Мир-ловушка - Антон Орлов

– Тогда у нас времени в обрез.

Отперев заднюю дверцу машины, Шертон вытащил багаж Бирвота, Лаймо и Паселея.

– Ребята, мы с вами прощаемся. Вот ваши вещи и ваша доля золота. Лаймо, извини, что забираем машину, нам без нее никак.

– Так она же все равно не моя. – Лаймо хлопал глазами, он еще не полностью пришел в себя. – А вы куда?

– Удачи тебе, Лаймо, – улыбнулась Роми.

Машина с облупившейся эмблемой Департамента Налогов и Сборов поднялась в небо, отбросив на усыпанный мусором булыжник овальную тень, и исчезла в сиреневой бездне.

– Куда это они? – удивился Бирвот.

– Не куда, а от кого, – поправил Лаймо, сообразивший, что к чему.

– Я могу смотреть на ваше солнце! – осознал вдруг маг Облачного мира. – И глаза совсем не болят… Красивый мир.

– Разве ж бывает где-нибудь столько света зараз? – оглядываясь по сторонам, пробормотал Паселей.

Эффектная радужно-лиловая вспышка – и перед людьми предстала Нэрренират.

– Все-таки я ее отдубасила! И за эстакаду, и за остальное… Вы бы видели, как я врезала ей напоследок энергетическим лучом! – Богиня приложилась к бутылке темного граненого стекла, которая возникла из ниоткуда прямо у нее в руке. – Вот это была драка! А когда мы вывалились в междумирье, налетели все, кого она повышибала из Панадара. Они там до сих пор лупят Чокнутую.

– Мы славим тебя, великая! – опустившись на колени, крикнула Эвса.

Другие служители Нэрренират и люди, смотревшие на них с прилегающих к площади улиц, последовали ее примеру.

Лаймо заметил, что эстакада рельсовой дороги уже в полном порядке: ничем не запятнанный бледно-розовый мрамор, ни грязи, ни надписей.

Богиня опять приготовилась отхлебнуть из бутылки, но тут на ее прекрасном лице появилось раздосадованное выражение.

– Так… – процедила она. – А где Роми и Шертон? Лаймо, куда они делись?

Лаймо беспомощно развел руками:

– Улетели… Вместе с машиной… А мне еще за машину перед Департаментом отчитываться… Не гневайтесь, великая, разве я мог бы остановить Арса Шертона?

– Не мог бы. – Нэрренират фыркнула. – Они думают, раз у них кристаллы Сойон, я их не найду? Ну, посмотрим, посмотрим… Ладно, Лаймо, можешь послать в задницу свой Департамент, я беру тебя на работу. Эвса, – сделав несколько жадных глотков, обратилась она к верховной жрице, – вот эти трое меня выручили, когда я капитально вляпалась в дерьмо. Позаботьтесь о них, а мне тут еще многое надо привести в порядок.

И богиня исчезла, только пустая бутылка граненого стекла осталась стоять на камнях мостовой. Эвса бережно подняла и прижала к груди новоявленную священную реликвию.

– Слава избавителям великой Нэрренират! – изрек пожилой жрец, низко поклонившись Лаймо, Бирвоту и Паселею.

Остальные начали повторять это вслед за ним, тоже кланяясь. Лаймо против воли расплылся в глуповатой улыбке. «Избавитель великой Нэрренират» – это звучит гораздо лучше, чем «придурок налоговый»! Шествуя в окружении жрецов по улицам Нижнего Города, под восторженные возгласы толпы, в лавровом венке, который кто-то, протиснувшись сбоку, водрузил ему на голову, он время от времени щипал себя за руку. И очень боялся проснуться.

Эпилог

После битвы двух богинь во многих городах Панадара пришлось отстраивать заново целые кварталы. Образовалось несколько новых зон, где царила странная, никому не подвластная магия. Несмотря на то, что жрецы Нэрренират и Бирвот во время битвы держали над землей ментальный щит, у некоторых жителей Панадара помутился рассудок. Впрочем, без щита жертв было бы гораздо больше.

В Панадар вернулись боги, изгнанные Омфариолой, и жизнь понемногу вошла в прежнее русло. Нэрренират пользовалась громадным почетом, ее культ стал самым популярным – все это настолько ей понравилось, что она, в виде исключительной милости, опять привела в действие эскалаторы Верхнего Города.

Служители Омфариолы вели себя тише воды, ниже травы и старались никому не мозолить глаза. Им пришлось уйти в подполье, потому что все кому не лень предъявляли им иски о возмещении ущерба. Каждого из них в случае поимки ожидала конфискация имущества и рабство, а их богиня не появлялась в Панадаре, дабы защитить их. Последнее никого не удивляло. Надо полагать, ту трепку добрая Омфариола не скоро забудет!

Арсения Шертона и Роману До-Энселе видели то в одном мире, то в другом. Защищенные от внимания богов кристаллами Сойон, они вели жизнь скитальцев, нигде не задерживаясь надолго.

Бирвот стал жрецом Нэрренират и очень уважаемым в Панадаре магом. Паселей жил при одном из храмов в загородной местности, прикармливал зверей из близлежащего леса и даже упросил богиню объявить этот лес заповедным. Все бы ничего, но его без конца донимали ученые литераторы, желавшие написать книгу про Облачный мир, но не желавшие отправляться туда с экспедицией (допустим, попасть туда не проблема, комбинация известна, однако выберешься ли обратно – это еще надвое). Бирвота они побаивались, а Паселей слыл человеком мягким, добродушным, вот его и осаждали с расспросами.

Лаймо принял посвящение в храме Нэрренират и теперь работал управляющим на рельсовой дороге. Как выяснилось, заклятье, из-за которого он стремился во что бы то ни стало арестовать Роми, действительно было! Его наложила на Лаймо Фаида, начальница Отдела, пока рука Лаймо находилась в пасти у Драгохранителя. Не нарочно, по случайности, но он конечно же воспользовался этим, когда Департамент Налогов и Сборов потребовал от него выплаты стоимости потерянной машины. Лаймо выдвинул встречный иск – о незаконно наложенном заклятье, и вопрос о машине быстренько замяли. Правда, не последнюю роль тут сыграла и его репутация героя, спасшего Панадар – с героями по мелочам не судятся.

На рельсовой дороге платили хорошо, да в придачу Лаймо получил крупное вознаграждение за особые заслуги перед богиней – этого хватило и на дом с бассейном в престижном квартале Лунных Магнолий, где жили многие из служителей Нэрренират, и на второй хороший дом, который он купил для своей матери. Юманса сняла с его матери заклятье, наложенное жрецами Омфариолы, и та вновь стала такой, как раньше. Когда Лаймо навещал ее, она принималась тяжело вздыхать: мол, у всех ее знакомых сыновья ловкие да предприимчивые, настоящие хваты, а Лаймо – ни то ни се; видать, не подсуетился он, в чем-то оплошал перед своей богиней, а кабы не оплошал, сделали бы его жрецом; у жрецов небось и денег и почета побольше, чем у работников рельсовой дороги… Лаймо выслушивал все это стоически, хрустя домашним печеньем. С тех пор как его избавили в храме Нэрренират от дюжины нехитрых детских заклятий (которыми он был обязан матери, специально водившей его к магам), он выдерживал такие нападки намного спокойней, чем раньше. Еще мать настойчиво уговаривала его арендовать рабыню для секса, но на это Лаймо не соглашался. Никаких арендованных рабынь! Теперь, когда те старые заклятья на нем не висели, его уверенность в себе возросла, и девушки перестали его игнорировать. Ему нужна свободная девушка, которая его полюбит, и чтобы отношения у них были такие же, как у Арса и Роми. Ну, или хотя бы похожие…