Полина - Александр Сиваков

– Вот уж чего я не ожидала, – притворно удивилась я. – Подсидели Бориса Емельяновича – и у тебя всё хорошо? Даже совесть не мучает? Сколько ты здесь работаешь?

– Две недели.

– И уже сидишь на его месте. Как – удобно? Стульчик не качается? Из окна не дует?

– Полина Германовна, – охранник бросил на меня хмурый взгляд, – не зарывайтесь.

– А то – что?

– Вам нравится портить отношения между собой и людьми?

– Даже если и так – что ты мне можешь сделать?

Он промолчал.

– Ладно, сиди тут, так и быть. А я – туда, мне нужно кое-что посмотреть. – Не дожидаясь разрешения, я прошла к маленькой дверце в углу комнаты.

Ручка на ней оказалась самая обычная – металлическая, замок, подозреваю, тоже не блистал инновационными технологиями – достаточно было вставить ключ. Впрочем и этого не понадобилось – я толкнула дверь плечом – и та приоткрылась.

Охранник словно ужаленный бросился ко мне:

– Тебе туда нельзя!!

– Во-первых, не "тебе", а "Вам", во-вторых: с чего это вдруг? Где написано, что людям, которые находятся в резиденции ограничено передвижение по внутренним помещениям?

– В инструкции!

– Врёшь, – спокойно отозвалась я. – Покажи.

Нимало не смущаясь, я прошествовала по низкому коридорчику, обложенном брутальной серовато-зелёной плиткой, открыла очередную дверь и остолбенела.

То, что я увидела, не вписывались в мои рамки восприятия нашей летней резиденции. Я привыкла видеть в ней задворки цивилизации; место, где из техники нет ничего сложнее пищесинтезатора на кухне и наших с папой компьютеров. Я ошибалась!

Такое громадное количество аппаратуры для наблюдения я видела только в Одессе, в главном здании Сената. Только там это было равномерно распределено по множеству комнат и особенно ни от кого не скрывалось. Здесь же все механизмы были собраны в одном-единственном подземном бункере и тщательно прятались от глаз окружающих. Кое-где сидели операторы, уткнувшиеся в мониторы. На моё появление они никак не отреагировали – слишком были заняты своими проблемами.

В полном ошеломлении я обходила комнату, разглядывая диковинные приборы. Назначение некоторых было понятно, но процентов девяносто восемь оставалось тайной за семью печатями.

Дольше всего я простояла перед виртуальной копией нашей резиденции, пока не сообразила, что это – голографический скан в реальном времени. По помещениям перемещались зелёные точки – люди, нашла я и себя, увидела даже нынешнего начальника охраны, который всё это время тенью следовал за мной и следил за моими движениями такими горящими глазами, словно в любое мгновение был готов заорать: "Не трожь!".

Теперь понятно, откуда Борис Емельянович в курсе всех моих передвижений. При таком количестве электронных прибамбасов нужно быть полным дебилом, чтобы потерять какого-нибудь обитателя дома. Нет, ну какой же всё-таки фрукт господин Садовников! Даже ни единым словечком не намекнул, что знает о моих самовольных отлучках! А я-то думала, что мы с ним друзья! И как после этого верить людям?!

Уже собираясь уходить, я кинула прощальный взгляд на длинные ряды мониторов на стене – и окаменела в самом прямом смысле этого слова. На одном из них я увидела свою комнату. Не веря своим глазам, я зажмурилась и снова открыла глаза. Моя комната оставалась на мониторе. На соседнем показывали интерьер папиного кабинета, его столовой и – спальни.

Я медленно обернулась и шёпотом спросила

– Вы совсем ох…ели?!

Мой спутник даже стал ниже ростом.

– Чт-то Вы имеете в виду? – Запинаясь, пробормотал он.

– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Всё это время, что я тут живу, все эти десять лет – вы подглядывали за мной?! И все эти уроды, что тут сидят – каждый мог в любое время видеть, что я делаю в своей личной комнате?! Да вы… да ты…, – не подобрав нужных определений, я выскочила из дежурки и на второй космической скорости выбежала на улицу, чувствуя, что моё лицо пылает, словно обложка Красной книги. Даже силовой барьер перед входом, об который я обычно спотыкалась, я перемахнула не глядя. (Вот бы мой учитель физкультуры видел этот прыжок!)

Ноги моей больше здесь не будет! И в Одессе – тоже. И вообще – что я здесь делаю? Прямо сейчас поеду в школу – и все пять лет проведу там, даже на каникулы не буду приезжать. Да и какие в "Штуке" каникулы? Всё – решено!

Нельзя не признать, там тоже за нами следят, но теперь эта слежка казалась мне адекватной, в пределах нормы. По крайней мере, никакие мужики не будут смотреть, как я переодеваюсь. А с Красной Шапочкой уж как-нибудь смириться можно – она тоже девочка, хотя бы виртуально.

Я побродила по дорожкам парка и немного успокоилась. Приближалось время моего разговора с папой. Интересно, а он знает про эту хитрую дверцу и про то, что за ней? А если знает – что тогда делать? Неужели он всё это мог попускать? Как тогда жить, если все вокруг тебя обманывают, даже тот, которому больше всего доверяешь – родной отец?!

В резиденцию я вернулась без четверти девять, в сторону вахты даже не взглянула. Охранник, который там сидел, с упреждением выключил барьер, на входе не стал выпытывать у меня пароль и код доступа к двери комнаты – всё открылось без всяких проволочек.

Знает кошка, чью сметану съела.

У меня мелькнула мысль уточнить, вернулся ли Никита, но я вовремя сообразила, что об этом событии мне бы обязательно доложили. И это – тоже – кадр выискался! А ещё называется начальником службы безопасности. И если бы он просто так назывался – я же сама его и назначила. А какой он, к чертям, начальник службы безопасности, если его самого охранять нужно? Кто знает, в какую историю он умудрился впутаться за две недели, пока меня не было в школе?

Очутившись на платформе и увидев обугленные и помятые стены, я вспомнила, что сама ушла недалеко: умудрилась за неполные два часа почти угробить свой компьютер, бочками с водой потушить пожар в "Джунглях" и переписать свой сайт на чужое имя.

Это можно извинить только тем, что там дело происходило в виртуале, где можно выключить компьютер – и всё сразу закончится. А Никита чудит здесь, в реальном мире, где просто так рубильник не повернуть и в любом случае придётся расхлёбывать последствия своих поступков.

Ладно, о Никите будем размышлять, когда будет время – долгими зимними ночами. Сейчас нужно подготовится ко встрече с отцом. Принимать его на моей платформе – это верх невежливости; всё равно, что устроить званый вечер в доме, где в самом разгаре генеральный ремонт. Тогда, придётся идти к нему. Надо бы выбрать оболочку поприличнее.

Я покопалась в шкафу. Мальчишка-туземец, впоследствии превратившийся в Дон Кихота, оставил после себя такой беспорядок, что было проще стереть все оболочки в шкафу и понакупить новые. Но вот времени на это уже не остаётся.