Я дрался на Т-34. Обе книги одним томом - Артем Драбкин

– Вообще от немецкой авиации много танков теряли?

– Откуда я знаю, но думаю, немного. Пока немцы не установили новые противотанковые пушки, они с нами почти ничего поделать не могли, я помню всего один случай, когда в танк было прямое попадание бомбы. В том экипаже тогда погиб ГСС, но фамилии его уже не вспомню. У меня самого один раз бомба упала совсем рядом, и наш танк опрокинуло, но меня только слегка оглушило. Когда нас бомбили, мы только в танках сидели, под танк не забирались. Вот с новыми пушками да, немцы могли уже нас жечь.

– Сколько Вы танков подбили?

– Вам надо было найти кого-нибудь героического, а я никакой не герой, воевал как и все. Да, от немцев не бегал, ничего героического не совершил, но думаю, что два или три танка подбил, несколько пушек, хотя, вообще, как тут уверенно скажешь, подбил ты или не подбил, потому что вокруг дым, гарь, пыль… Кто там успевал считать? Смотришь кругом, как бы тебя самого не подбили, постоянно маневрируешь, так что тут дело такое, что точно нельзя сказать. Бой же продолжается, ты сразу переключаешься и точно не можешь знать, а подтверждениями заниматься некогда. Но бывало и такое, что почти наверняка уверен, что подбил. Например, за деревней Сидорачье я точно уверен, что подбил немецкую самоходку. Она была замаскирована под копну, а меня послали в разведдозор. Я с бугра спустился, там еще стояло три или четыре подбитых «тридцатьчетверки», я рядом с ними остановился, а немец как раз начал из-под копны вылазить. Я ему и врезал бронебойным… Между нами было метров триста всего, он вроде загорелся. Там еще был и Т-IV, так я и ему врезал, и он просто стоял.

– Какие у Вас боевые награды?

– Всего одна – орден «Красной Звезды». На подходе к Коломые немцы сожгли два наших танка, кажется, Ильина и Шарлая. Тогда часть танков пошла через станцию вокруг, а меня с моим взводом послали на другую сторону реки. Переехали мост, вдруг выскакивает какой-то мужик и говорит: «Ребята, дорога заминирована, по ней не езжайте», и указал нам направление, где находится немецкий полевой аэродром. Мы поехали туда и действительно увидели, что там стояли немецкие самолеты. Я с дурна-ума решил их атаковать, но была сильная распутица, к тому же поле, через которое мы хотели атаковать этот аэродром, оказалось перепахано. В общем, мы на этом поле чуть не застряли, еле вылезли с него. Только потом я уже понял, что надо было сразу начать стрелять по самолетам, мы бы так больше сожгли. Мы уже потом начали стрелять, вроде сожгли несколько, но немцы нас заметили, взлетели и начали нас бомбить, но ничего нам не сделали. Кое-как с этого поля выбрались.

– Вообще насколько справедливо награждали в бригаде?

– Да кто тогда думал о наградах?.. Жив остался, и слава богу… Ведь были сплошные бои, и удачные, и неудачные. Вот, например, у меня был такой эпизод. Под селом Сестреновка ночью я был в боевом разведдозоре. По мне из длинного колхозного сарая выстрелила пушка, я в ответ. Попал, не попал – не знаю, но она замолчала, все-таки попал, наверное. Дорога спускалась вниз, и рядом был обрыв, который механик в темноте принял за дорогу. Мы одной гусеницей фактически висели в воздухе, а обрыв все круче и круче, чувствую, вот-вот перевернемся. Кричу механику: «Вправо!» Он взял правее, и мы не перевернулись, но слетели с обрыва и встали прямо перед мостом через речушку, фактически перегородили его. Гусеница слетела, причем не наружу, а под танк, ее слишком натянуло, и исправить повреждение самостоятельно, и уехать оттуда не могли. И тут справа из села, буквально в ста метрах от нас, выезжает сперва легковая машина, а потом и немецкие грузовики. Была лунная ночь, поэтому я это все хорошо увидел. Мгновенно развернул орудие, а нам тогда первый и единственный раз выдали картонные снаряды с картечью, и врезал по ним… Всего один раз выстрелил, но немцы сразу побросали все машины и куда-то удрали, видно, вплавь через речушку перебрались. Вскоре подошли наши танки, а я своего заряжающего Быстрякова с пулеметом поставил сзади у обрыва, чтобы немцы к нам с тылу не подкрались. Начальник связи батальона старшина увидел его и, не разобравшись, ему показалось, что это немец, выстрелил в него из пистолета и одной пулей прострелил ему обе руки.

Потом ребята сходили в село и насчитали там тридцать одного убитого фашиста и больше тридцати брошенных машин, хотя колонна была большая, и они даже не досчитали до конца…

Только после этого боя я стал понимать, как немцы в 1941-м добивались успеха за счет превосходства в технике и вооружении. Когда мы взяли Коломыю, справа из леса на нас выскочила какая-то кавалерийская часть, то ли румынская, то ли венгерская, и хотели через мост прорваться к своим. Один танк дал по ним очередь, передние лошади упали, а задние на них… Прямо целая куча была, аж пар шел… Вот что такое конница… Мы в одном месте, когда давили конницу, то в открытый люк механика-водителя одного из танков лошадь попала задним копытом и выбила механику передние зубы…

Вы знаете, еще до войны, в училище, когда мы начали изучать технику, то многое стали понимать. Уж на что и я сопляк был, и то понимал, что с появлением техники и автоматического оружия это наше «уря, уря» больше не пройдет… Ворошилова и Буденного мы между собой даже называли «саблемахатели».

– Вас за такой удачный бой не хотели наградить?

– Мне еще тогда «пришили», что я свалился с оврага, и перегородил мост, мешая продвижению наших войск… Наши танки пошли дальше в село, а я на месте остался ремонтироваться. И вроде из них кого-то наградили, того же старшину, за то, что они первые вошли в село.

Откровенно говоря, думаю, что это фамилия меня так подвела… С моей фамилией особо рассчитывать было не на что. Меня считали за еврея, хоть я и белорус, в лицо мне никогда ничего такого не говорили, но какое-то холодное отношение и антисемитизм чувствовались. Думаю, что больше награждали тех, кто был поближе к начальству… Героев вроде давали справедливо, хотя что я из танка мог видеть и знать? Да и не интересовался я этим. На войне это меня вообще не задевало, вот после, да…

– Как Вы можете оценить Т-34?

– Считаю, что с 85-мм пушкой он был значительно лучше, чем с 76-мм. Конечно, в лоб «Тигра» он не брал, поэтому старались подобраться сбоку. Самое главное, что он быстрый и маневренный. Закон выживания у нас был один – не останавливаться, постоянно маневрировать и укрываться. Недостатки? Вроде все было надежное, единственное, что процедура, в случае если дизель засасывал воздух, была достаточно трудоемкая. И то, что топливные баки находились по бокам боевого отделения, это тоже был минус. При мне у нас уже были тяжелые танки «ИС», но я, например, не хотел на него переходить, он не такой маневренный, правда, мне и не предлагал никто. Что еще? У сталинградских танков были сварные башни, а у нижнетагильских – литые, но нам это было все равно, какие дадут – на таких и будем воевать, нашего желания никто никогда и не спрашивал.