"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Проскурин Вадим Геннадьевич

Дим хмыкнул и спросил:

— А вдруг я бандит?

— Нет, — уверенно заявил Никита. — Вы хуже. Вас послал Штирнер.

Дим скрестил руки на груди, снова осмотрел стену с книгами и хмыкнул.

— «Властелин мира», значит… Беляев. А знаешь, подходит! Очень-очень сильно подходит. А ты у нас кто, следуя той же ассоциации? Зауер?

— Боже упаси!

— Уже лучше, гений. По крайней мере ты не сочтешь меня истинным воплощенным злом. — Дим подошел к книгам и провел по корешкам кончиками пальцев, словно лаская их. Движение не вызвало у Никиты иррациональной ревности, хотя он и ждал подобного чувства. Наоборот, Дим завоевал его симпатию этим жестом. — Как мне называть тебя?

— Ником будет уместнее всего.

— Ник потому что Никита? — рассмеялся Дим.

— От никнейма, который, как известно, может быть абсолютно любым.

Дим покачал головой и с довольством в голосе подытожил:

— Один-один.

— Что Штирнеру понадобилось от меня? — не стал поддерживать игру Никита.

Ему нравилась шуточная перепалка, и он чувствовал себя на удивление уверенно в обществе этого совершенно незнакомого человека, но расслабляться не спешил.

Дим принялся называть события и даты, но Никита только качал головой. Он не знал практически ничего из произошедшего в последнее время. Сказывались информационный голод и долгая вынужденная самоизоляция.

— Придется заняться тобой как следует, — сказал Дим.

Никита подумал, что подобное изречение с легкостью сошло бы за угрозу, однако ни настороженность, ни страх так и не возникли. То ли Дим оказался какой-то особенный, то ли Никита просто устал, а может, инстинктивно чувствовал своего.

Умение бояться обещало восстановиться со временем, но сейчас осознавалась лишь сама возможность опасности — Дим мог вытащить пистолет и застрелить его, забрать оставшиеся деньги и уйти или взять нож и зарезать, да даже просто ударить — но эмоциональной сферы это никак не затрагивало. Просто констатация факта, не более того. Никита понятия не имел, сколько еще будет так жить, но ему было комфортно и хорошо.

— Так что насчет Штирнера?

— Ничего. Он попросил приглядеть за одним альтруистом и не более того. Разумеется, с твоего на то разрешения и согласия.

Никита поджал губы и, скрестив руки за спиной, принялся ходить по комнате. Думать в движении ему всегда было легче и проще, сколько он себя помнил. Дим прошел к столу и сел, не спросив разрешения.

— И вы думаете, будто я поверю в подобную бескорыстность? В подарок от человека, который не склонен помогать просто так? — Ноги привели его на кухню, а руки свинтили крышку у бутыли с минеральной водой и опрокинули ее содержимое в чайник. Пить из местного колодца Никита опасался, как и многие городские, не доверяя природной очистке без вредной химии и хлорки (и да, он прекрасно осознавал глупость такой мнительности, но ничего поделать с собой не сумел).

— Я не советовал бы тебе быть столь категоричным в оценках. Лично я еще не встречал более благородного, самоотверженного и чистого помыслами человека, чем наш профессор, — заявил Дим. — Впрочем, от парня начала двадцать первого века я не жду ничего путного. От знатока века прошлого… — Он на некоторое время замолчал, а затем предложил: — Если тебе будет так проще, считай это благодарностью. Ты очень сильно помог. Не скажу, что хорошим людям, но помог однозначно и, более того, выжил там, где большинство сдохло в первые же дни.

Никита промолчал и долго ничего не говорил, пока не закипел чайник. Действуя, как автомат, разорвал полиэтиленовую упаковку, открыл коробку и кинул в две кружки по пакетику чая — малина, мелисса, лимон и апельсин, — в свою вдобавок кинул молотой корицы на острие ножа. Только спустя минуты три он вернулся в комнату. Дим за это время даже не изменил положения тела.

— Я так понимаю, вы хотели меня убить. У вас не вышло, и вот вы пришли… не знаю, присматривать за мной? Я прав?

— Неверный вывод, — ответил Дим. — Убивал ты себя самостоятельно, занимаясь мутантами в таком количестве. Про чернобыльскую Зону в курсе?

— Кто же нет? — вопросом на вопрос отозвался Никита.

— Так вот, в московской Зоне радиации однозначно нет, но пятнает она не меньше чернобыльской.

— Но хозяева…

— Имели дело с начинавшимся проявлением аномалии, — сказал Дим. — С одним! А какой коктейль подхватил ты — сам черт не разберет.

— А мои коллеги?..

— На нынешний момент мертвы все, кроме того мужика, который первым сообразил свалить из города. Вот он и выжил и чувствует себя помолодевшим лет на двадцать. Выглядит, кстати, соответственно. Почему — опять же черт знает. В больших количествах — яд, в малых — лекарство.

Никита отхлебнул чая и прикрыл глаза. По горлу прокатилось приятное тепло, упало в желудок и свернулось там пушистым котом. Он попытался вызвать из памяти образы коллег, и те пришли очень яркие, с фотографической четкостью, но не привели за собой ни малейших эмоций. Никита сожалел об их смерти, но абсолютно так же он сочувствовал совершенно незнакомым людям — просто выражал отношение к скорбному факту ухода человека из жизни.

— Что касается твоей полезности, то ни я, ни… — Дим сделал небольшую паузу и хмыкнул, — Штирнер не думаем использовать тебя в каком-нибудь центре, упаси боже отдавать в руки медиков. Ты неплохой аналитик, но станешь работать только тогда, когда решишь сам и будешь готов к этому. Собирать сведения, создавать базы данных, отмечать на карте очаги наибольшей активности — дело для тебя привычное. Московская Зона только развивается, она еще беззубый младенец, и при должной внимательности и везении в ней можно ходить свободно. Идиоты даже устраивают гонки на трассах города, представляешь?

— Когда это закончится? — невпопад спросил Никита.

— Если ты про Зону, то однозначно не скоро. Чернобылю по человеческим меркам очень даже немало лет, но в сравнении с тем же Бермудским треугольником — ничто, — сказал Дим и шумно отхлебнул из своей кружки. — Мнения ученых разделились. Большинство считает, будто Зоны возникли из-за антропогенного влияния. Однако есть и не согласные с этим — те, кто изучал проблему несколько десятков лет до ее возникновения и приложил свою руку к созданию карты аномалий по всему земному шару. Если взглянуть на нее, рисунок получается впечатляющий, но незаконченный. Сильно выбивалась европейская часть России и вот… вуаля, мы имеем Зону в Москве.

— Я не об этом, — прошептал Никита, тотчас встретив внимательный, направленный в переносицу взгляд.

— А я знаю, — сказал Дим, — но позволь уж договорить. Теперь узор выглядит более завершенным, но все равно не до конца. И сдается мне, в наших силах сделать так, чтобы предотвратить рождение новых аномалий, нужно лишь понять как. Возможно, мы даже сумеем найти способ не только сдерживать, но и угнетать московскую Зону.

— Что там за узор? Три шестерки?

Дим поморщился.

— Нет, конечно же, и я всерьез советовал бы тебе отказаться от иудейской философской системы, из которой произошли христианские и исламские учения и, как следствие, сатанинские религиозные культы. Тот же буддизм забавней и не так уперт в догматику, я уж не говорю об индуизме и исконном язычестве. В догмах нет места творчеству, как и в любой строгой системе.

— Московская Зона произошла из-за трафика артефактов и складов на ее территории, — произнес Никита. — Каждый артефакт создает вокруг себя небольшое поле — маленькую аномалию. Когда их стало слишком много, возникла аномалия большая, вот и все! — Он сам не понимал, почему вдруг начал кричать. — Мы просто миновали точку невозвращения!

— Официальная версия, — довольно проговорил Дим. — А отчего не гробнулся Санкт-Петербург или Новосибирск, не говоря уже о Владивостоке? Трафик проходит через эти города, незаконного оборота артефактов никак не меньше, складов — тем более, а органы работают в разы хуже. Однако ни одного случая мутации животных в этих городах не зафиксировано — даже среди бездомных псин и крыс.