Огненный шар - Абрам Палей

— Хватит ли у тебя денег?

Его болезненно покоробило, что она сказала «у тебя», а не «у нас», но он сдержался. На вопрос он ответил не сразу, немного подумав:

— Полагаю, что да. Полагаю, что таких катастроф больше не будет.

— А если будут? — настаивала она.

— На одну еще хватит, — полушутливо ответил он.

— А на две?

Эмиль замолчал, потом встал, легко положил ей руку на плечи, заглянул в ее милые темно-синие глаза.

— Жанна, — сказал он, — а если даже так! Если мне суждено долго еще бороться, может быть, потерпеть поражение? Ведь я все равно не сдамся. Разве ты не была все эти годы моим верным и самоотверженным другом? Разве еще недавно ты не сказала мне, что любишь меня именно за храбрость, за верность идее, за умение рисковать? Ну, я точно не помню, как ты выразилась, но смысл твоих слов был такой.

— Это правда, — тихо сказала Жанна, — но я говорила так за себя и за тебя. А за него (кивок в сторону детской) я ничего сказать не могу, и он, маленький, еще долго сам ничего не сможет ни сказать ни сделать.

И после коротенькой паузы:

— Мне за него страшно, за него, Эмиль!

Затем, неслышно ступая по ковру, она вышла из комнаты.

Больше они к этой теме не возвращались. Они разговаривали между собой о самых разных вещах, порой вполне безразличных для них, но, словно по молчаливому уговору, не говорили о том, что было главным содержанием жизни Рошфора за последнее время. Это было неестественно и тяготило их.

Внешне их отношения оставались прежними — они были внимательны и нежны друг к другу. И все же оба чувствовали какую-то неуловимую взаимную отчужденность, мучились ею, но ничего не могли поделать. Это тяготило их. Рошфор никогда бы не подумал, что дома, с Жанной, после столь долгой разлуки, он будет чувствовать себя так…

И он даже сократил срок своего пребывания дома, сославшись на то, что лучше вернуться на место работ пораньше, хотя можно было бы не спешить.

Он уехал ранней весной.

16

Приехав на остров, Рошфор убедился, что инженеры выполнили все порученное им весьма добросовестно. Узкоколейка была готова, путь доходил до низкого отлогого берега. Подвижной состав — платформы и паровоз — стоял в полной готовности под легким навесом для предохранения от тропических дождей.

Расходы по предприятию непредвиденно росли: аренда землечерпалок, барж, железнодорожное полотно, платформы, паровоз — все это, не говоря уже о новой трубе, стоило немалых денег.

Сменив зимние проливные дожди, весна наступила в этом году рано, обильная жарой и светом, полная ясных, безветренных дней. Бюро погоды обещало их много, на неопределенно долгий промежуток времени. Поэтому Рошфор запросил завод, нельзя ли ускорить срок изготовления трубы. Ему ответили, что все секции давно готовы и не отгружаются лишь потому, что назначенный Рошфором срок сдачи заказа еще не наступил. Если ему угодно, труба может быть погружена в любое время.

Он по телеграфу просил сделать это немедленно.

Через две недели теплоход, тот же, что и в прошлом году, доставил точно такой же груз, как и в прошлый раз.

Среди людей, приглашенных для монтажа труб, было большинство прошлогодних рабочих. Найти их оказалось нетрудно — на острове была безработица.

Навес над поездом платформ сняли. Сидя на них, рабочие приваривали секцию за секцией к уже готовой части трубы. С каждым днем уменьшалось число пустых платформ, с каждым днем труба росла от хвоста поезда.

Когда она была готова вся (это были опять-таки два отрезка неравной длины, наглухо закрытые с концов привинченными крышками), к заднему концу необычайно длинного поезда, со стороны суши, подошел паровоз, подавая сигнальные гудки. Лязгнули буфера, зазвенела сцепка. Оба отрезка трубы были прикреплены друг к другу коротким тросом. Коленчатый отрезок уже лежал на борту одного из буксиров. Рошфор поднял руку, машинист дал свисток, паровоз запыхтел и двинулся, подталкивая платформы. Они дрогнули, опять звучно залязгали буфера, поезд медленно пошел. Когда он остановился у воды, к берегу подошли счаленные между собой гуськом три буксира, зацепили обе трубы и стали тихо отползать от берега. Труба по наклонной, очень пологой плоскости, опущенной с передней платформы, стала съезжать в море, и через минуту под ее передним концом забурлила вода. Очень медленно, друг за дружкой, шли буксиры. Долго сползала труба. Вот уже вытянулся на воде более короткий отрезок, предназначавшийся для погружения в глубину. Затем прошел пустой промежуток: трос повис, его не видно в воде. Промежуток уменьшается, на воду сползает длинная часть трубы. Не стукнутся ли обе трубы друг о друга?

Нет! Люди на буксирах работают внимательно и умело. И уже оба отрезка плывут один за другим.

Рошфор глядел, нервно потирая руки, но теперь все шло совсем по-другому. Море было спокойно. Буксиры плыли друг за другом как по линейке, и за ними двигалось нескончаемое, в одном месте разделенное промежутком туловище трубы.

Еще несколько минут, и буксиры без всяких приключений дошли до семисотметровой глубины. Здесь отвинтили крышку с переднего конца более короткой трубы, и лебедка стала медленно, осторожно спускать ее вертикально вглубь.

Рошфор бросил бинокль, сел в моторный катер и подплыл к месту спуска.

Там, где вошла труба, море забурлило и сейчас же успокоилось. Оно принимало ее молча, доброжелательно, и труба входила в него медленно, но безостановочно, метр за метром, секция за секцией.

Все.

Семьсот метров.

Спуск кончился, лебедка остановилась.

Вертикальная часть трубы на месте.

Местный инженер, находившийся на заднем, ближайшем к трубе буксире, распорядился продолжать работу — приступить к погружению горизонтальной части, пока еще плававшей на поверхности. К ней подошли несколько моторных катеров, в разных местах с обеих сторон ее зачалили стальными тросами, открыли крышку, и в трубу, бурля и завиваясь водоворотами, хлынула зеленоватая вода.

У Рошфора отчаянно билось сердце, он стоял, вытягивая плечи, обняв кистью правой руки сжатый кулак левой и делая такое движение, словно силился и не мог открыть кулак.

Все шло отлично.

Катера суетились по бухте, подтягивали горизонтальную часть трубы на тросах к тому месту, где она должна была прочно улечься.

Внезапно странный звук металлический, звенящий, оглушительный раздался в тишине.

Никто не понял сразу, откуда он.

И вдруг все катера врассыпную бросились в стороны.

С горизонтальной частью трубы что-то творилось. Она сильно вздрагивала, волнуя и пеня воду, а затем сразу рухнула в воду, вытолкнув высокие разбегающиеся волны.