Апостол Германии Бонифаций, архиепископ Майнцский: просветитель, миссионер, мученик. Житие, переписка. Конец VII – начало VIII века - Игумен Евфимий (Моисеев)

«Когда скончался Григорий II, то среди клириков, совершавших его погребение, находился один пресвитер сирийского происхождения по имени Григорий, который пользовался большим уважением среди римлян. Торжествующая толпа схватила его, принесла в Латеран и бурными аккламациями провозгласила новым папой»[83]. По оценкам историков, новоизбранному папе предстоял один из самых сложных понтификатов за всю историю папства. Григорий III начал свое правление с попытки убедить императора в пагубности принятого им лжеучения, но эти благие намерения не привели ни к чему. Тогда в 731 году папа созвал в Риме Собор, осудивший иконоборчество и предавший его последователей отлучению от Церкви.

Хотя император и отказался от насильственных мер по отношению к Римской Церкви и самому папе, но предпринял ответные действия, которые имели поистине всемирно-исторические последствия. Во-первых, он обложил принадлежавшие Римской Церкви земли такими высокими налогами, что тем самым отчуждались даже патримонии[84]. Во-вторых, император изъял из юрисдикции Римской Церкви провинции Южной Италии, Иллирика и Греции и подчинил их Константинопольскому патриарху. Это решение потрясло самые основы Римской империи: «Здесь мы сталкиваемся с одним из немногих случаев, в которых совершался переход от Античности к Средневековью в важной сфере жизни через определенный акт – отсечение. Таким шагом разрушилась организационная структура древней Церкви и установилось новое средневековое соотношение политических и церковных сил, когда все области, над которыми действительно сохранялась власть императора, объединились в Византийский Патриархат. Сама мысль о реставрации империи была оставлена, и тем самым папа полностью оттеснялся из имперской Церкви и оставался лишь “свадебным генералом”, командовавшим теряющими значение бастионами в Средней Италии»[85]. Только в XI веке, когда греческое господство над этими территориями упразднилось в результате нашествия норманнов, Южная Италия снова отошла Римской Церкви.

В последующие за этими событиями годы политическая напряженность в Италии продолжала сохраняться. Григорий III в отличие от своего предшественника не пришел к новому соглашению с Лиутпрандом, и, когда в 732–733 годах король лангобардов напал на Равенну, папа своим авторитетом поддержал экзарха, который отправился в поход, чтобы вернуть завоеванный лангобардами город. Григорий III договорился также со сполетским герцогом Траземундом о передаче пограничной крепости римским воинским частям. Но именно этот союз стал для папы роковым, так как когда в следующем году Лиутпранд пошел войной против Траземунда, герцог просил убежища у папы. Король снова появился в 739 году под стенами Рима, но вынужден был отступить, захватив при этом четыре важные крепости.

Положение папы Григорий III казалось совершенно безнадежным. Помощи от императора ждать не приходилось. «Нужда вдохновила его на смелый шаг. Оставленный греческим Востоком на произвол судьбы, фактически преданный им, папа Римский обратился к ведущей власти германского Запада»[86]. Он отослал франкскому правителю Карлу Мартеллу с епископом Анастасием и пресвитером Сергием два письма, где красочно описал бедственное положение Римской Церкви, и, перед лицом опасности, постоянно исходившей от лангобардов, настоятельно просил Карла о помощи. Этот шаг, очевидно, был сделан слишком рано, поскольку политические обстоятельства времени в настоящий исторический момент складывались неблагоприятно для положительного исхода дела. Карл Мартелл был связан с Лиутпрандом, оказавшим ему помощь в борьбе с сарацинами[87], и даже символически усыновил его сына Пипина Младшего.

Таким образом, Карл, вынужденный действовать очень осторожно, хотя и не отказался покровительствовать Римской Церкви, но ограничился на первый раз лишь переговорами с лангобардами. «Понтификату Григория III придает особое значение тот факт, что он первым пришел к мысли связать папство с франками… мысли, на столетия вперед определившей ход европейской истории… Если даже его попытка сближения с франками не имела тогда практического успеха, именно при нем были заложены основы дальнейших контактов с Франкской империей, которые начинали формироваться еще при его предшественнике благодаря личности Бонифация. С большой степенью вероятности можно предположить, что Карл Мартелл, будучи не в силах непосредственно исполнить просьбу папы, в то же время оказался очень уступчивым в своей политике по отношению к Церкви, поддерживая порученную папой Бонифацию работу по организации Церкви в Гессене и Тюрингии и способствуя открытию новых епархий»[88].

Поскольку франкский правитель занял выжидательную позицию, ситуация в Италии продолжала оставаться напряженной. Тогда Григорий III попытался своими силами достигнуть примирения с лангобардами. Он отправил к Лиутпранду того же самого епископа Анастасия, который возглавлял посольство к франкам, однако его миссия не увенчалась успехом. Военные столкновения продолжались.

Но внезапно произошла смена поколений, полностью изменившая расклад политических сил в Римской и Франкской империях: в июне 741 года умер Лев III, в октябре – Карл Мартелл, а в декабре – Григорий III.

На этом историческом фоне значение германской миссии, возглавляемой святителем Бонифацием и фaктически подготовившей альянс папства с империей франков, проступает гораздо отчетливее. Когда Бонифаций только начинал свою миссию, взаимный интерес папства и Каролингов почти отсутствовал. Но по мере того как Франкская империя все более укрепляла свои позиции в Европе, а затяжной кризис папства все сильнее грозил ему полным исчезновением со сцены мировой истории, эти две силы все с большим вниманием смотрели друг на друга как на потенциальных политических союзников, их альянс мог оказаться весьма плодотворным. Поэтому миссия Бонифация, в основе которой, как мы старались показать выше, лежали исключительно религиозные мотивы, неожиданно приобрела и политическое значение. Она послужила сначала поводом к сближению, а потом и к окончательному объединению папства и Франкской империи.

Подобный взгляд основывается на всем последующем ходе истории. Но для пап, с которыми приходилось взаимодействовать святителю Бонифацию, проповедь христианства в далеких, находившихся «на краю света» странах была в то время не более чем второстепенным делом. «Папство находилось в глубочайшем кризисе, на самом дне своей политической истории. Насколько ложной в свете этого кажется мысль, что Каролинги могли опасаться со стороны этих отчаянно взывавших о помощи пап вмешательства в свои внутренние дела, а тем более угрозы их господству во Франкской Церкви»[89].

Миссия святителя Бонифация в Гессене и Тюрингии

Прежде чем приступить к описанию миссионерской деятельности святителя Бонифация в этих землях, необходимо сделать одно предварительное замечание, касающееся языка, на котором велась проповедь. Хотя ни его житие, ни другие источники не содержат никаких упоминаний о том, сколько языков знал Бонифаций и в какой степени ими владел, мы с достаточной степенью вероятности можем сделать предположение, что он не испытывал языковых трудностей. Основания для такого вывода дает следующий случай.

Когда святитель отправился в 721 году в Гессен, он сделал остановку в монастыре Пфальцель, расположенном неподалеку от Трира. Эту обитель основала монахиня Адела, ставшая ее первой настоятельницей. У ее внука Григория было послушание читать за трапезой.