Чистилище. Грань - Дмитрий Янковский

– Значит, всем надо надеть защитные костюмы и противогазы, – предположил капитан.

– Они будут спасать нас, только пока хватит ресурса дыхательных картриджей, – отмахнулся полковник. – Это не имеет особого смысла. Мы понятия не имеем, как будет развиваться ситуация. Пока не имеем. Но все данные за то, что мы тут изолированы навсегда. Мира не стало. Апокалипсис! Понимаете? Ни с кем, кроме Кронштадта, нет связи. Сотовые сети лежат. Спутниковая связь работает только по принципу «телефон в телефон», релейные станции сигнал не принимают…

– А если получится переждать? Может, вирус погибнет в неподходящей среде… Если это биологическое оружие, у него должен быть определенный срок действия.

– Я сомневаюсь что это оружие, – призналась Ирина Васильевна. – Кто тогда враг, если заражение произошло по всему миру? И как вирус был доставлен в отдаленные уголки света?..

– Что тогда, если не оружие? – удивился капитан.

– Неизвестно. – Женщина пожала плечами. – Можно что угодно предполагать, от магии до пришельцев из космоса. Толку нет. Факты остаются фактами: мы не можем никого впустить, не погибнув сами. Даже те, кто выживет, все равно будут уничтожены мутантами. В замкнутом пространстве с ними, похоже, не совладать.

– Интересная ситуация… – Полковник вздохнул. – Там, снаружи, порядка тридцати человек. Ну, чуть больше. В бункере пятьсот человек. При этом инструкции велят нам поставить под угрозу пятьсот жизней, пытаясь спасти три десятка. Не нравятся мне такие инструкции. Я склонен проигнорировать прибытие гражданских. Пусть делают что хотят.

– Как медик, ответственный за здоровье и жизнь гарнизона, я вас поддерживаю, – согласилась начмед.

– Это слова врача?! – возмутился майор Грохотов, начальник службы химической и радиационной защиты. – Это не шахматы, дорогая моя! Взвешивать, где больше потери. Нужно искать решение! И быстро! И вам, как медику, в первую очередь! А вы, Максим Робертович… При всем уважении, там, за воротами шлюза, ждут помощи те, для кого этот бункер и был построен!

– К счастью, занимаем его сейчас мы, а не они, – нахмурившись, ответил Измайлов. – И решения принимать нам!

– Но это должно быть взвешенное решение!

– Хорошо! – Полковник пробарабанил пальцами по столу. – Но Ирине как медику я доверяю в полной мере. А она указывает на опасность чужого вторжения с зараженной территории.

– А мне как начальнику химслужбы вы доверяете?

– Безусловно. – Измайлов кивнул.

– Тогда у меня как у начальника химслужбы есть соображения не медицинского характера.

– Озвучивайте, – устало вздохнул Измайлов.

– Существует понятие предельной энергии химических связей. Оно означает, что для любой молекулы любого химического соединения существует некая температура, при которой молекула гарантированно разрушится. Я понятия не имею, из чего вообще состоят вирусы, из белков или сложных органических кислот, но это в любом случае молекулы на основе углеродных цепей. При температуре в районе восьмисот градусов и выше любая органика обуглится. Вне зависимости от тонкостей ее организации. Другими словами, каким бы вирус ни был, он погибнет с гарантией.

– А люди? – фыркнула Милявская. – Они тоже из органики!

– Люди находятся внутри бронированных автомобилей. Эти машины рассчитаны на преодоление луж из горящих жидкостей, причем штатно. Если разлить в шлюзе горючую смесь, дистанционно поджечь ее, дополнительно к этому опалить машину газовыми горелками, пока не деструктурируется резина колес, которая тоже из органики, – у вирусов не будет шансов. Так, закрывая и обеззараживая шлюз после каждой машины, можно запустить всех.

– Ваше мнение? – полковник пристально глянул на начмеда.

– Может сработать. Если это возможно технически, если выдержат машины – то да.

– Выхода у нас нет! – заметно повеселев, потер руки полковник. – Давай, Грохотов, руководи операцией. Как на флоте: придумал – выполняй! Раз ты так уверен в своей теории, то руководить операцией будешь лично, из технического ангара. И встречать прибывших тоже будешь лично. Так что если что, первый заразу подхватишь.

– Есть! – не моргнув глазом, ответил майор. – Разрешите выполнять?

– Да. И обеспечь связь со мной по селектору.

Майор поднялся и покинул помещение.

– Есть еще одна проблема, – задумчиво заявила Милявская.

– Какая? – насторожился Измайлов.

– Мы не можем наверняка знать, есть ли вирус на людях внутри машин. И если он есть, внешняя обработка ничего не даст.

– Так, стоп! – Измайлов нахмурился. – Если вирус внутри машины, значит, люди в ней имеют внешние признаки заражения. Разве не очевидно?

– К сожалению, нет. Мы имеем три варианта последствий заражения: смерть, мутацию и отсутствие внешних проявлений. Вот представьте, что в машине двое: водитель и перевозимая персона. Они заразились по пути сюда, скажем, открыли окна или двери. Но оба оказались в той категории, на которых заражение не отражается. Тогда как мы узнаем, что на них вирус? Системы анализов для выявления этой заразы пока не существует. Машину мы очистим огнем, а их – нет. И все, бункеру конец.

– Есть еще странный факт… – осторожно произнес капитан. – В дежурке мы видели, как в одной из машин начало происходить нечто страшное, она затряслась, потом тронулась назад, врезалась в валун на краю поляны, а лобовое стекло заляпало изнутри мозгами и кровью. Это можно объяснить только мутацией кого-то в салоне. Он мутировал, убил того, кто был с ним, и временно успокоился. И это произошло уже здесь.

Все притихли.

– Так… Это усложняет дело. – Милявская кивнула. – Возможно, те, кого мы считаем иммунными инфекции, тоже мутируют, но позже. Тогда вообще беда. Если есть связь с Кронштадтом, надо выяснить у них подробности – подтвердят они эти данные или нет. Это может коренным образом ухудшить ситуацию.

Измайлов связался по селектору с радистами и велел выяснить все данные, способные подтвердить или опровергнуть гипотезу о возможной отложенной мутации зараженных.

– Но в любом случае зараженных мы отличить не сможем, – со вздохом закончила начмед.

– Сможем! – уверенно заявил командир материально-технического обеспечения капитан Звягин. – Статистически. Причем неважно, мутируют потом зараженные или нет. Если в машине трое, мы получаем крайне низкую вероятность, что у всех одинаковая форма заражения. То есть не могут все трое заразиться, и чтобы никак ни на одном это не отразилось. Кто-то из троих обязательно или умрет, или мутирует, как в той машине.

– Интересно… – В глазах полковника появилась надежда. – Значит, если в машине трое, почти наверняка заразы нет. А у нас многие прибыли с семьями. Это хорошо.