Лжеправители - Анна Корниенко

Заботясь о своем будущем «загробном» существовании, Хоремхеб соорудил для себя две гробницы. Первая – в Саккаре близ Мемфиса, выполненная для Хоремхеба до его воцарения, ставшая потом местом погребения его жен. Многие рельефы из этой гробницы находятся в настоящее время в Лейденском музее. Вторая, уже царская, усыпальница Хоремхеба находится в Долине царей {2}. Несмотря на длительное правление Хоремхеба, стенные росписи в его царской гробнице остались почему-то незавершенными.

Что касается семейного положения «сына и воплощения бога на земле» – у Хоремхеба было две жены. Первая – Амени. Она умерла еще до того, как Хоремхеб стал фараоном, видимо в начале правления Тутанхамона. В гробнице Хоремхеба в Саккаре, где она была похоронена, на рельефах подчеркивается ее высокое общественное положение.

Вторая супруга божественного царя, как уже было отмечено, звалась Мутнеджмет. Возможно, она была младшей сестрой царицы Нефертити. Умерла Мутнеджмет также раньше Хоремхеба и похоронена была в гробнице своего царственного супруга в Саккаре, рядом с его первой женой Амени. {3} На основании датировки печати от винного сосуда, найденного в этой гробнице, можно предположить, что Мутнеджмет скончалась вскоре после 13-го года правления Хоремхеба.

Таким образом, можно смело сказать, что именно Хоремхебом, несмотря на то что он являлся откровенным самозванцем, были заложены предпосылки для нового возвышения Египта. Этот царь, занявший трон с помощью ума, силы и хитрости, сумел вновь усилить страну после затяжного упадка в Амарнский период.

Конечно, Хоремхеба можно упрекнуть в том, что он отнял у потомков массу прекрасных произведений искусства, ожесточенно стирая с лица земли память о своих предшественниках. На то у великого фараона, видимо, были свои причины, которых нам никогда уже не узнать. Что сделано – то сделано, былого не вернуть. Вряд ли мы имеем право судить людей, живших тысячи лет назад, не имея ни малейшего представления о том, как они жили, чем дышали, что ими двигало.

Возможно, пройдут сотни лет, и наши далекие потомки, раскопав «останки» какого-нибудь торгового киоска, будут тщетно ломать себе голову над тем, зачем, кому и для чего все это могло понадобиться. И будут строить грандиозные и недоказуемые версии и теории об удивительных людях, живших в далеком XXI веке…

Подводя итоги, можно сказать следующее: Джесерхеперура Хоремхеб стал последним фараоном XVIII династии. Он закончил борьбу с единобожием (верой в Атона) и реставрацию культа Амона-Ра. Незаконно захватив власть в свои руки, не имея на самом деле никакого отношения к царскому роду, он, благодаря только собственным талантам и способностям, сумел преодолеть катастрофический социально-экономический кризис в стране, доставшейся ему «в наследство» от такого же, как и он, самозваного правителя, только намного менее успешного. Хоремхеб совершил ряд удачных завоевательных походов, развернул грандиозное строительство, и благодаря его достижениям потомки сохранили о нем добрую память {4}. Его преемники Рамсес I и Сети I, опираясь на укрепившийся благодаря деятельности своего предшественника военно-экономический потенциал, приступили к проведению энергичной внешней политики и в северном, и в южном направлениях. Окончательное восстановление Египта и усиление его роли в судьбах Ближнего Востока в XIII веке до н. э. произошло уже во времена правления Рамсеса II (1290–1224 гг. до н. э.).

Как и всех правителей во все времена, Хоремхеба чтили и ненавидели, презирали и боялись, ценили и уважали. Как и любой другой человек, даже не являвшийся «живым богом», он был любим своими женами, хотел быть счастливым и как мог боролся со скукой и с осознанием того, что, насколько бы «божественен» он ни был, конец его земной жизни наступит, рано или поздно. Что будет дальше, не знал ни он, ни убитый им самим по приказу жрецов Амона мечтатель Эхнатон, ни умерщвленный теперь уже по приказу его предшественника юный Тутанхамон, ни его горячо любимые покойные жены, ни верховный жрец Амона-Ра, с которым он так любил беседовать в часы, когда дневной зной сменяла сладостная вечерняя прохлада. И сколько ни просил Хоремхеб бога Амона открыть ему эту непостижимую тайну, тот молчал, словно вовсе забыл о существовании своего несчастного, заблудшего земного «сына».

«Норвежская Дева» – королева Шотландии?

В начале разговора об этой печальной истории небезынтересно будет узнать, что же представляла собой Шотландия в конце XIII века. И обсудить этот вопрос стоит, пожалуй, довольно подробно, поскольку этот период стал для страны настолько значимым, что явился определяющим для всей ее последующей судьбы и создал предпосылки того, что произошло позднее и чего, в принципе, не должно было случиться в стране, столь благополучной, как Шотландия. Речь идет о появлении человека, что заведомо обманным путем пытался заполучить трон страны (причем даже страны не одной), успех которой ковался долгими годами правления – не побоимся этого слова – гениальных правителей: Александра II и Александра III. Но, как говорится, «пути Господни неисповедимы». Любое, даже самое, казалось бы, непоколебимое благополучие в этом мире, увы, призрачно и может рухнуть в один короткий миг.

Смерть короля Александра II вновь отдала страну во власть несовершеннолетнего правителя, так как сыну усопшего монарха совсем недавно исполнилось всего 8 лет. Однако этот ребенок унаследовал престол, не столкнувшись при этом ни с какими препятствиями.

Как это было возможно? Дело в том, что его венценосный отец навел в государственных делах такой образцовый порядок, что, несмотря на теоретические опасности, машина государственного управления работала как хорошо отлаженный механизм вплоть до того времени, пока Александр III не достиг зрелости и не смог сознательно взять управление страной в свои руки. Без помех, хотя на первых порах и без каких-либо прорывов, продолжался экономический и социальный прогресс, которым ознаменовалось царствование Александра II.

Когда Александра III привезли на церемонию коронации в Скон, тут же возник спор. Шотландцев уже беспокоила череда несовершеннолетних королей, которая еще долгое время будет характерной чертой шотландской истории. Некоторые утверждали, что король не может быть коронован, пока он не посвящен в рыцарский сан. Возможно, чести посвятить короля в рыцари добивался Алан Дорвард, юстициарий и супруг внебрачной дочери покойного короля. Уолтер Комин, ярл[10] Ментейта, представитель могущественного норманнского рода, отверг это возражение, и епископ Сент-Эндрюса препоясал мальчика королевским мечом, произнеся за него королевскую клятву, переводя ее с латыни на французский язык, чтобы юный Александр III мог понять каждое слово.

Затем торжественная процессия двинулась к аббатству Керк, туда, где под большим крестом на церковном дворе стоял Священный Камень, покрытый шелком и золотом, – тот самый камень, который в стародавние времена Фергус привез из Ирландии. Александр III был возведен на престол со всеми обрядами, которые соблюдались при коронации его предшественников за семь предыдущих столетий. Лорды принесли ему вассальную клятву, и старый шеннахи в красном одеянии – хранитель истории и генеалогий – прочитал по-гэльски длинную родословную короля, потомка Альпина в четырнадцатом колене. Затем старик дошел до Фергуса Мак-Эрка, жившего приблизительно за 800 лет до этого времени, и далее, пока в конце концов не добрался до принцессы Скоты, дочери фараона, и ее супруга Гатула, сына Кекропа.

В общем и целом коронация прошла спокойно и успешно. Но те небольшие разногласия на церемонии оказались предвестниками будущих трагических событий. В тридцатисемилетнем правлении нового короля наиболее ярко проявились три процесса: с одной стороны, явственно прослеживается непрерывное продолжение, несмотря на различные помехи, прогресса и процветания в стране, объединение под властью короны всех земель, ныне составляющих территорию Шотландии, за исключением разве что Северных островов.

Однако, с другой стороны, именно тогда впервые начала просматриваться опасность, позднее ставшая настоящим бичом шотландской истории. Речь идет о возникновении среди вельмож королевства двух партий, одна из которых ориентировалась на чужеземные силы. С этого момента можно начинать говорить о национальной и проанглийской партиях. В самом формировании этих направлений отразился фундаментальный раскол, который отныне будет задавать тон всей будущей шотландской политике. Последняя партия всегда составляла меньшинство, но это меньшинство во все времена поддерживало союз с Англией, население которой было в 5–8 раз больше населения Шотландии. Позиции Англии были очень сильны из-за открытой границы между двумя странами, а главным принципом ее политики с самого момента возникновения стал лозунг, гласивший, что тем или иным образом независимость Шотландии должна быть уничтожена.