Спальня, в которой ты, он и я - Эмма Марс

– Да-да, конечно, – тут же послушалась я, с надеждой взглянув ему в глаза.

– Тем не менее хочу вас просить на ближайшее будущее организовать свое время так, чтобы находиться рядом с мамой как можно больше.

Я смотрела на него широко открытыми глазами, хлопая ресницами, в глупой надежде, что он сейчас улыбнется и развеет этот кошмар.

– А у меня послезавтра свадьба, – наконец выпалила я.

Доктор растерялся и замер на месте, видимо, просчитывая возможные варианты развития событий, а потом сказал:

– Смело выходите замуж, пожалуй, это – лучшее, что вы можете сейчас сделать. Для себя и для нее тоже.

Если бы доктор оказался старше хотя бы на несколько лет, он был бы идеальным отцом, под руку с которым я хотела бы прошествовать к алтарю… Я тут же прогнала от себя эту нелепую мысль.

– Скажите, доктор, она придет в себя? Я имею в виду, до того как…

Я не могла решиться произнести это слово, не могла найти подходящий синоним, каким бы нейтральным ни оказался его смысл. Потому я выбрала другой вариант, более оптимистичный, на мой взгляд:

– …до того, как мы уедем?

– Да, конечно. Она вполне может рассчитывать на вероятность проблеска сознания.

Я оценила предложенную формулировку, как и едкий привкус черного юмора, прозвучавший в его словах. Проблеск сознания в чем? Проблеск в коме? Проблеск в бреду? Самые яркие моменты нашей жизни в целом – не являются ли и они тоже своего рода проблесками: проблески радости, проблески смеха, проблески удовольствия на фоне жесткой мрачной обыденности?

– Не волнуйтесь, – доктор невольно подтвердил мою мысль. – Она вас увидит, вы сможете с ней поговорить.

Я вдруг обмякла, как тряпичная кукла, мне захотелось прилечь рядом с мамой на белые больничные простыни в ожидании, кто из нас уйдет первым, или расплавиться и распластаться мокрым пятном на сером линолеуме, протертом от времени в некоторых местах от шарканья тапок медсестер и больных.

Профессор опять схватил меня за плечо, но в этот раз, я полагаю, чтобы не дать мне упасть.

– Что с вами? – в его голосе впервые послышалась нотка человеческого участия.

– Да… Все нормально, спасибо. Кажется, мне нужно на воздух.

Он решил, наверное, что я хочу убежать из палаты.

– Не забудьте оставить свой контактный номер у дежурной сестры. Когда ваша мама придет в себя, ей непременно захочется с вами связаться, а это может произойти в любое время.

Я не послушалась, так как почувствовала острую необходимость очутиться вне больничных стен. Когда я выскочила наружу, жаркое солнце напомнило мне, что скоро лето полностью вступит в свои права. Но мне оно радости не принесет. В этом году мне не суждено приобрести золотистый бронзовый загар, как у доктора Лорана Пласмана.

Я не сделала и трех шагов в больничном дворе, как передо мной предстал Дэвид. Его внезапное появление подействовало на меня как глупая шутка. То, что все это время он меня ждал, было бестактно с его стороны. Совершенно неуместное, на мой взгляд, поведение в таком месте и при таких обстоятельствах.

– Разве тебе не нужно присутствовать на административном совещании и обсуждать цифры по аудитории? – набросилась я на него.

Он удивленно заморгал глазами:

– Нет…

– Ах да! Какая же я дура: передача-то не состоялась, аудитории-то не было!

Сама не знаю, почему я так сказала. Не нужно было его провоцировать. «Новости культурной жизни» – моя несостоявшаяся передача, глупый эксперимент, мертворожденное дитя – среди прочих забот сейчас это было далеко не самое важное. Охватившая меня злость после звонка Фреда теперь мне казалась смешной и глупой.

Без особой цели я продолжала идти вперед по треснутым плитам, рискуя подвернуть ногу, как вдруг он крепко схватил меня за руку, пришлось остановиться.

– Позволь, по крайней мере, объяснить.

Я посмотрела на него ничего не выражающим долгим взглядом, пытаясь увидеть в этом нарядном франте, пропитанном жаждой успеха и власти, надменном и самовлюбленном, того мужчину, который покорил и очаровал мое сердце при первой встрече. Даже его голос не казался, как прежде, завораживающим, лишенный знаменитой мягкости, он стал визгливым и противным.

– Давай, – сухо ответила я, ничего особо не ожидая.

Дэвид всегда умел владеть собой и великолепно выглядел при любых обстоятельствах, но сейчас поразил меня тем, что не менее убедительно играл кроткое смирение и покорность. Он всегда смотрел прямо в глаза, обезоруживая своей открытостью, а теперь прятал взгляд, рассматривая на земле булыжники и травинки. Однако руки моей так и не отпустил.

– Когда я увидел тебя на своем мониторе… в этом платье… с этой прической…

– Что? Ты теперь сделался костюмером? Я-то думала, тебя интересует не столько одежда, сколько более серьезные вещи.

Мое замечание прозвучало как пощечина, но он, кажется, и не заметил прозрачный намек.

– Когда группу Барле возглавлял еще мой отец, я попросил его, чтобы Авроре устроили пробы.

Дальнейшее стало понятно:

– И она снялась в том же платье?

– Ну, не в том же самом, но в очень похожем. Это так.

Если Дэвид говорил правду, можно себе представить, какой шок он испытал, когда посмотрел на экран.

Я позволила ему продолжить рассказ.

– Я только подумал, что… я бы не смог этого вынести. Видеть тебя в таком же наряде, как и она…

– Потому ты приказал Гийому не пускать передачу в эфир?

– Это было глупо, я понимаю. Мне очень жаль…

Ладно, проехали.

Но что я могу сказать в ответ? Каким бы искренним ни было его признание, оно не объясняло остального. Не проливало свет на события, о которых поведал Франсуа, а потом и Ребекка.

Я могла бы утешиться трогательным признанием, могла бы умилиться слезами, которые, похоже, он едва сдерживал, могла бы предать забвению огорчения последних дней. Я бы могла даже еще раз поверить его обещаниям долгой и счастливой жизни. Но я уже так много узнала за это время…

– Агентство «Ночные Красавицы» было создано только ради этого: найти тебе другую женщину? Другую Аврору?

На его лице появилось выражение недоумения. Он и не подозревал, что мне так много известно. Еще меньше он ожидал, что у меня хватит наглости спросить его об этом в лоб.

– Все не так просто, как ты думаешь… – Дэвид пытался увильнуть от ответа.

– Да или нет? Фирма Ребекки служила тебе в качестве брачной конторы для личных целей? Так, да? Или нет? – я прижала его к стене, ему уже не отвертеться.

Сконфуженный вид Дэвида не мог ввести меня в заблуждение, как и не мог скрыть охватившего его раздражения. Он переминался с ноги на ногу, ковырял носком ботинка трещину в тротуаре, безуспешно пытаясь справиться с нервным возбуждением.