Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы) - Павел Буркин

  Но не только в море он встречал настоящих защитников Империи. Вот Моррест, как и положено горцу, в кораблях не очень-то соображает. Зато на суше он мог сделать то, что моряки не сумели - устроить веселую жизнь самому Амори. А ведь есть еще таинственная, но стоящая доверия Эвинна. Ее армия способна перешибить алкам хребет. Увы, мало сокрушить зловещую державу Амори. Нужно еще и возродить огромную Империю, общий дом, где есть место всем. Но она сможет. Ей хватит сил и веры. А раз так, не жалко и погибнуть.

  Алки атаковали яростно и слаженно, потому и потеснили сколенцев от фальшбортов к мачтам. Они даже прорвались к одной из катапульт - правда, повредить ее не успели. Потом сказалось то, что даже на двух галерах было почти вдвое меньше пехотинцев, чем на "Основателе". Сколенцы сперва оттеснили врагов со своего судна, потом бой перекинулся на алкские галеры. Морские пехотинцы рубили алков методично и яростно, не оставляя тем ни малейшего шанса на спасение.

  - Отходим на "Основатель"! - скомандовал Бреглен, его голос подхватили пятидесятники и десятники. - Расцепить суда!

  Разумеется, "расцепить" - не значит оставить алков в покое. Утащив в трюмы "Основателя" пленных, матросы деловито очищают трюмы судов от стрел, провианта, запасных весел и мотков парусины. На всякий случай на каждом судне остается человек по пять - для них битва уже кончилась. А освобожденный дромос уже удаляется в сторону острова: его главное дело - в гавани.

  ...Со времен первого герцога Хэйгарского, который правил тут еще за век до Харвана, мореходы и пираты защищали остров исключительно свирепой славой своих рейдов. Здесь не было и намека на башни, перегораживающие устье залива, и протянутую между ними цепь, как в Алкифе и на Гевине. Зачем, если до сих пор никто в здравом уме и трезвой памяти не смел нападать на остров?

  В эту ночь хэйгарская смелость сполна послужила Империи.

  Повинуясь командам старика-лоцмана, вспенивая воду веслами и поскрипывая мачтами, "Основатель" опередил остальных, разъяренной акулой влетая в гавань. Бортовые катапульты вновь ожили, но теперь таиться смысла не было, они плюнули "зажигалками". Глиняные шары просвистели четыреста шагов - и ударили в стоящие у причалов алкские суда. Ядра разбивались о мачты и реи, падали на палубы - и тут же расплескивались жидким огнем. Если бы это видел Моррест, он наверняка вспомнил бы требюше Лакхни. Правда, калибр и вес снарядов были все же поменьше. Зато и перезаряжались эти машины быстрее - в несколько минут вместо получаса.

  Пока артиллеристы бегали к люку, ведущему в снарядный отсек, и - с тележкой для снаряда - обратно, лучники старались вовсю. Выдернуть стрелу-"зажигалочку" из колчана, сунуть в пламя факела, наложить на тетиву, натянуть, выстрелить. Опытные стрелки могли бить почти в том же темпе, что и обычными стрелами. Огненный ливень обрушивался на очередное судно, впивался в пересушенное дерево обшивки - и минут через пять все судно пылало. А огненный дождь все крепчал, превратившись в настоящий ливень - за первым кораблем, "Основателем", шли простые галеры, и лучники на них тоже не жалели стрел.

  Ох, как заметались на берегу вражеские матросы! Они выскакивали из домов, где расположились на постой, бежали на пристань - и тут же попадали под железную метлу стрел. Иные успевали добежать до кораблей, даже отчалить от берега. Это мало что меняло, потому что в гавани такие корабли уже ждали целые флотилии. Их поджигали, топили снарядами, таранили, брали на абордаж. Один за другим корабли, отошедшие от причала, уходили под воду. Остальные погибали от огня - у причалов теперь бушевала настоящая огненная буря. И вместе с ними пропадали продовольствие, лечебные снадобья, сложенные в трюмах штурмовые лестницы и столярный инструмент. В одночасье алкская морская пехота, высадившаяся на Хэйгаре, лишилась возможности и взять замок, и покинуть остров.

  Сквозь огонь редко, но на удивление метко полетели ответные стрелы. На глазах у Бреглена одна нашла щель между щитами фальшборта - и опрокинула одного из солдат на палубу. В ответ ударила одна из катапульт - и следующий костер вспыхнул у причалов. Там, за стеной огня, кто-то катался по земле, кто-то прыгал с пирсов в воду, а кто-то уже чадил, лежа в пыли без движения...

  - Уходим? - заслоняя лицо от жара плащом, перекрикивая рев и треск, крикнул помощник. - Сейчас могут быть потери...

  - Амори не повторяет ошибок! - отозвался Бреглен. - Сжечь надо все, что тут есть! Идем дальше!

  И они шли. Порой просто жгли суда и расстреливали экипажи, порой вступали в бой с теми, кто все-таки отчалил. Но даже такие кратковременные схватки не представляли опасности - ни одно алкское судно не могло противостоять "Основателю", самое большее, что успели всего пара кораблей - протаранить ближайшую малую галеру. Казалось, весь алкский флот погибнет быстро и страшно, не вступив по-настоящему в бой. Но тут, почти неслышный за ревом пожара, раздался короткий скрип и грохот пришедшего в движение требюше.

  Алки поторопились. Двигайся "Основатель" со скоростью обычной галеры, "зажигалка" упала бы чуть в стороне: сколенский флагман успел бы отвернуть от пылающего на воде огня. Но "Основатель", опасаясь именно береговых катапульт, шел и на веслах, отчего как бы поднырнул под снаряд. Фонтан огня встал в носовой части палубы. Пламя хлынуло во все стороны, накрывая лучников и матросов, взбегая вверх по вантам и мачтам, затекая в трюм. Отброшенная взрывом тележка со снарядом для бортовой катапульты опрокинулась, и из расколотого глиняного сосуда хлынула новая волна огня.

  Полуослепший, обожженный, оглушенный Бреглен еще кричал: "Всем огонь по катапультам!". Сколенцы успели разрядить еще две катапульты, и там, откуда прилетел зажигательный снаряд, все вспыхнуло - когда ожило второе требюше, и еще один снаряд полетел в обреченное судно. В этот раз артиллеристам повезло больше: шесть пудов горючей смеси в новом снаряде разорвались прямо в снарядной камере, и огненный фонтан взвился выше грот-мачты.

  Когда взрыв отгремел, "Основатель", переживший свое время, превратился в дрейфующий плавучий костер. Ничего живого на судне, естественно, уже не было. Одно чудо старосколенской техники спалило второе. Недолго оставалось жить и захваченной алками метательной машине, зажигательные стрелы делали свое дело.

  Командование принял командующий Столичной эскадрой, шедший на задней галере. Он видел, что стрельба с берега все усиливается, лучники врага стреляют по остальным галерам "зажигалками", и какие-то суда из разгромленной, вроде бы, гавани, вдруг ожили и, протаранив стену огня, двинулись навстречу. Он не видел, сколько кораблей потерял враг, зато сколенский флот потерял уже четыре корабля, не считая бывшего флагмана, еще пяток были повреждены. Решив не искушать судьбу, новый адмирал приказал отходить.