Стая - Франк Шетцинг

Короткая статья касалась одного события начала девяностых годов, когда на французское побережье Средиземного моря прибило 16 мёртвых дельфинов. На всех трупах были загадочные, одинаковые раны: ровно высеченное отверстие на затылке размером с кулак. Никто тогда не мог объяснить, что это за странные раны, но, без сомнения, именно они были виноваты в гибели животных. Тот случай совпал по времени с кризисом в Персидском заливе, когда Средиземное море бороздили крупные соединения американского флота, и Earth Island усматривал связь с его секретными экспериментами. Видимо, эксперименты не увенчались должным успехом, и испытателям пришлось заметать следы.

Эневек распечатал текст и попытался найти в архиве другие статьи по этому поводу. Он был так углублён в работу, что не услышал, как открылась дверь. И лишь когда на него упала тень, он поднял голову и увидел Грейвольфа.

— Ты хотел поговорить со мной?

Кожаный костюм на могучем теле, блестящие волосы связаны в хвост, зубы и глаза сверкают. Эневек внезапно ощутил силу, исходящую от этого богатыря, его излучение, его природный шарм. Неудивительно, что Делавэр запала на такую концентрированную мужественность. Может, сам Грейвольф вовсе и не хотел этого.

— А я думал, ты где-нибудь в Уклюлете.

— Был и там. — Грейвольф сел, стул под ним жалобно скрипнул. — Лисия сказала, что я тебе нужен.

— Я ей сказал только, что буду рад тебя видеть, — улыбнулся Эневек.

— Так это и значит, что я тебе нужен. Ну, я здесь.

— И как дела?

— Были бы лучше, если бы ты меня чем-нибудь напоил.

Эневек достал из холодильника пиво и кока-колу и поставил обе банки на стойку. Грейвольф залпом выпил полбанки «Хейнекена» и вытер рот.

— Я оторвал тебя от важных дел? — спросил Эневек.

— Не терзайся. Я возил на рыбалку пару денежных мешков из Беверли-Хиллз. Весь ваш идиотский бизнес наблюдения за китами перекочевал прямиком ко мне. Форель ведь не нападёт на лодку, и я перестроился и предлагаю туристам рыболовные туры на озёрах и реках нашего благословенного острова.

— Я вижу, твоё отношение к наблюдению за китами не очень изменилось.

— А с чего бы ему измениться? Но я оставил вас в покое.

— О, спасибо, — с сарказмом сказал Эневек. — Но это очень кстати, что ты всё ещё находишься в состоянии войны отмщения за измученную природу. Расскажи мне в общих чертах о том, чем ты занимался на флоте.

Грейвольф в недоумении уставился на него:

— Ты и так всё знаешь.

— Расскажи ещё раз.

— Я был тренером. Мы натаскивали дельфинов для тактических выпадов.

— Где? В Сан-Диего?

— И там тоже.

— И тебя комиссовали из-за слабости сердечной мышцы или что-то вроде того. Со всеми почестями.

— Именно так, — сказал Грейвольф между двумя глотками.

— Неправда, Джек. Тебя не комиссовали. Ты сам ушёл.

Грейвольф оторвался от банки и осторожно поставил её на стойку.

— С чего ты взял?

— Так помечено в актах Space and Naval Warfare System Center Сан-Диего, — сказал Эневек и стал прохаживаться по залу. — Чтобы ты знал, что я в курсе: SSC Сан-Диего — наследник того органа, который назывался Navy Command, Control and Ocean Systems Center и тоже размещался в Сан-Диего. Финансирование шло через организацию, из которой вышла теперешняя US Navy’s Marine Mammal System. Каждый из этих центров так или иначе всплывает, как только читаешь об истории программ морских млекопитающих, и каждый имеет скрытую связь с рядом сомнительных экспериментов. — Эневек ненадолго замолк. И потом решился на блеф: — Эксперименты, которые проводились в Пойнт-Лома, — там, где ты служил.

Грейвольф неотрывно следил за шагающим из угла в угол Эневеком.

— Для чего ты мне всё это рассказываешь?

— Считается, что в Сан-Диего исследовались повадки, обучаемость, возможности приручения млекопитающих и так далее. Но больше всего военных интересовал мозг. Этот интерес отсылает нас в шестидесятые годы. Во время первого кризиса в Персидском заливе интерес вспыхнул заново. Ты в это время был там в звании лейтенанта и отвечал за две группы дельфинов — МК6 и МК7. Таких групп было четыре.

Брови Грейвольфа сдвинулись:

— У вас что там, в вашей комиссии, нет других забот? Ситуация в Европе, например?

— Следующим шагом в твоей карьере могло стать общее руководство всей программой, — продолжал Эневек. — А ты взял и всё бросил.

— Я ничего не бросил. Они меня отбраковали.

Эневек отрицательно покачал головой:

— Джек, я сейчас пользуюсь несколькими замечательными привилегиями. Благодаря им я имею доступ к ряду данных, надёжность которых не подлежит сомнению. Ты ушёл добровольно, и я хотел бы знать, почему.

Он взял со стойки распечатку статьи из Earth Island и протянул её Грейвольфу, который, мельком глянув, отложил листок.

Надолго повисло молчание.

— Джек, — тихо сказал Эневек. — Ты был прав. Я действительно рад тебя видеть, но мне нужна твоя помощь.

Грейвольф смотрел в пол и молчал.

— Что ты тогда пережил? Почему ты ушёл?

Полуиндеец продолжал смотреть перед собой. Потом потянулся и закинул руки за голову.

— Зачем тебе знать?

— Это поможет понять, что произошло с нашими китами.

— Это не ваши киты. Это не ваши дельфины. Нет тут ничего вашего. Ты хочешь знать, что с ними случилось? Они наносят ответный удар, Леон. Мы получили то, что нам давно причиталось. Больше они с нами не играют. Мы рассматривали их как свою собственность, мы причиняли им страдания, мы ими злоупотребляли, мы таращились на них. Мы им, наконец, надоели.

— Ты правда веришь, что они всё это делают по своей воле?

Грейвольф тряхнул головой:

— Меня больше не интересует, почему они это делают. Уж слишком много мы ими интересовались. Я всего лишь хочу, Леон, чтобы их оставили в покое.

— Джек, — медленно произнёс Эневек. — Их принуждают.

— Чушь. Кто ещё…

— Их принуждают! У нас есть доказательства. Я не имею права рассказать тебе всё, но мне нужна дополнительная информация. Ты хотел избавить их от лишних мук, так избавь же. Сейчас они претерпевают такие муки, каких ты и представить себе не можешь…

— Не могу представить? — Грейвольф вскочил. — Да что ты можешь знать? Ты же ничего не знаешь!

— Ну так объясни.

Видно было, как великан борется с собой. Желваки играли, кулаки сжались. Но потом в нём что-то сломалось, и он опустил плечи.

— Идём, — сказал он. — Прогуляемся.

Некоторое время они молча шли рядом. Потом Грейвольф свернул на тропинку, ведущую лесом к воде. Вышли к шатким мосткам. Грейвольф сел на доски, Эневек опустился радом. Смотрели на горы, пылавшие в лучах заката.