Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она уходит.
Я выпрямился. Отёрся оставленным мне голубым полотенцем. Тапочки чуть намокли, но босиком мне не хотелось шляться по чужой квартире, еще не хватало грибок словить на ровном месте. Покинув ванную комнату, я побрёл по этой огромной квартире, в поисках своей лисички. Бродил словно по огромному британскому замку, где полы были застелены дорогущими коврами, а на стенах висели картины весёлого семейства. Жути добавил тот момент, что ни одна дверь не открылась. Я дёргал ручки, оглядывался, прислушивался. Ничего. Зашёл на кухню — тишина. Снова вернулся в коридор. Как заблудившийся в лесу мальчик, начал кричать, зовя лисичку. Тишина.
Это уже не смешно.
Что за хуйня?
И вот я уже был готов вынести первую дверь с ноги, как услыхал музыку. У двери напротив щёлкнул замок. Опустив прохладную ручку, дверь отварилась. Из образовавшейся узкой щели вырвался знакомый голос. Из двух серых динамиков, стоящих по обе стороны компьютерного монитора на всю комнату орал Курт Кобейн, песня Anewrysma. Обожаю эту песню! Просто оуенная, и что еще охуеннее, — не мне одному она нравится!
— Слышал эту песню? — спрашивает она.
— У меня есть все альбомы.
Она лежит на огромной кровати словно царица. Страстная и красивая. Смотрит на меня, накручивая на палец тонкий ремень халата, готовый слететь с её тела одним резким рывком. Её лицо приняло знакомый вид. Она обновила грим. Лицо окрасилось в белый, появился черный носик и красные губы.
Баба моей мечты!
Скорее всего, я сейчас испытывал то, что испытывает охотник, поймавший свою добычу. Я вошёл в комнату. Не было никакого стеснения. Не было никаких неловкостей. Лишь комфорт. Я был как дома.
— Обалденная комната, — говорю я, увидев стены обвешанные плакатами. Тут были все. Все умершие музыканты. И вот теперь эта уютная комнатка больше походила на квадратное кладбище, заставленное не одним десятком надгробий-плакатов. И все эти надгробия-плакаты смотрели точно в центр комнаты. Смотрели на кровать.
Смотрели на мою лисичку, смотревшую на меня жадным взглядом.
— Они тебя не смущают? — спрашивает она.
— Мне плевать.
Я уже здесь. Я иду. Лисичка раздвинула ноги, и тут же с хлопком захлопнула. Но от моего взгляда не скрылся гладко выбритый лобок, теснящийся между бугристых ляжек. Скрывать своё возбуждение я больше не мог. Всё напряглось. Я был готов по всем пунктам.
Прошу дать обратный отчёт до полной стыковки:
5
Я подошёл к кровати.
4
Поставил колено на край.
3
Я уже ползу к ней на четвереньках.
2
Мы уже во всю сосёмся, её халат взмыл в воздух, а затем медленно упал на пол.
Всё трясётся, последний рывок.
1
— Подожди! — кричит она, чуть не откусив мне губу.
БЛЯДЬ! Ну что за облом то⁉
Она выскальзывает из моих объятий, как мокрое мыло из ладони. Подползла к тумбе, стоявшей возле кровати. Открыла ящик и запустила руку внутрь.
Мне не хотелось терять время впустую. Нужно использовать каждую секунду. Каждую секунду я вдыхал аромат её вспотевшей кожи, любовался огромными ягодицами, развернувшимися в мою сторону. Смог посчитать складки на рёбрах, пока она шуровала пальцами в ящике. Секунду радости. Секунды счастья.
— Да где же он!
Её рука по локоть погрузилась в ящик. Тумба заходила ходуном. Она вынула руку, а я, увидев в её ладони огромный черный дилдо, малёк прихуел. Он был в полтора раза больше моего поршня. Она положила его на тумбу и снова запустила руку в ящик. Рядом с дилдо легла стальная спица размером с ладонь, тюбик смазки со вкусом клубники, анальная пробка.
Что мать твою происходит!
— Зачем тебе всё это? — спрашиваю я.
— Это не моё…
— Чья это комната?
— Ты не поверишь, — она закряхтела, вытянулась, запустив руку в ящик по плечо, и тут же радостно воскликнула: — Нашла!
Она держит упаковку презервативов с клубничным вкусом. Улыбнувшись, она говорит:
— Это комната брата.
Я всё понимаю, но одна вещь мне не давала покоя, и если я не узнаю, для чего она, день будет запорот.
— Для чего стальная спица?
— Ты, правда, не знаешь?
— Нет.
— Закрой глаза.
Тёплые пальцы обхватили мой член. Медленно его помассировали, а потом крепко зафиксировали. Что-то холодное зашло мне в головку и начало залезать всё глубже и глубже. Я тут же дёрнулся, но она крепко меня держала. Сталь продолжала погружаться в мой пенис. Я раскрыл глаза и проорал на неё:
— ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ!
— Не дёргайся! Только хуже сделаешь…
Мёртвой хваткой она удерживала меня, словно какую-то кастрированную собачонку на поводке. Это не дело! И что значит: «только хуже сделаешь»! Я сейчас кому то сам сделаю худо! Вот сука! Пошла нахуй!
Я хочу ударить её по рукам. Хочу пнуть коленом в живот. Хочу схватить за волосы и повалить на пол. Но… я ничего не мог сделать. Я был рыбкой, попавшийся на крючок. Волком, угодившим в капкан. Ну не отгрызать же себе хозяйство ради жалкой свободы⁈ Всё что я мог — наблюдать, как пятнадцати сантиметровая игла медленно погружается в мой член.
Я мог только терпеть, глядя в глаза всем этим мертвым звёздам, ушедших из жизни только по своей вине. Стыдливо поглядывать в глаза всем этим легендам, сделавшим моё детство правильным. Воспитавших из меня пацана.
Холодная игла практически полностью пропала из вида. Женские пальчики удерживали кончик, а я боялся сделать лишний вдох.
Странное чувство. Приятное. Игла стала тёплой, я её ощущал. Лисичка пару раз дёрнула мой дрын, и меня тут же скрутило от удовольствия и страха. В этот момент я был похож на пацана со стёртыми коленями об асфальт, чья мама аккуратно наносила зелёнку на ободранную кожу, а ты извиваешься, боясь боли.
Она продолжала дёргать член, а я всё жду, когда же она на него подует.
— Приятно? — спрашивает она.
— Не могу точно сказать…
— Если я продолжу — ты забрызгаешь
