Вернуться из смерти - Павел Буркин

  Музыка... Она тоже оказалась непривычной, непохожей ни на незатейливые мелодии сельских праздников, ни на чеканные классические ритмы. Казалось, не резкая барабанная дробь с перезвоном струн и чистым голосом флейт разнеслись по залу, а гремели, разбиваясь о прибрежные скалы, морские волны, по которым приплыли вражеские корабли, ржали в кровожадном нетерпении кони сколенских всадников - ещё не рыцарей, те впервые отметились на поле боя в Оллоговы времена. А потом - свистели стрелы, лязгали и скрежетали сталкивающиеся клинки, с яростным рёвом мчались на врага бойцы, хрипели умирающие... Рваный, яростный ритм подходил этой балладе.

  Артси-Эвинна одно за другим исполняла резкие, стремительные движения, так непохожие на её обычные, немного фривольные танцы. И - вот чудо - засмотревшимся на неё пирующим начинало казаться, что они и правда видят давно отгремевший бой, смертельную схватку за будущее Борэйна. Тем более, что голос девушки, гневный и непреклонный, как и слова баллады, зазвучал под сводами зала, уверенно вплетаясь в странный мотив:

  Корабли южан из-за моря пришли,  Всё живое сметая на кровавом пути  Без малейшего сожаления.  И почему бы им так, как чума, не идти,  Коль достойной преграды нет на пути,  Нет героя смелого?  Так и шли они, женщин мучая и детей,  Жгли города, порабощали людей,  И напрасно вопиют к отмщенью...  Но жили два брата, и младший - Харгон,  Героем, достойным сказаний, был он,  Храбрым сердцем известен.  А Оггиль, старший брат, был мудрецом,  Не блистал он отвагой, своё брал умом,  Он в петлю не полезет,  И советы всем вокруг Оггиль давал,  И не ждал в делах разных того провал,  Кто им следовал честно.  Харваниды в год горя Сколен разбили,  Разгромили и полонили, и землю его разорили,  Но не тронули земли Харгона  И его брата.  Ибо брат его, имя - Оггиль, союз с ними заключил,  Он Харвану рабов дал, и дань им исправно платил,  Как хотели того супостаты.  И проведал однажды Харгон, что те негодяи,  Что разграбили Сколен, вновь флот снаряжали,  Чтобы достичь Борэйна.  Об Оггиля делах он нисколько не знал,  Потому брату прямо, открыто сказал:  "Силы Харайна не бесконечны!  И других продавать, чтоб покой сохранить,  И одним всего днём в век недобрый наш жить  Я считаю бесчестным.  Так скажи же - как быть, как мельнитов побить,  Как соседей из рабства нам освободить,  Чтобы выстоять вместе?"  И ответил Оггиль: "Слушай, братец меньшой, и внимай.  Я скажу, для чего мир: для того, чтобы выжил мой край,  Процветал, хорошел чтоб, на зависть другим  А соседи пусть сами  Гибнут под пятою врага,  Если даже своя жизнь им недорога,  Враг сильней многократно - зачем же нам с ним  Погибать в сраженье неравном?  Лучше мир заключим - и спасёмся хотя б  И одни - вот в чём мудрость. А кто умом слаб -  Тот погибнет, пусть и геройски.  Мудрый - тот, кто умеет с собой совладать,  От гибели себя спасти, попусту не страдать -  Жить себе и спокойно, и долго!  Вот что я тебе нынче, братец, скажу:  За каких-то безродных голову не сложу -  Лучше пусть воюют другие.  Песни барды всегда поют про глупцов,  С совестью не могущих договориться гордецов:  Мы же с тобой не глупцы какие!"  Но Харгон был из тех, совесть чья не молчала,  Он собрал храбрецов под своим началом,  И сказал дружине своей:  "Братья, это наша земля и наша страна,  Даже если Харайна дружина сильна,  Лучше смерть, чем рабство на ней!"  И дружину, тысячу лучших бойцов,  Вёл отважно он против полчищ врагов,  И вступил с ними в бой.  И его храбрецы смяли вражеский строй,  Как поток с гор сметает преграды весной,  Как лавина, ударил он с гор!  То не гром прогремел, и не горный обвал,  И не страшный декабрьский снежный шквал:  Это две стальные лавины  Друг на друга обрушили страшный удар,  Грянул бой, какого никто не видал,  О котором слагали былины!  И тупились мечи, рвались звенья кольчуг, а земля,  Где лилась кровь, и стрелы, как капли дождя  Падали, стала вязкой от крови.  В этой битве убитых героев не счесть...  Сколько ж боли пришлось храбрецам перенесть,  Сколько боли!  И рвались к небесам весь тот солнечный день  Будто вдруг опустилась конца мира тень,  Из грудей убиваемых стоны...  Но сильней число доблести - а ведь врагов  Было втрое побольше, чем у Харгона бойцов,  Обложили Харгона войско.  Бились день борэйны, бились ночь и ещё день,  И ещё ночь, когда на мир пала тень,  На холме безымянном вставши, -  И ослабли их силы, ибо нечего было пить,  Некому хоронить и некому заменить  Стало геройски павших.  На третье же утро пал Харгона стяг,  И рядами, как бились, храбрецы там лежат,  Вся доблестная дружина -  Но Харайн и сам был победе не рад,  Ведь половина его солдат  Головы положили.  Так Харгон погиб - а Оггиль, его брат, говорят,  Жил и долго, и сытно, и весело - так  Отплатили за трусость южане.  И услышав, что Харгон в битве убит,  Он сказал: "Если хочешь быть бит,  Беда быстро настанет!"  Мудро? Верно! А только скажите мне:  Разве вспомнят сейчас брата Харгона-воителя,  Оггиля-мудреца?!  Если и вспомнят его - то не добрым словом,  Разве что в споре - и то бранью злобной:  Мудрость к чему подлеца?  И ещё: кто не сражался с врагом  Своей родины, с деспотом, с негодяем, с подлецом -  Песней иль мечом, -  Тот и жизнь свою, не нужную никому  Зря прожил, и всегда быть ему  Ни при чём!  А о Харгоне помнят все - потеряв жизнь телесную,  Получил он жизнь вечную, песенную,  Его будут помнить всегда.  И народ не забудет того, кто пал в сраженье,  Кто во имя земли своей отдал жизнь без сожаленья,  Не забудет их никогда.  Так и о Харгоне - сколько лет прошло,  Сколько битв отшумело, воды рек утекло,  Но живёт, не смолкает в борэйнских долинах  Песня боли и гордости, песня жизни его,  Жизни яркой, хотя и недлинной!

  Признаться честно, Эвинна слушала саму себя с изумлением. Да, это другая страна, чуть ли не другой мир - вроде того, откуда явился Моррест. Всё, привычное с детства, тут представало в другом свете. В Сколене и Алкии Харваниды - посредники между Богами и людьми, выше любой касты, даже жреческой, а Император Сколена - по сути полубог, высший из людей на земле. Для северян Харваниды - если и не исчадья ада, уж точно давние и смертельные враги.