Мой любимый пират. Повести - Евгений Кремнёв

Инга обеспокоенно оглянулась и вскрикнула. – А, это что?! – Девушка вмиг протрезвела. За их спиной, вдоль стенок, тянулось два длинных сиденья,

а посередине стоял низенький постамент, обтянутый кумачом.

Ганс отвернулся, жалея, что влез в этот злополучный автобус, который, между прочим, до сих пор не тронулся.

– Там гроб стоял, – ответил он понуро.

– Я не останусь здесь ни минуты! Пусти меня! Пусти!

– Дверь открой! – крикну Ганс и заглянул за перегородку водителя. Но там никого не было.

– Да откройте же вы! – надрывно закричала Инга, уже стучавшая по створкам дверей.

Ганс хотел, было, выругаться на нелепые шутки шофера, но случилось такое, отчего он потерял дар речи: рычаг скоростей переключился сам собой, автобус тронулся, развернулся и, набирая скорость, помчался по дороге.

Инга замолчала и со страхом глядела мимо Ганса на пустоту водительского места. – Там что, никого нет?

Она подошла и теперь уже вдвоем завороженно смотрели на руль, манипулирующий автобусом.

Катафалк с ходу влетел в сумерки, тут же сгустившиеся в непроглядную тьму. Сами собой включились фары и свет в салоне, и вслед за этим так грохнуло, что автобус качнуло, металл заскрежетал и стекла посыпались.

Обернувшись, Ганс и Инга оледенели. На прежде пустом постаменте, стоял гроб, а в нем, усыпанный осколками битого стекла лежал мертвец. Его лицо и тело по грудь были прикрыты белым тюлем. В автобусной крыше зияла дыра с зазубринами гнутого металла.

Тюль на груди зашевелилась, приподнялась и две черных руки, выпроставшись, легли на края гроба. Труп медленно приподнялся и сел, роняя пятаки с пустых глазниц и звеня стеклом, осыпающимся с погребального пиджака.

– Не надо! Не надо! – умоляюще всхлипнула Инга, узнавая в мертвеце Ивана, ноги её подкосились, она рухнула на колени и – задом-задом – отползла к водительской перегородке.

Труп медленно стянул с головы тюль, с ней вместе упали марля, окровавленная вата и обнажилась пустота надо лбом.

Ганс заикал часто-часто, чувствуя, как ледяной холод смертельной судорогой

сковывает тело. Ему казалось, если сознание не покинет его в ближайшие секунды, то сердце остановится.

Мертвец разлепил губы и медленно по складам произнес свистящим

шепотом: – Я скажу чуть. Вы уйдете со мной. До мало-приятной встречи! – труп широко раскрыл рот и издал звук такой силы, что акустическим вихрем подняло мусор с пола и бешено затрепыхались шторы на окнах. Лицо красавицы Инги заходило ходуном, рот разверзло на полфизиономии и его края под силой исходящего от мертвеца урагана стали походить на плавники ската, неторопливо реющего под водой. Инга превратилась в урода, а бородач в этот миг понял кое что об относительности красоты.

И тут же автобус ускорился, словно ракета, и понесся к крутому повороту шоссе, прямиком к обрыву.

…Баба Настя стоит на коленях в пустой ванне, перед ней – большое зеркало, она поливает его кровавой водой из бутылки и приговаривает. – Иди сюда! Иди сюда! – Зеркало подергивается дрожащим маревом и в нем – словно фотография – проявляется катафалк. Его нос выдавливается из зеркала, увеличиваться в размерах. Вот зеркала уже не видно и помещение заполняет дрожащий нос автомобиля; дверь в ванной изгибается и трещит; со стен падает кафельная плитка – одна, другая; в кухне слышны глухие хлопки, это свалились трехлитровые банки с огурцами; дверь не выдерживает и, сорвавшись с петель, падает в коридор. Бабка плещет в призрак автомобиля остатки кровавой воды, выкидывает руку на решетку радиатора, кричит. – Стоять на месте!!! Стоять!!! – но что-то идёт не так. Над радиатором появляется рука, а за ней и владелец её – покойник Иван: он тянется к горлу знахарки. Бабка визжит и выплескивает в лицо трупа последние капли крови из бутылки. Рука хватает знахарку за горло, женщина вцепливается в неё. «Боже, что за настырный покойник ей нынче попался!». Она даже на мгновение жалеет, что связалась с этим делом, но девчонка эта, уж больно красивая! А она – каюсь – грешна! – имеет к ним преступную слабость, и… – она вынимает из кармана халата последнее средство – пробирку с кровью Ингиных регул и брызгает на руку и лицо оборзевшего мертвеца. Хватка призрака ослабевает, и рука, а за нею и капот, подпиравший потолок ванной, покрываются рябью и исчезают…

Ганс очнулся первым и обнаружил себя лежащим на полу катафалка. Инга лежала рядом. Постамент был пуст, крыша автобуса – цела. Ганс растолкал Ингу, она непонимающе посмотрела на него, вдруг, вспомнив, кинула взгляд за его спину. Но там было пусто. Они поднялись, и стали тупо глядеть туда, где недавно был весь этот ужас с ожившим трупом. Из-за перегородки выглянул шофер. – Ну, что, дачники, за трояк до города доброшу. Че вы стоите? Катафалка не видели? Не, я конечно не настаиваю. Можете и такси подождать. Правда, за пятерку уже…

Парочка недоуменно переглянулась.

– А, вы, давно остановились? – спросила Инга.

– Не понял. Только что. Сначала мужик твой зашел, потом ты. Какая-то полусонная.

– Мы не поедем, – сказала девушка. – Выпустите нас.

… – Так это было или нам привиделось? – сказала она, стоя на обочине. Бородач пожал плечами и оглянулся. В глубине пади удалялась одинокая фигура на лошади. Но и отсюда было видно, что всадник – без головы.

– Привиделось, – успокоил Ганс Андреевич девушку.

– Да? – недоверчиво сказала она.

…До города они добрались на каком-то пенсионерском «Москвиче». От денег старорежимный дедушка отказался.

Уже в городе Инга вспомнила, что знахарка просила тортик до трех часов принести. Они пошли в магазин, и Инга, не без сомнения – ведь ужас так и не кончился – купила кондитерское изделие.

Бабка встретила её неприветливо, лицо её было осунувшимся, на шее наверчен шарфик. Тортик она отнесла на кухню и сказала, что жить теперь она может спокойно.

– А, разве вы что-то сделали?

– А, кто автобус с мертвецом остановил? Ты что ли? Или твой врач? – закричала знахарка.

– Так это действительно было?! – испугалась Инга и рассталась с иллюзией.

– Если бы не я, ты бы уже под обрывом мертвая лежала. А твой Ванечка заполучил бы тебя на тот свет! Ты же не хотела к Ване на тот свет!

– Не-ет!

– Тогда живи и радуйся! Больше тебя никто не потревожит!.. И ещё… – она посмотрела на дверь, прислоненную к стене в коридоре. – Оплатишь ремонт двери в ванную, купишь плитку кафельную и три банки соленых огурцов…

Часть 6

…Иван очнулся на газоне, том самом, мимо которого он пролетал с флэтками. Но теперь он был один и была тут почти непроглядная ночь.

Он увидел свою правую руку и дернулся как от ожога: вместо кисти, пусть и эфемерной, там торчали полупрозрачные извивающиеся нити, похожие на водоросли. То же было и с левой стороной лица, но его он не видел.

Прямо над ним висели часы на столбе. С трудом он разглядел, что они показывали семьдесят минут седьмого. Иван поднялся, по смутному силуэту узнал здание, в котором был у Гангута. Он подпрыгнул, но взлететь не смог и словно мяч поскакал в знакомом направлении.

Табличку на дверях поменяли, теперь это был «Департамент любви и измен. Прием круглосуточно». Он «постучал» и вошел. Помещения не было совсем: на облачной террасе под невероятно яркими звездами на троне сидела женщина невообразимой красоты в роскошном черном бальном платье, украшенном серебряными цветами. Над головой у нее сиял нимб в виде венка из символических сердец, на коленях сидел младенец, сосущий грудь. В ногах у красавицы терся то ли ягненок, то ли козленок – Иван их плохо идентифицировал. Рядом с троном на офисном стуле сидела маникюрша и обрабатывала женщине ногти. Ягненок (или козленок) тыкался и мешал ей, и она исподтишка отпихивала его ногой.

Лицо красавицы внезапно перекосилось. – Амурчик! – вскрикивает она, обращаясь к младенцу. – Сисю прикусил! – она оторвала пацана от груди, выдернула руку у маникюрши и стала массировать и дуть на сосок. Заметила Ивана. – Это кто? – сказала она куда-то вбок, спрятала грудь и щёлкнула пальцами. Подлетели два упитанных мальчика с крыльями и луками, и что-то зашептали ей, каждый в свое ухо.

… – Значит, влюбленный юноша был оскорблен и хотел мести? – она щелкнула пальцами ещё раз, и упитанные младенцы подлетели к Ивану.

– А, сейчас чего ты хочешь? – обратилась она к Ивану. – Опять мести?

Иван вспомнил о последствиях, к которым привела попытка мести и засомневался. – Я не знаю, – сказал он.

– Может, ты хочешь быть с Ингой?

– А, это возможно?

– Для нас ничего невозможного нет.

– Хочу быть с Ингой! Всегда!

– Всегда? Это мы устроим. Со «всегда» у нас проблем нет в принципе…

В этот момент в облаках что-то сверкнуло и золотая точка, увеличиваясь в размерах, превратилась в «Роллс-Ройс» с открытым верхом, который опустился рядом с молодым человеком. За рулем сидел Гангут в огромных затененных очках в оправе рубинового цвета, на его голове сияла алмазами императорская корона.