Нежный фрукт - Галина Куликова

– Этого не может быть! – снова вмешался Федор и с чувством стукнул кулаком по столу. Все ложечки, лежавшие на блюдцах, содрогнулись от ужаса.

– Еще как может, – желчно ответила Надежда и раздавила в пепельнице окурок. – Именно из-за этого ребенка я с ним и развожусь.

Любино сердце провалилось в пустоту и, кажется, перестало биться вовсе, его больше не было слышно. Уши словно заложили ватой – звуки доносились издалека. Бывают моменты, когда мир, в котором ты живешь, непоправимо меняется. Ты узнаешь нечто такое, о чем даже не догадывался, и это знание пронзает твое сердце. Оно разрушает твою систему координат, переворачивает лодку, и ты, хватая ртом воздух, выныриваешь на поверхность, обессилевший и потрясенный.

– Держитесь, Люба. Мне тоже было несладко, когда я узнала о ребенке. Пока не появился ребенок, я со всем мирилась. Вот и проворонила... Сообразила не сразу. Но когда сообразила, решила докопаться до истины, и тогда все окончательно встало на свои места.

В этот момент подошла Тамара. Настроена она оказалась чрезвычайно воинственно. Некоторое время она переводила глаза с одного человека, сидевшего за столиком, на другого, потом все же остановилась на Надежде.

– Вы все наврали! – На щеках Тамары багровел румянец. – Алекс не мог меня обманывать. У нас с ним сын.

Выпалив это, она уселась на свободный стул, водрузив сумочку на колени, и посмотрела на Любу – теперь уже в упор и с какой-то звериной опаской.

– Хорошо, что вы все-таки приехали, Тамара. У нас тут маленький клуб любимых женщин Алекса, – с иронией сказала Надежда и спрятала не пригодившийся конверт обратно в сумочку.

В нем лежали фотографии, Люба видела их внутренним взором – мальчик на руках у матери, рядом – счастливый отец. Тамара и Алекс целуются. Тамара и Алекс... Черт побери!

– А что, я тоже вхожу в клуб? – спросил Федор, с тревогой поглядывая на Любу.

Вероятно, ее нужно было увести отсюда, но он не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы встать. Поэтому, когда официантка подала заказанный кофе, Федор совершенно не по-джентльменски никому его не предложил, а выпил сам, в три глотка. Он был так зол и расстроен, что даже обрадовался, когда обжег горло. Боль только подстегнула его досаду.

Действительно, ну что за невезуха? Он только что своими глазами видел, как Люба расцвела, узнав, что ей вот-вот удастся заполучить Алекса. Вернее, ей хотелось заполучить не Алекса, а какую-то свою мечту о счастье. И вот – пожалуйста, такой жестокий облом. Иногда судьба отправляет тебя в нокаут в тот самый момент, когда ты надеваешь нарядный костюмчик и готовишься к Большому Выходу.

– Да уж, отмочил Алекс... А вас точно только трое? – спросил Федор, с неудовольствием оглядев дам. Больше для того, чтобы прервать повисшее в воздухе тягостное молчание.

Тамара перевела на него взгляд, и он поежился.

– А вам недостаточно? – не без ехидства спросила Надежда, находившаяся в выигрышном положении. Она одна знала все с самого начала. Оглушенные, растерянные Тамара и Люба пытались совладать с собой. Люба крепилась, Тамара щетинилась.

– Не представляю, какой смысл в этом вашем собрании?! – воскликнул Федор, пробуя пол ногой – не качается ли. – Зачем вы все это устроили? – обратился он к Надежде.

Его мозг быстро прояснился после короткой отключки, а вот проклятые коленки никак не могли обрести достаточной твердости.

– Да просто я не хочу, чтобы Алекс сбежал от меня и после этого жил припеваючи! Не выйдет у него этот финт, – ответила та и закинула ногу на ногу.

Федор по-мужски оценил, что ножки у нее еще ничего себе, стройные. И вообще она привлекательная. Тамара тоже, на его взгляд, была привлекательной. Черноволосая, крепкая и наверняка жгучая, как перец чили. Зато Люба была особенной. Тонкой, уступчивой, нежной. Неудивительно, что этот тип выбрал именно ее.

– Значит, Алекс бегал от меня к вам? – спросила Тамара, посмотрев на Любу с детской обидой. – Тоже мне, Казанова хренов. Зачем вы вообще всех нас собрали? – обратилась она к Надежде. – Достаточно было просто позвонить по телефону и все рассказать.

– Говорить такое по телефону – означает пошло сплетничать, – пожала плечами та. – Кроме того, лучше один раз друг друга увидеть, чем сто раз друг о друге услышать.

«Она права, – подумал Федор. – Эта встреча станет ядом, отравившим источник, из которого Алекс все это время пил и черпал силы».

Словно для того чтобы поставить точку в этой истории, в кафе возвратился Алекс. Дверь широко распахнулась, и герой дня появился на пороге – возбужденный, еще ни о чем не подозревающий.

– Вот он, – сказала Надежда с холодной жестокостью. – Искрится и переливается, как мыльный пузырь. Надеюсь, сейчас лопнет.

Федор извернулся на своем стуле, чтобы увидеть виновника торжества в момент истины. Люба смотрела на Алекса не отрываясь. Ей было важно увидеть его реакцию.

Вот он обежал взглядом столик и, затормозив на скаку, замедлил шаг. Мазнул взглядом по Любе, Тамаре, Федору и остановился на жене. Она смотрела на него с вызовом. Сообразив, что его разоблачили, Алекс пожал плечами. На лице его появилась циничная полуулыбка. «Ну что ж? Раз так – значит, так, – говорила она. – Да, вот такой я любвеобильный. Убьете меня за это?»

Люба встала и, не говоря никому не слова, решительным шагом направилась к выходу.

– Любаня! – крикнул Алекс в ее сторону.

Она двигалась по дальнему проходу, слишком далеко для того, чтобы просто схватить ее за руку.

– Не звони мне больше, – громко ответила она, чувствуя, как трудно даются ей слова – горло от сдерживаемых спазмов сделалось каменным, и весь мир перед ее глазами вместе со слезами стекал вниз, как стекает краска со стен.

Очутившись на улице, Люба заметалась, словно птица в помещении без окна. Сначала она дернулась в одну сторону, потом в другую. Дождь монотонно бил по глянцевой листве. Жидкий черный асфальт медленно стекал с тротуара, унося с собой, словно мелкие камни, осколки отражений.

– Эй, подожди! – раздался за ее спиной звонкий голос Федора. – Ты меня забыла!

Люба остановилась и повернулась к нему:

– Ты что, сумка? – спросила она сердито.

Плакать под дождем было хорошо – никто не видел твоих слез, даже с близкого расстояния. И волосы, и лицо были мокрыми, и не приходилось прятаться и вытирать щеки.

– Вот же скотина этот Алекс! – с чувством сказал Федор, подруливая к ней. Он все еще покачивался, но говорил вполне внятно, и глаза его казались ясными. – Что ты собираешься делать?

– Собираюсь все это прекратить, – ответила Люба, неопределенно помахав рукой в воздухе.

Одежда противно липла к телу, но ей было все равно.