Пятьдесят оттенков свободы - Эрика Леонард Джеймс

— Как насчет того, чтоб сделать это прямо сейчас? — шепчет он с похотливой ухмылкой.

— Кристиан! — ахаю я.

Вдруг раздается пронзительный крик Теда. Кристиан вскакивает с гибкой грацией пантеры и несется в ту сторону, откуда слышится крик. Я спешу за ним, правда, помедленнее. Между нами, я не так испугалась, как Кристиан, — это был не тот крик, который заставил бы меня перескакивать через две ступеньки, чтобы узнать, что стряслось.

Кристиан подхватывает Тедди на руки. Наш малыш безутешно плачет и тычет рукой на землю, где лежат тающие остатки его мороженого.

— Он уронил, — с сожалением говорит Софи. — Я могла бы отдать ему свое, но я его уже съела.

— Ой, Софи, дорогая, не беспокойся. — Я глажу ее по голове.

— Мама! — всхлипывает Тед, протягивая ко мне ручки. Кристиан неохотно отпускает его, чтобы я взяла.

— Ну-ну.

— Моозеное, — хнычет он.

— Я знаю, малыш. Мы пойдем к миссис Тейлор, и она даст тебе другое. — Я целую его головку… Ох, как хорошо он пахнет. Пахнет моим дорогим маленьким мальчиком.

— Моозеное, — шмыгает он носом. Я беру его ручку и целую липкие пальчики.

— У твоих пальчиков вкус фруктового мороженого.

Тед перестает плакать и внимательно разглядывает свою руку.

— Возьми пальчики в рот.

Он так и делает.

— Моозеное!

— Да, мороженое.

Он улыбается. Мой переменчивый маленький мальчик, прямо как его папа. Что ж, по крайней мере, для него это простительно — ему всего два года.

— Пойдем к миссис Тейлор? — Он кивает, улыбаясь своей очаровательной улыбкой. — Пускай папа понесет тебя? — Он мотает головой и обхватывает меня ручками за шею, крепко обнимая, личиком прижавшись ко мне.

— Думаю, папа тоже хочет попробовать мороженое, — шепчу я Теду на ушко. Тед хмурит лоб, потом смотрит на свою руку и протягивает ее Кристиану. Кристиан улыбается и берет пальчики Теда в рот.

— М-м… вкусно.

Тед смеется и тянется к Кристиану на руки. Кристиан улыбается мне и, взяв сына на руки, сажает к себе на бедро.

— Софи, где Гейл?

— В большом доме.

Я бросаю взгляд на Кристиана. Его улыбка делается сладостно-горькой, и мне интересно, о чем он думает.

— У тебя так хорошо получается с ним ладить, — бормочет он.

— С этим малышом? — Я ерошу волосики Теда. — Это только потому, что у меня большой опыт с вами, мужчинами семейства Грей. — Я самодовольно улыбаюсь мужу.

Он смеется.

— Это точно, миссис Грей.

Тедди ерзает и извивается, требуя, чтобы папа его отпустил. Теперь он хочет идти сам, мой упрямый маленький мужчина. Я беру его за одну ручку, Кристиан — за другую, и вместе мы раскачиваем Тедди по дороге к дому, а Софи бежит вприпрыжку впереди нас.

Я машу Тейлору, который в свой редкий выходной возле гаража, одетый в джинсы и майку, возится со старым мотоциклом.

Я останавливаюсь в дверях комнаты Теда и слушаю, как Кристиан читает сыну.

— Я Лоракс! Я говорю от имени деревьев!..

Когда я заглядываю, Тедди крепко спит, а Кристиан продолжает читать. Он поднимает глаза, когда я открываю дверь, и закрывает книгу. Прикладывает палец к губам и включает детский монитор рядом с кроваткой Теда. Поправляет одеяло, гладит мальчика по щеке, потом выпрямляется и на цыпочках, тихо-тихо, идет ко мне. Не удержавшись, я хихикаю.

В коридоре Кристиан привлекает меня к себе в объятия.

— Боже, я люблю его, но как же здорово, когда он спит, — бормочет он у моих губ.

— Не могу с тобой не согласиться.

Он смотрит на меня нежным взглядом.

— Не могу поверить, что ему уже два года.

— Я тоже.

Я целую его и на мгновение мыслями возвращаюсь к рождению Тедди: срочная операция, Кристиан, сходящий с ума от беспокойства, спокойная уверенность доктора Грин. Меня внутренне передергивает от этих воспоминаний.

— Миссис Грей, ваши схватки длятся уже пятнадцать часов. Они ослабли, несмотря на пикотин. Мы должны сделать кесарево сечение, иначе ребенок может задохнуться.

— Давно, черт побери, пора! — рычит на нее Кристиан. Доктор Грин не обращает на него внимания.

— Кристиан, успокойся. — Я стискиваю его руку. Голос мой тихий и слабый, и все как в тумане — стены, аппараты, одетые в зеленое люди… Я просто хочу спать. Но сначала я должна сделать что-то важное… ах да. — Я хочу родить сама.

— Миссис Грей, пожалуйста. Кесарево.

— Прошу тебя, Ана, — умоляет Кристиан.

— И потом я смогу поспать?

— Да, детка, да. — Это почти всхлип, и Кристиан целует меня в лоб.

— Я хочу увидеть Комочка.

— Увидишь.

— Ладно, — шепчу я.

— Наконец-то, — бормочет доктор Грин. — Сестра, позовите анестезиолога. Доктор Миллер, готовьтесь делать кесарево. Миссис Грей, мы переводим вас в операционную.

— Переводите? — в один голос говорим мы с Кристианом.

— Да. Прямо сейчас.

И внезапно мы двигаемся — быстро, огни на потолке сливаются в длинную яркую полоску, когда меня везут по коридору.

— Мистер Грей, вам надо переодеться в операционный костюм.

— Что?

— Быстрее, мистер Грей.

Он сжимает мою руку и отпускает меня.

— Кристиан, — зову я в панике.

Мы минуем еще одни двери — и вот уже медсестра прилаживает экран у меня на груди. Двери открываются и закрываются, и в комнате так много людей. Здесь так шумно… я хочу домой.

— Кристиан? — я лихорадочно ищу лицо своего мужа среди множества лиц.

— Он сейчас будет, миссис Грей.

Мгновение спустя он рядом со мной, одетый в голубой стерильный костюм, и я протягиваю к нему руку.

— Мне страшно, — шепчу я.

— Нет, детка, нет, я здесь. Не бойся. Ты же у меня сильная. — Он целует меня в лоб, и я чувствую по его тону, что что-то не так.

— Что такое?

— Что?

— Что-то случилось?

— Ничего не случилось. Все отлично. Детка, ты просто сильно устала. — Глаза его горят страхом.

— Миссис Грей, анестезиолог пришел, так что мы можем начинать.

— У нее очередная схватка.

Живот сдавливает, словно железным обручем. О боже! Я стискиваю руку Кристиана, в глазах все мутнеет от боли. Эта боль — вот что самое выматывающее. Я так устала… я чувствую, как онемение растекается… растекается по телу. Я концентрируюсь на лице Кристиана. Между бровей у него пролегла глубокая морщина. Он напряжен. Он встревожен. Почему он встревожен?

— Вы это чувствуете, миссис Грей? — доносится из-за экрана бестелесный голос доктора Грин.

— Что чувствую?

— Значит, не чувствуете.

— Нет.

— Хорошо. Доктор Миллер, приступаем.

— Все будет хорошо, Ана.