Лондон: биография - Питер Акройд

Он вообще был несчастливой рекой на всем своем пути. Он проходил через Кентиш-таун и Сент-Панкрас, и поныне печальные от соприкосновения с его водами; затем у Баттл-бриджа он, по словам Уильяма Хоуна, втекал в «увеселительные сады Великого Отчаяния», «где стоят деревья, которым словно бы и не положена листва, где подстриженные изгороди, кажется, хотят повалиться, где на бесконечных бордюрах вяло пробивается сорная трава». Затем Флит огибал Кларкенуэлл-хилл и касался камней тюрьмы Колдбат; затем тек мимо Саффрон-хилла — «Шафранного холма», за чьим ароматным названием скрывался один из худших трущобных районов Лондона; затем встречался с Тернмилл-стрит, о чьей скверной репутации уже было сказано. Далее шла улица Чик-лейн (позднее — Вест-стрит), которая не одно столетие была прибежищем преступников и убийц; здесь в воду бросали трупы убитых и ограбленных горожан. Вновь став в этом месте рекой смерти, приток Темзы достигал затем омерзительной тюрьмы Флит.

Заключенные умирали здесь от зловония и от сопутствовавших ему болезней. В долине Флита, писал в 1560 году один врач, и «в здешних вонючих переулках люди вдвое чаще умирают, вдвое легче заражаются и вдвое дольше болеют — в этом я с тех пор, как мне стал ведом Лондон, убеждался многократно». В более позднем свидетельстве, процитированном в «Погребенных реках Лондона», говорится, что «в каждом приходе вдоль Флита гостила губительная чума». Возникает вопрос: почему же этот район всегда был так густо заселен? Похоже, река оказывала на определенную категорию людей некое скрытое воздействие, притягивая их к себе. Она предлагала себя тем, кто и без того был грязен, зловонен и скрытен, как некая естественная среда обитания. Она, кроме того, была коварна по природе своей. В штормовую погоду ее уровень мог резко подняться, что приводило к наводнениям. В весенний паводок и после сильных дождей она превращалась в опасный поток, уничтожавший дома и целые улицы. Наводнение 1317 года погубило многих горожан, разрушило немало домов и сараев; в XV веке жители прихода Сент-Панкрас жаловались, что не могут добраться до церкви, «когда дороги плохи и вода высока».

Все попытки очистить и облагородить Флит проваливались. После Великого пожара, который полностью уничтожил пристани на Темзе со всеми находившимися там товарами, берега Флита были одеты в кирпич и камень; некую гармонию формы должны были поддерживать четыре вновь сооруженных моста. Но работы по благоустройству «Нового канала», как стали тогда называть Флит, не были успешными; медленная река опять сделалась грязной и зловонной, ее берега и близлежащие улицы по-прежнему слыли прибежищем воров, сутенеров и нищенствующих симулянтов. И вот на протяжении пятидесятилетия великих городских преобразований вся река была упрятана в кирпичную трубу. Ее, как поток постыдной вины, хотелось скрыть от людских глаз; город в буквальном смысле похоронил ее. В 1733 году ее замуровали от Флит-стрит до Холборнского моста, тридцать три года спустя — от Флит-стрит до Темзы. В начале следующего столетия под землю ушли ее северные участки, так что от этого некогда великого стража Лондона не осталось и следа.

Но дух Флита не умер. В 1846 году этот дух прорвался наружу: «тухлые зловонные газы», запертые в кирпичных туннелях, «вырвались наверх». «Волна сточных вод» смела три почтовые станции, об устои моста Блэкфрайарс разбился пароход. Позднее воды Флита всерьез мешали прокладке лондонского метро: туннели заливала темная зловонная жижа, и работы приходилось приостанавливать. Ныне Флит используется лишь как ливневый канал, выходящий в Темзу у моста Блэкфрайарс, но он по-прежнему нет-нет да и напомнит о себе. В штормовую погоду он иногда затопляет проезжую часть, котлованы при строительных работах вдоль его старого русла регулярно приходится осушать насосами. Словом, воды древних ручьев и источников, как встарь, текут по привычным руслам запертых ныне рек.

Сами же эти реки, как мы можем убедиться, не вполне мертвы, и порой они даже нам показываются. Над платформой станции метро «Слоун-сквер» видна огромная железная труба, по которой течет река Уэстборн; подобные же трубы, заключающие в себе реку Тайберн, проходят через станции «Бейкер-стрит» и «Виктория». В феврале 1941 года Тайберн заструился по дну бомбовой воронки. Уэстборн был похоронен лишь в 1856 году. В книге «Погребенные реки Лондона» можно прочесть, что на Мирд-стрит в Сохо «в подвале одного здания есть решетка, под которой видна вода, текущая на юг»; факт довольно-таки таинственный, но было высказано мнение, что этот неизвестный подземный ручей возник на месте сточной трубы XVII века. Как выразился Николас Бартон, «если канал проложен, воды устремляются в него с удивительным постоянством». Это означает, что под городскими улицами, может быть, струятся и другие потоки и притоки, изобилующие своими собственными подземными призраками и нимфами.

ПОД ЗЕМЛЕЙ

Это изображение «клоачного охотника» взято из книги Генри Мейхью «Труженики и бедняки Лондона». Работа «охотника» была и опасной, и презренной — но горожане в любую эпоху искали источники средств к существованию везде и всюду.

Глава 60

Что там, внизу?

Слухов о мире под нашим миром хватало всегда. Сообщалось о подземных покоях и подземных ходах — один такой ход якобы соединял крипту церкви Сент-Бартоломью-де-Грейт с Канонбери, другой, покороче, — мужской и женский монастыри Кларкенуэлла. Обширные катакомбы имеются в Камден-тауне под Камденским товарным складом. Археологи находили в «скрытом» Лондоне древнеримские храмы. Состояние статуй античных божеств порой говорило о том, что по неизвестным причинам они были намеренно зарыты в землю. Под церковью Олл-Халлоуз-Баркинг обнаружена христианская крипта, чей свод сложен из материалов римского периода; выкопали также крест из песчаника с саксонской надписью WERHERE, странным образом приводящей на ум WE ARE HERE («мы здесь»). Лишь после бомбардировок Лондона из земли была извлечена погребенная под Чипсайдом статуя «мертвого Христа», горизонтально лежавшая в одном из слоев лондонской почвы. Находка на углу Рэй-стрит и Литтл-Саффрон-хилла говорит о шествии поколений, которые и сами давно уже ушли под глину и гравий: в 1855 году на тринадцатифутовой глубине «землекопы натолкнулись на древнюю мостовую, сложенную из очень больших кусков известняка неправильной формы. Исследование камней показало, что улица интенсивно использовалась. Они изглажены ходьбой и ездой минувших поколений». Ниже этих старинных камней были обнаружены куски дуба — толстые, крепкие, покрытые илом, — которые сочли фрагментами огромной мельницы. Еще ниже лежали грубые деревянные трубы для воды. Громадный груз прошлого спрессовал весь этот лондонский материал «в плотную, почти твердую массу, и любопытно, что поблизости от старой земной поверхности в большом количестве лежали женские шпильки». Тайна шпилек так пока и не раскрыта.

Автор «Неизвестного Лондона» замечает: «Я чаще спускался по приставным лестницам, исследуя погребенный город, чем взбирался по лестничным маршам на верхние этажи Сити»; у читателя может возникнуть ощущение, что подземный город обширней надземного. На одном из характерных рисунков столицу представили в разрезе как совокупность горизонтальных уровней, от крыш до клоаки, громоздящихся и чуть ли не сминающих друг друга своим весом. В одном популярном издании по городской истории хорошо сказано: «Никто из знающих Лондон не будет отрицать, что сокровища его следует искать в его глубинах». Фраза, пожалуй, двойственна по смыслу и указывает как на топографическую, так и на социальную тайну.

Как писал Чарлз Найт, другой выдающийся историк Лондона, «если вообразить, что эта великая столица столиц когда-нибудь станет тем же, чем стал Вавилон, о котором даже не знают точно, где он погребен, то начинаешь чуть ли не завидовать восторгу антикваров будущего при вести о том, что обнаружен подземный Лондон. Мы можем представить себе движение раскопщиков по этому исполинскому и до поры необъяснимому лабиринту, пока не будет расчищено все до конца и все громады не откроются дневному свету». Картина ошеломляющая — но не более ошеломляющая, чем сама действительность.

Подземный Лондон между тем уже существует. Это обширные подвалы, проходы, клоаки, туннели, трубы и сообщающиеся друг с другом коридоры. Созданы громадные сети газовых и водопроводных труб, многие из которых давно не используются, а по другим теперь пущены кабели общей длиной в тысячи миль, служащие целям связи и управления. В книге «Лондон, открываемый заново» Уолтер Джордж Белл пишет о том, как однажды в начале 1920-х годов работники Управления почт укладывали керамические трубы для телефонных кабелей в выемку, оставшуюся от стены древнеримской виллы на Грейсчерч-стрит, так что, по его выражению, «шепоты наших переговоров» проходят через помещения, где жители утраченного Лондона некогда беседовали на языке чужой страны. Прорыты глубокие туннели для «Бритиш телеком» и для Лондонского управления по электричеству, по траншеям и изолирующим трубам тянутся кабели компании «Нэшнл грид». После 1945 года была введена в действие громадная система туннелей Управления почт, еще более усложнившая подземную лондонскую топографию. Под Темзой проложено больше туннелей, чем под любой из рек, на которых стоит другие мировые столицы — туннелей для поездов, для автомобилей, для пешеходов и для коммунальных нужд. Вся территория под рекой, как и под городом в целом, превращена в катакомбы со своими авеню и магистралями, зеркально копирующие наземную уличную структуру.