Солдаты без формы - Джованни Пеше

Пьеро в свою очередь рассказывает мне о. том, что немцы разбили несколько партизанских отрядов и в некоторых местностях нанесли партизанам большой урон. Немцам, однако, не удалось и никогда не удастся сломить боевой дух, который воодушевляет партизан и все население этого района.

Ясно, что фашистское правительство не может держаться у власти без поддержки немецких штыков, без сохранения кровавого режима террора. Но этот террор заставляет уходить в горы все большее число людей, которые становятся в ряды борцов за свободу. Таким образом, рождаются новые партизанские отряды; так произошло и после забастовки туринских рабочих. Партизанские отряды множатся. Они все слаженнее дают отпор проводимым противником облавам и карательным экспедициям, укрепляют свои ряды. И по мере того как усиливается партизанское движение, всё большую поддержку оказывает ему местное население.

По планам фашистов партизаны уже давно должны быть разбиты и уничтожены. Однако они не только живы, но даже наносят по врагу один за другим мощные удары.

В свою очередь я рассказываю товарищам, как фашистские газеты, и особенно туринская «Ла Стампа», пытаются скрыть правду о том, что партизаны ведут борьбу, пытаются преуменьшить потери, которые они наносят фашистским силам. Эти продавшиеся врагу писаки пытаются оправдать бессилие фашистских карателей плохой погодой, холодом и снегопадами.

Однако они не в силах скрыть тот факт, что партизаны пользуются симпатиями населения и оно оказывает им помощь. В долинах партизан скрывают крестьяне, а в городах — рабочие и другие трудящиеся.

Партизаны крепко держатся потому, что они плоть от плоти народа. Большинство партизанских бойцов — это сыновья рабочих, крестьян, служащих — сыновья трудящихся. Это говорит Джолитти. Мы беседуем до поздней ночи. Барбато подымается и уходит: он должен проверить посты. Я иду вместе с ним. Мы проверяем два отряда и, когда ложимся спать, часы показывают уже два часа ночи.

Я воспользовался этими несколькими днями пребывания в горах, чтобы предпринять все необходимое для снабжения гапистов взрывчаткой и автоматическим оружием.

15 марта мы возвращаемся в Турин.

На вокзале нас уже поджидает Инес, чтобы переправить в надежное место привезенные нами мины и другое оружие. Днем я встречаюсь с Марио, который информирует меня о новых объектах наших операций.

16 марта я увиделся с Бравином. Мы здороваемся, и поскольку оба сейчас свободны от заданий, можем прогуляться и поболтать. Беседа, понятно, переходит на войну, на политическое и военное положение, на нашу борьбу. «Долг каждого патриота состоит в том, чтобы бить немецко-фашистских угнетателей в любом месте и любыми средствами и способами». Так писала в то время газета «Гридо ди Спартако»[19]. Бравин говорит мне, что он отдаст все силы за осуществление этого лозунга. Затем разговор перешел на победы, одержанные доблестной Красной Армией, которые вдохновляли нас на борьбу и наполняли наши сердца отвагой. Мы оба думали о героическом примере, показанном народами Советского Союза, и нас утешала мысль, что и десятки тысяч итальянцев тоже сражаются, чтобы навеки покончить с нацизмом и фашизмом.

В полдень Бравин приглашает меня пообедать с ним в одной траттории. Затем мы идем с ним на площадь Палеокапа, где нам через несколько дней предстоит провести операцию. Мы обследуем место, объект нападения и все связанные с ним детали. После этого отправляемся гулять вдоль берега По в парк Валентино. Бравин рассказывает мне о своем детстве, о своей жизни, такой характерной для всей итальянской молодежи.

— Наша молодежь, — говорит Бравин, — не видела и не знала ничего, кроме трудностей и забот, кроме бедности и лишений.

Мы, — продолжал Бравин, — жаждали жизни, а вокруг нас была смерть. Нас посылали умирать в Африку, в Испанию, в Грецию, но мы не знали, во имя чего. Мы пытались осознать бессмысленность этого режима, этого общественного строя, но большинство из нас были политически неграмотными или же воспитывались лишь по фашистским канонам. Только 25 июля 1943 года честная молодежь смогла многое осмыслить и проявить свою враждебность к фашистскому режиму.

Бравин был молод, полон веры и энтузиазма. Он рассказывал мне обо всем этом с простодушием и наивностью мальчика. Слушая его, я еще глубже понимал ту мрачную трагедию, которую пережила итальянская молодежь, трагедию, за которой я следил и которую знал лишь по рассказам товарищей, эмигрировавших во Францию, в страну, где вынуждена была искать прибежище также и моя семья (тогда мне было всего четыре года) и работать на шахтах, вдалеке от родины.

Из простых слов Бравина и других молодых людей, которых я знал, я начинал понимать, к чему стремится итальянская молодежь. Она в течение двадцати лет жила под игом фашизма и воспитывалась в его атмосфере. Фашистская демагогия затуманивала умы молодых итальянцев, бросала их из войны в войну. Они чувствовали, как у них в сердцах зреет возмущение, но не могли ясно понять, какой им избрать путь, не сразу могли найти подходящую форму, чтобы выразить свои убеждения.

Конечно, за последние годы многие из них сумели и смогли найти правильный путь, поняли многое, чего раньше не могли осознать. Боевая жизнь сблизила их с людьми, которые никогда не складывали оружия в борьбе с угнетателями и на себе испытали пытки, тюрьмы и ссылки. Бравин говорил мне, что он хочет учиться, познакомиться с основами марксистского учения.

Я слушал его и чувствовал, что меня волнуют и трогают его простые и страстные слова. Я думал, что фашизм уже проиграл битву. И не только потому, что он потерпел военное поражение, но и потому, что не выдержал ударов, которые наносил ему сам итальянский народ. Я гордился этими юношами, тем, что они вместе со мной сражались в отрядах ГАП.

По призыву коммунистической партии они вступили в борьбу и жертвовали жизнью во имя свободы своей родины. Это самоотверженное участие итальянской молодежи в столь трудной и опасной борьбе — в отрядах ГАП, в горах, на заводах — было верным залогом победы.

Мы с гордостью могли сказать, что лучшая часть итальянской молодежи сумела сплотиться и повести борьбу, чтобы навсегда покончить с фашизмом и завоевать себе лучшее будущее. Для старых борцов против фашизма, несомненно, было большим утешением видеть рядом с собой эту молодежь в той тяжелой и опасной борьбе, которую им приходилось вести.

Уже стемнело, а мы все еще беседовали. Прощаясь, мы снова уточнили некоторые детали операции, которую Бравин и его отряд должны были провести 18 марта.