Мертвецы не танцуют - Острогин Макс

– Никто никогда не ходит через кладбище, Дэв, – сказал Курок. – Это понятно. Ни один человек в здравом уме… Герой только ходит. Как ты думаешь, дубиной от труперов нормально отбиваться? В одной руке секира, в другой дубина, а? Пятки не треснут? Чесотка не замучает? Может, кривоходом? Через чур?

Но я не стал его слушать. Хотелось проверить. Ну, про себя. Захотелось вдруг. За него я не очень волновался – на кладбище полно деревьев, если что, залезет, астроном бестолковый.

Хотя астрономы, наверное, нужны. Хорошая профессия, общечеловеческая.

– Можешь и в обход, – сказал я. – Я тебя за руки не держу, встретимся там…

Я махнул в сторону запада. Курок обругал меня, но негромко, чтобы у меня желания не было его вразумлять.

Воздух на кладбище был влажен до липкости, пахло грибами и болотом, и еще чем-то, наверное мертвецами. Мрецов же не наблюдалось, может, повезло, кладбище старое, все уже сгнить успели, не бродят. А может, собрались где. Мрецы собираются, сбиваются в кучи. Соберутся и стоят. Молча, будто думают о чем-то, о своем, мертвеческом. В этом случае граната очень хороша, только кидать надо мастерски, с задержкой, тогда она взорвется прямо на подлете и порубит гораздо больше.

Курок притих и молчал, а потом и вовсе свалился в могилу. То ли цветочек какой увидел, то ли жука разноцветного, то ли Венера в облаках засветилась, дернул вправо, я только охнул, а он уже у могиле.

Хорошо хоть могила нормальная оказалась, не падь, не хлябь, могила как могила, с костями. Не очень глубокая, я живо его на поверхность выудил.

Курок сразу принялся отряхиваться и плеваться, по своему обыкновению, Курок-плевунец какой-то.

В могиле были кости. Мослы, с остатками черного гнилого мяса, обгрызенного недавно – на костях виднелись следы клыков. Черепа. Они валялись вокруг, старательно раскушенные, с длинными неопрятными волосами и почерневшими зубами, лохмотья еще, видимо, остатки одежды.

– Это что… Они… Сами, что ли, раскопались? – шепотом спросил Курок

– Сами целиком раскапываются, а не по частям. Конечно, не сами. Их вырыли.

– Кто?!

– Кто-кто… – я присмотрелся к могиле. – Не знаю… Кролики, может…

– Кролики?!

– Ну да, мутанты. Кролик-убийца, слыхал? Следов-то нет…

Действительно, следов не было. Хотя земля пересохшая, на такой земле не очень хорошо отпечатки держатся.

– Зачем же их вырыли…

– Не видишь, что ли? Их сожрали.

Курок покривился.

– Я же говорил, – Курок вытянул секиру. – Вот, дохо-дились… Догеройствовались. Кролики-ролики… Я вот в детстве очень мечтал о коньках, а мне телескоп послался… А теперь могилы…

– Могилы как могилы, – пожал я плечами. – Раскопали, сожрали, все как обычно. Держись за мной.

Я перепрыгнул через могилу и двинулся дальше.

Метров через двадцать мы наткнулись уже на несколько могил. То есть ям. И костей, черепов и прочего добра вокруг валялось еще больше. Деревья почему-то росли плохо, получилась поляна, людоедская, зловещая. А хуже всего, что некоторые кости не просто валялись, бесхозно. Некоторые были собраны в холмики. Вот это мне больше всего и не понравилось. Не люблю такое. Когда людей жрут, а кости в холмы складывают. Гнев во мне от этого просыпается. Злость. Руки просят курка, сердце вражеской крови. Человек здесь хозяин, он должен властвовать и всем владеть, а получается, какие-то суслики распоганские, откапывают и жрут, и вроде как уже человеку здесь и не место.

Я поднял череп. Не знаю, захотелось. Большой, тяжелый. Желтый. И дырка толщиной с мизинец, прямо на затылке. Пристрелили. Видимо, контроль. Славное старое время. В зубах что-то блеснуло, я хотел посмотреть…

Бросил череп, двинулся дальше.

– За нами кто-то идет, – сообщил Курок.

Шли не только за, впереди тоже. И по бокам. Не мрецы, они никогда не выслеживают. Волкеры. Вряд ли, волкера я бы не услышал даже. Обычные псы. Год жаркий, собак много, жрать хотят. Их всегда много.

– Это мертвецы, – выдал Курок. – Они за пять километров чуют, мы мясом пахнем… Или эти… Псы послезавтра…

Точно, псы. Шагают громко, бестолковые, листва под ногами шуршит. Хорошо.

– Я от любой собаки убегу… – с сомнением сказал Курок – Если она, конечно, не мутант.

Я остановился, повернулся вправо и выстрелил. Прямо через мглу, на звук.

В дыму карабин прозвучал глухо, точно я через вату стрелял. Пуля пробила дым.

Визг.

Попал.

Конечно же.

– А если их стая? – спросил Курок.

– Стая. Собаки всегда стаями. В этом и беда.

Я перезаряжался. Мы остановились возле какого-то склепа, высеченного из черного камня, склеп походил на маленький домик под острой крышей, был украшен каменными цветочками, фигурами людей с невыразительными лицами.

– Зачем через кладбище пошли? – спросил Курок в сто первый раз. – Все знают, что через кладбища нельзя. Назло, что ли? А вдруг мы не герои? Тогда нас сожрут… Знаешь, мне кажется, мы сюда сунулись, чтобы показать свою несокрушимость. Ты знаешь, я ведь известный несокрушимец, меня мама по углям ходить обучала.

– Да? – доверчиво спросил я.

– А как же! Совершенно! Я вообще по части несокрушимости монстр! А ты праведник. Праведник-монстр. Или монстр-праведник Ты знаешь, кто такой монстр?

– Заткнись.

– А что все заткнись да заткнись? Думаешь, что ты…

Звук Какое-то кряканье, по правую руку. И тут же еще в одном месте. А затем пошло перекрякивание, то тут, то справа, то слева, то за спиной, то спереди. Четырнадцать. Неплохо, четырнадцать псов в тумане, то, что надо.

– Мы сдохнем, – сказал Курок. – Мы точно сдохнем, я закурю и прочитаю стихи…

– Не умрем, – зевнул я. – Не сейчас, во всяком случае. И не надо стихов.

– С чего ты так уверен? – капризно спросил Курок. – Тут целая куча собак, а деревья толстые, не залезть…

Я выстрелил. На кряк. И снова завизжало.

Тринадцать уже.

Мы не умрем. Потому что я хорошо стреляю.

Перекличка началась снова, только в этот раз гораздо ближе, и пока псы крякали вокруг, я успел перезарядиться. Картечью, для надежности.

Двенадцать.

Замолчали. Сейчас вожак решает, что делать, отступить, или броситься вперед, или еще что.

– Может, мы все же залезем? – спросил Курок.

– Погоди… Я еще не решил.

– Что ты не решил?

– Ничего пока не решил…

Хмарь, казалось, сгустилась еще. Она перестала быть просто дымкой, теперь в этой дымке дышала смерть. Настроение у меня было повышенно хорошее, а тут еще улучшилось.

– Залезай, – разрешил я. – И сиди молча.

– Я не могу молча, я дурак…

– Молча!

– Хорошо, только вот скажу. Ты знаешь, что собака – Друг человека?

Ага, друг. Достаточно поглядеть на могилы, как сразу станет ясно, какой друг. Меня эти друзья раз в два месяца пытаются зажрать. Иногда такие стаи встречаются, земли не видно, все бегут, бегут…

– Точно тебе говорю. В старых книгах пишут однозначно – друг. И первейший помощник Раньше их специально разводили…

Доразводились.

Я зажал карабин левой подмышкой. В левую же руку взял секиру, в правую топор.

Тропарь. Мне почему-то захотелось пробудительный. Чтобы наполнить организм радостным подпрыгиванием, руки твердостью, а глаз меткостью. Стал читать. Шагал и читал. Вслух. Собаки – трусливые твари, как и весь песий род. Конечно, стаей они были опасны, но и стаями я бил их и буду бить.

Сорок шагов – и я оказался в тумане, ни склепа, ни крестов, туман – и все, и я один. Ощущение направления, оно сохранилось, затылком я чувствовал, где находится склеп, и это мне немного не нравилось. Поэтому я закрыл глаза, повернулся на каблуке, и пространство стерлось, остался только дым, туман, мгла.

Теперь я окончательно одинок, я и враг, что может быть лучше?

Они показались. Я полагал, что они выскочат и кинутся на меня, но они выбрели. Три штуки. Прямо передо мной.

Псы выглядели плохо. Под цвет опавшей листвы, какие-то ржавые. И гнилые, разваливающиеся, но при этом достаточно упитанные, и даже круглые. И сумасшедшие, то есть безумные. Наверное, слишком долго без воды. На кладбище.

Вряд ли они питались трясогузками. Поганые псы разочаровали меня.

В тумане повелительно крякнуло, псы попытались разбудить ярость. Было видно, что вот так, в лоб, набрасываться на меня им совсем не хочется, и они постарались отыскать в себе злость. Зарычали, выпучили глаза, оскалились и стали перебирать лапами. Я не стал дожидаться, пока они надумают, выбрал того, что покрупнее.

С десяти метров. Псина просто исчезла. Вот только что стояла, и раз – улетела в туман. Остальные переглянулись. Из тумана послышался раздраженный крякающий звук – и псы решились. Они полетели на меня с устрашающим злобным ревом.

Неинтересно, нет.

Метнул секиру. Пес успел увернуться, но не совсем – секира достала, чирканула по задней правой лапе, этого оказалось достаточно, пес урылся мордой.

Второму подставил левую руку, щитки, поликарбон, псина повисла, и я тут же разрубил ей позвоночник топором.