Остров Свободы 12.04.1961 - Антонио Морале

— Алехандро! — Она возмущённо покачала головой. — Как Вы смеете! Тем более, Вы мне совсем не дали времени на раздумье тогда…

— Ну вот в этот раз тогда подумай. Время ещё есть. — Хмыкнул я. — Только не долго.

— Подумаю! — Джекки перекривляла меня и, увидев, как с её оголённой груди сползла тонкая простынка, оголив коричневый сосок, натянула её обратно.

— Подумай… — Задумчиво кивнул я, осторожно захватив указательным пальцем простынку, оттянул её вперёд и заглянул за край, посмотрев ещё раз на две роскошные грудки с торчащими сосочками.

— Подумаю! — Снова повторила она и рассмеялась.

— Что смешного?

— Четыре раза! Только подумать! — Довольно пробормотала брюнетка, и удивлённо помотала головой.

— Что «четыре раза»? — Не понял я, увлечённый разглядыванием её белых грудей.

— А! Не понял, значит и не нужно. — Отмахнулась она от меня и снова тихонько рассмеялась.

— А какое сегодня число? — Наконец, я мог мыслить разумно, после того как немного утолил желание и понял, что мне не давало покоя всё то время.

— 12 апреля. — Не задумываясь, ответила Джекки и прекратила моё любование за её холмиками, натянув постынь вплотную, чтобы я не смог больше подглядывать за ней.

12 апреля… 1961 года. Хороший день! Хороший день для второго дня рождения. Космос. Юрий… Хм…. Бля! Дерьмо! Mierda!

— До пятнадцатого числа осталось всего три дня! — Вырвалось у меня вслух.

— А что будет пятнадцатого? — Удивилась Джекки.

— А ты не знаешь?

— Нет! — Искренне ответила она. — У кого-то день рождения?

— Почти пятьдесят лет назад 15 апреля затонул Титаник… — Задумчиво пробормотал я.

Почему-то эту дату и Титаник я хорошо помнил. А ещё, 15 апреля 1961-го года американцы начнут высадку на Кубе, пытаясь захватить власть и свергнуть наглого выскочку Кастро и его диктаторский режим. Это я тоже прекрасно помнил.

Эту операцию они гордо назвали «Операция в заливе Кочинос». Вернее, они смело исковеркали слово «кочинос» и перевели его как «свинья». В итоге, у них получилась «Операция в заливе Свиней». Наверняка, они с гордостью думали, что идут давить нас, коммунистических свиней, хотя к коммунистам мы имели такое же отношение, как и к балету, например.

— Мне нужно собрать совещание… — Вынырнул я из воспоминаний о, теперь уже, моём ближайшем будущем. — А ты… Я надеюсь, ты примешь правильное решение до вечера! — Я хитро улыбнулся, наклонился к девушке, поцеловал её в горячие мягкие губы, хлопнул по голой попке, выпрыгнул из кровати и через минуту пулей вылетел через двери, снова переполошив охрану.

12 апреля… 1961 года… Удачно же я сюда попал!

Зал совещаний… Раньше это был рабочий кабинет Батисты. Как давно я здесь не был! Высокие потолки, мраморный пол, большие распашные окна с выходом на балконы, откуда открывался вид на центральную площадь Гаваны. Тяжёлый старинный рабочий стол, и два круглых столика поменьше на четыре персоны, чтобы вести переговоры в непринуждённой дружеской обстановке. У Батисты определённо был вкус, странный, но своеобразный. Хотя, вполне возможно, эта комната уже досталась ему в таком виде, от прошлого «хозяина» Кубы, как и мне сейчас.

Мои боевые товарищи и друзья, и конечно боевая подруга Вильма, жена Рауля, были уже в сборе. Как только я вошёл, беспечная дружеская болтовня прекратилась, и шесть пар глаз с вопросом уставились на меня. Знают, просто так я бы не стал их здесь собирать.

— Так. Все в сборе. Кроме Эрнесто. — Проворчал я.

— Сеньор Гевара немного занят. Гостит у сеньориты Алейды. — Усмехнулся Рауль. — Я звонил ему, он будет только завтра утром.

— Понятно. Как всегда…

Я улыбнулся. Как же я скучал за всеми вами, ребята!

Некоторых из них я не видел уже несколько десятилетий… В груди кольнуло холодком, и снова на секунду меня окатило воспоминаниями. Мои друзья… Больше — братья и младшая сестричка Вильма!

Самые преданные мои люди, самые надёжные. С которыми я делил и кров, и хлеб, и жизнь, и шёл на смерть. Которым я доверял, больше чем себе! И которые предали наше правое дело… Каждый из сидящих здесь сейчас в этой комнате предал меня однажды. Все, кроме Вильмы. Даже Рауль, братишка… Даже Рауль предал меня, хотя ему я простил предательство и никогда не вспоминал о нём.

Я много думал над этим. Кто виноват, почему, в какой момент они все переступили черту, перешли на другую сторону и стали сражаться не за идеалы, а за деньги? А ведь мы боролись за правое дело, не ради денег или славы. За людей, за наш народ…

— Ребята! — Я сделал шаг в центр зала и обвёл всех присутствующих тяжелым взглядом. — Есть хорошая и плохая новость.

— Плохая — нашего команданте снова пытались отравить! — Встрял мой братишка Рауль. — А хорошая — он всё ещё перед нами. Хотя, может и наоборот!

Все весело рассмеялись, и даже я невольно улыбнулся, глядя на их молодые, радостные лица. Какими же мы были…

Желудок предательски заурчал, и я вспомнил ещё одну проблему, о которой на время позабыл. Два проглоченных на ходу банана наверняка уже давно переварились, нужно будет поискать что-то пожрать.

— Нет, братик. — Я мотнул головой, и занял свободное кресло за одним из столов, на котором так удачно стояла большая корзинка с фруктами, и куда я сразу же запустил свою руку. — Есть новости посерьёзней! С какой начать?

— Давай для разнообразия с хорошей.

— Хорошо. — Легко согласился я. — Хорошая в том, что мы знаем о плохой.

— О как!

— Вот это ты завернул!

— Так не честно…

Донеслось сразу с нескольких сторон.

— Ладно. Теперь плохая. — Я на секунду задумался, и принялся вещать, словно диктор телевидения: — 15 апреля американцы начнут высадку на Кубу, чтобы снова установить здесь свою власть, свои порядки и вернуть остров под свой контроль. Основные силы высадятся 17 апреля, но всё будет зависеть от того, как пройдёт разведка именно пятнадцатого, через три дня.

— Американские войска? Этого не может быть! Они не посмеют! — Покачал головой Арнальдо. — Это… Это… Я думал у нас паритет с Джонни.

Арнальдо Очоа Санчес — высокий тридцатилетний симпатичный парень спортивного телосложения, которым наградила его природа. Потомственный военный. Через двадцать лет ему суждено стать генералом Кубинской армии.

— Не совсем американские, — я покачал головой, — но с поддержкой американцев и с участием их инструкторов и нескольких боевых групп спецназа США. В этот раз они ещё не рискнут выступать так открыто, только в виде поддержки и оказания помощи для установления справедливости.

— Они всегда этим прикрываются. — Фыркнул Арнальдо.

— Основной упор будет сделан на перебежчиков, кубинских наёмников,