Отрезок пути - Iris Black

– Мне не нравится это слово, – он брезгливо морщится. – Оно лишено всякого смысла. Когда-нибудь ты это поймешь.

Я не спорю. Возможно, он и прав. Некоторое время сидим молча, разглядывая друг друга через стол. Наконец, возвращается Финеас.

– Все в порядке, – сообщает он в ответ на наши вопросительные взгляды и, покосившись на меня, добавляет: – Я назвал вас идиотом, Лонгботтом. Надеюсь, вы довольны.

– Счастлив, профессор Блэк, – заверяю я.

– Великолепно, – равнодушно бросает он и поворачивается к Северусу: – Как мы и договаривались, я рассказал о мече и дал понять, что вы ничего не знаете о подмене. Естественно, они тут же пришли к выводу, что Дамблдор не до конца доверял вам, и сейчас пытаются сообразить, где может находиться настоящий меч. Что касается отработки, то я сказал им, что вы отправили всех троих в Запретный лес с этим полукровкой, – Финеас закатывает глаза и презрительно цедит: – Поттер глубокомысленно заявил, что вы могли счесть это серьезным наказанием.

– Разумеется, – ехидно произносит Северус, откидываясь на спинку кресла. – Я же не работаю в Хогвартсе вот уже шестнадцать лет, понятия не имею, что собой представляет Хагрид, не знаю, что он состоит в Ордене Феникса, и даже не догадываюсь, какие нежные чувства он питает к Поттеру и его приятелям.

Я смеюсь так, что из глаз текут слезы, а скулы сводит судорогой. Ладно Гарри, но неужели даже Гермиона не видит во всем этом ничего странного? Впрочем, еще недавно и я не видел ничего странного, так что едва ли имею право кого-то осуждать. В конце концов, их слепота нам только на руку.

– В общем, все прошло прекрасно, – резюмирует Блэк. – Я полагаю, что… – вдруг он умолкает и замирает, прислушиваясь к чему-то. – Там что-то происходит. Я сейчас.

С этими словами он исчезает с портрета. Мы переглядываемся. Не нравится мне это. Что там могло произойти? Неужели на них кто-то напал? Но тогда я бы наверняка это почувствовал! А я не чувствую ничего, кроме легкого раздражения.

Северус сидит очень прямо, сцепив руки в замок. Пальцы настолько напряжены, что, кажется, в них нет ни кровинки. Чуть помедлив, я протягиваю руку и накрываю его ладони. Он говорил, что в кабинете я должен вести себя прилично, но ведь в этом нет ничего такого. Северус никак не реагирует на мой маневр, и я окончательно успокаиваюсь на этот счет. Мы ждем.

Я бросаю взгляд на Дамблдора. Он улыбается так безмятежно, что у меня возникает дурацкое желание схватить его за бороду и хорошенько дернуть. Я поспешно отвожу глаза, опасаясь, что он каким-то образом может уловить ход моих мыслей. Как он только может быть таким спокойным? Неужели ему на все наплевать?

Через несколько минут возвращается Блэк. Тщательно отряхивает мантию, словно не по портрету путешествовал, а скакал галопом по пустыне, приглаживает бороду, и наконец, деревянным голосом сообщает:

– Уизли сбежал.

– Что значит – сбежал? – недоверчиво спрашиваю я.

– Сбежал, Лонгботтом, – повторяет он. – Удрал, аппарировал, сделал ноги, улизнул, дезертировал…

– Финеас! – раздраженно перебивает его Северус. – Прекратите изображать из себя словарь синонимов и объясните, что произошло!

– Только то, что я говорю. Уизли сбежал, оставив свою девушку наедине с лучшим другом. Фатальная ошибка, надо заметить.

– Рон не мог так поступить! – протестую я.

– Тем не менее, именно это он и сделал, – холодно говорит Блэк. – Полагаю, мне нет нужды вас обманывать.

– Финеас, – Северус, кажется, уже с трудом держит себя в руках. – Вы можете сообщить нам подробности этого прискорбного происшествия? Я не слишком высокого мнения об умственных способностях Рональда Уизли, но с трудом верю, что он мог сбежать без каких-либо на то оснований.

– Вы правы, основания у него были, – Блэк молчит несколько секунд и добавляет с легкой запинкой: – Можете думать обо мне, что хотите. Поступок Уизли не имел смысла, и очень скоро он поймет это и пожалеет о своей горячности. Однако в данной ситуации я на его стороне.

– Вот даже как, – удивленно произносит Северус. – Это становится интересным. Рассказывайте, Финеас, сделайте такое одолжение.

– Сейчас расскажу, – кивает он. – Как я уже сообщал, Поттер заинтересовался мечом. Гряз… кхм… Грейнджер тоже. А вот Уизли на меч не обратил никакого внимания – он испугался за сестру. Подумайте сами. Поттер сирота, и уже давно смирился с этим. Терять ему, по сути, некого. Грейнджер сумела обезопасить свою семью. Что же касается Уизли, то он даже не может быть до конца уверен, что его близкие еще живы. Двоим уже досталось. Сестра – единственный человек, в чьей безопасности он до этих пор не сомневался. А теперь выясняется, что и ее жизнь может быть под угрозой. Неудивительно, что у мальчишки сдали нервы. Вам двоим, вероятно, сложно понять его, однако у меня тоже была большая семья, которая значила для меня больше, чем все остальные люди вместе взятые.

– Но ведь Рон ничем не может им помочь! – возражаю я.

– Разумеется, не может, – соглашается Финеас. – Поэтому я и говорю, что его поступок не имел смысла. Полагаю, что если бы Поттер и гр… Грейнджер проявили хоть малую толику заинтересованности судьбой его сестры, Уизли повел бы себя значительно спокойней. Однако у него сложилось впечатление, что им нет до нее никакого дела. Боюсь, и у меня тоже.

– Этого не может быть! – восклицаю я. – Гарри очень переживает за Джинни!

– Не буду с вами спорить, Лонгботтом, – с достоинством отвечает Блэк. – Однако он с легкостью убедил себя, что в школе его подружка находится в большей безопасности, чем в банковском сейфе. При этом он не принимает во внимание ни акромантулов, ни агрессивных кентавров, ни Пожирателей смерти, ни безалаберность этого безмозглого полувеликана.

Я не нахожусь, что возразить, и подавленно молчу. Финеас прав. Нет, я понимаю Гарри. Он должен делать свое дело и ни на что не отвлекаться. Даже на Джинни… Нет, все-таки я его не понимаю! И, наверное, никогда не пойму. И, тем не менее, в чем-то он прав. Наверное… Черт возьми! Кажется, в этой ситуации я тоже на стороне Рона. Особенно с учетом моего недавнего разговора с Ханной. Вот только как же теперь быть?

– Прошу прощения, что прерываю вашу увлекательную беседу, – спокойно говорит Северус. – Насколько я понимаю, Финеас, ни Поттеру, ни Грейнджер неизвестно, куда именно аппарировал Уизли?

– Нет, – мрачно подтверждает Блэк.

– Скверно…

– Он вернется! – неожиданно вмешивается Дамблдор, лучезарно улыбаясь.

– Прошу прощения, господин директор? – подчеркнуто вежливо произносит Северус.

– Он вернется, – с неуместной жизнерадостностью повторяет Дамблдор. – Ему просто нужно немного времени, и он обязательно раскается в своем поступке.

Мне не кажется, что ему так уж нужно раскаиваться. Блэку, судя по выражению лица, тоже.

– Допустим, – сдерживая раздражение, соглашается Северус. – Но вы забываете, Альбус, что они часто передислоцируются. Сидеть на одном месте и ждать, пока Уизли вновь почтит их своим присутствием, они не станут. Как, по-вашему, он должен будет их разыскивать, когда одумается?

– О, он найдет способ! – мягко говорит Дамблдор, загадочно сверкая глазами поверх очков. – Я кое-что оставил ему в наследство.

– Что же?

– Пусть это останется моей маленькой тайной, – бывший директор все так же безмятежно улыбается.

Северус свирепо скрипит зубами, и я близок к тому, чтобы к нему присоединиться. В конце концов, ну к чему вся эта таинственность? Он что, боится, что Северус Темному Лорду побежит докладываться? Ладно я, передо мной никто отчитываться не обязан. Но Северус столько сделал, что имеет право рассчитывать на откровенность!

Финеас явно солидарен со мной и в этом. Он злобно косится на Дамблдора и, кашлянув, привлекает внимание Северуса.

– Я вот что подумал, – медленно произносит он. – Полагаю, что в душе Поттер и Грейнджер не могут не понимать, что Уизли в чем-то прав, и начнут проявлять больше интереса к происходящему в школе.

– Не исключено.

– В связи с этим, мне кажется, имеет смысл иногда навещать их и сообщать последние новости.

– Вы правы, Финеас, – соглашается Северус, – только не увлекайтесь.

– Не беспокойтесь, Амбриджские границы я не нарушу, – неожиданно смеется Блэк.

Северус тоже посмеивается, поднимается с кресла и предлагает мне проследовать в гостиную.

– Что за Амбриджские границы? – интересуюсь я, расслаблено откинувшись в кресле и наблюдая, как он наливает мне щедрую порцию огневиски. Сейчас нам это особенно нужно.

– После того, как Грейнджер решила сделать портрет Финеаса частью багажа, мы с ним пришли к выводу, что рано или поздно они захотят узнать, что происходит в Хогвартсе, – объясняет Северус, барабаня по столу кончиками пальцев. – Когда Кэрроу начали показывать зубки, мы поняли, что правда в данном случае неуместна, и решили придерживаться новостей в духе Амбридж – это они поймут и не слишком испугаются. Отсюда и Амбриджские границы.