических отношений с Москвой. Бывший лидер «Директории» Фауре Чомон, который после победы повстанцев примкнул к крайне левым, вылетел в Москву в качестве нового посла Кубы. Своим послом Москва избрала старого сотрудника КГБ, ныне работавшего под дипломатическим прикрытием, — Сергея Кудрявцева. Алексеев, которому более не было нужды выдавать себя за журналиста ТАСС, стал его первым секретарем и атташе по культуре, что служило обычным прикрытием его деятельности в КГБ.

Вслед за обменом посланиями между Фиделем и Хрущевым в Гавану негласно прибыла советская военная делегация. «Мы тотчас собрались, — рассказывает Алексеев. — Фидель, Рауль, Че — все принимали участие в разговоре. Они рассказали, что им требуется. Прежде всего они нуждались в противовоздушных орудиях и самолетах, артиллерии, танках «Т-34», старых, не используемых уже Советским Союзом».

В июне-июле на Кубу стали тайно прибывать советское вооружение и инструкторы, часть которых ехала по чехословацким паспортам.

Подписав секретное военное соглашение с Советами, Фидель почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы бросить вызов американцам. Уже в феврале министр иностранных дел Роа отправил в Вашингтон послание, в котором излагались кубинские «условия» для ведения переговоров. Пока Вашингтон угрожает изменить свои квоты на покупку сахара у Кубы, никакого диалога быть не может. В своем ответе от 29 февраля Госдепартамент отказался идти на попятную, провозгласив, что Соединенные Штаты имеют право делать все что считают нужным для защиты интересов Америки. После того как четырьмя днями позже произошел взрыв на «Кубре», обмен заявлениями вновь стал носить конфликтный характер. Госсекретарь Гертер гневно отреагировал на обвинения Фиделя в причастности ЦРУ к трагедии и поставил под сомнение «искренность намерений» Кубы относительно проведения дальнейших переговоров.

Тем временем Вашингтон сделал последнюю попытку достучаться до Фиделя. В начале марта к министру финансов Кубы Руфо Лопес Фреске обратился советник американского посла Марио Лазо, который сообщил ему, что Соединенные Штаты хотят предложить Кубе свои военные самолеты и техническую помощь. Фидель попросил два дня для размышлений. 17 марта президент Дортикос передал Лопесу Фреске от имени Фиделя, что тот решил не принимать этого предложения.

В тот же день Эйзенхауэр одобрил план ЦРУ по секретному набору и подготовке вооруженной группировки из нескольких сотен кубинских беженцев с целью начать партизанскую войну против Кастро. Глава ЦРУ Даллес предполагал использовать ту же схему, что и при подготовке операции «Успех», приведшей к крушению режима Арбенса в Гватемале в 1954 г. Ответственным за организацию операции на Кубе он назначил своего заместителя Ричарда Биссела. В штаб его рабочей группы вошли также Трейси Барнс, участвовавший во многих секретных операциях, в том числе и в операции «Успех», и Говард Хант, руководивший боевиками ЦРУ в Монтевидео. Кроме того, в группу включили главу отдела ЦРУ по работе в Западном полушарии Дж. С. Кинга, который, однако, был настроен скептически и выступал за ведение «грязной войны» в целях дестабилизации режима и устранения ключевых фигур, таких как Че, Рауль и Фидель.

В Майами был направлен Гарри Дрехер (он же Фрэнк Бендер), специалист ЦРУ по латиноамериканским коммунистам, ему предписывалось набирать добровольцев из числа кубинских эмигрантов. Дрехер довольно скоро сформировал группу бойцов, которым предстояло пройти военную подготовку на секретной базе в Гватемале.

Между тем Фидель продолжал наступление на свободу СМИ. Владельцы телеканала «Сэ-Эме-Ку» бежали из страны, и их канал перешел в руки государства. В то же время Министерство труда взяло на себя большую часть функций ЦКТ: теперь министерство, а не профсоюзы устанавливало нормы и условия труда, а ЦКТ превратилось в не что иное, как наблюдательный орган.

Облик Гаваны менялся на глазах. Дни, когда высшие и средние слои кубинского общества могли чувствовать себя в привилегированном положении, подходили к концу, и все большее число их представителей покидало родину на паромах и самолетах, увозивших их в Майами. К весне 1960 г. число эмигрантов достигло уже шестидесяти тысяч. Город, до той поры еще остававшийся большой развлекательной зоной для американцев, у которых были там свои элитарные яхт-клубы, частные пляжи, казино и публичные дома, стремительно терял эти атрибуты. В крупных отелях пока еще можно было поиграть в рулетку, но с улиц почти исчезли проститутки.

Вместо американцев сюда стали приезжать гости совсем иного рода. Гавану начали посещать торговые и культурные делегации из социалистического лагеря, а также все большее число лидеров стран третьего мира. Гостиницы заселили делегаты Международного конгресса коммунистической молодежи. Европейские и латиноамериканские интеллектуалы левых взглядов хлынули в Гавану на различные культурные конгрессы, устраиваемые революционным правительством. Среди посетителей были Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар, прибывшие по приглашению Карлоса Франки.