Икосаэдр Земли. Книга первая. Консилиум на каникулах - Иван Эр

– А что с историком? – какой-то ком подкатил мне к горлу. – Вы чего, мужики, где Пашка-то?

– Ему больше всех досталось, часа два после того еще дышал. Мы ничего не смогли, ему артерию сонную пробили, много крови потерял…

– Блин! Гады! Твари! Сколько я был в отключке? – может есть еще шанс подумал я в тот момент. – Желательно до минут.

– Это можно, у меня механические часы остановились в момент хлопка, а электронные идут, – сказал капитан. – Пять часов 32 минуты.

– Вот и проверим. – Я молча стукнул снизу по раскрытой ладони космобиолога, поймал другой рукой вылетевшую ягодку с поперечными полосками, сунул себе в рот и проглотил ее. И в следующий миг я проклял себя за то, что это сделал…

Вы когда-нибудь задумывались о том что чувствует белье во время всей процедуры очищения от грязи? Да-да именно это я и почувствовал. Сначала меня крутило в каком-то страшном водовороте, где я отчаянно пытался за что-нибудь ухватиться руками и глотнуть хоть немного воздуха, а все мои рецепторы вкушали во всех красках какую-то жуткую химию. Не получалось, однако, и провалиться в небытие, полностью расслабившись. Мокрый АД! Затем вода и химия исчезли, оставляя за собой легкий запах альпийских лугов, которым я наслаждался недолго. Голову резко повернуло в одну сторону, а ноги в другую, меня выкручивали как старые добрые джинсы. Странно, что не было слышно хруста костей. Когда все это закончилось, меня несколько раз резко тряхнуло и обдало приятной морозной свежестью. Блаженство наступило такое, что я не сразу услышал такой уже родной и близкий голос этого придурка химика.

– Будешь его на себе тащить, собиратель хренов, до самого корабля! – орал Лёха. – Я тебе эти ягодки знаешь куда засуну? Век полосатыми деревьями плодоносить будешь!

– А ну отставить! – раздался бас капитана. – Ты, химик, заткнись и тащи сюда вон те две ветки, а ты, Илья, утри сопли и собери со всех рубашки, носилки делать будем. Устроили тут, как дети малые, забери вас Водяной!

– Я на Лёхиной рубашке не поеду, он ее два дня не стирал, а у меня нос даже не заложен, – не открывая глаза, брякнул я.

– Твою бригантину, живой! – заорал капитан. – Еще и шутит! Выпугал всех! Час не дышал! Думали труп! Как чувствуешь себя, осьминог ты вяленый?

– Ванеееек! Жив, зараза! А я тебе уже памятник придумал, с шарами в правой руке и верхом на шипокрыле с шашкой в руке! – подскочил ко мне Лёха. – Эй, Илюха, прости засранца, сгоряча я на тебя…

– Как час?! Заткнитесь все, а то историка не спасем! – я вскочил на ноги. – Физик где? Илья, ягоды сюда, быстро! Лёха, хватай что-нибудь, тащи воду из ручья, литра хватит. Капитан – время! Точное время с момента хлопка. Засеки семь часов. Говори каждую минуту сколько осталось. Вааааасяяяяя!!!

– Чё орать-то так? Здесь я. Что, новый хозяин, надо? – тихо спросил физик за моей спиной.

– Смешно, блин! Как нагреть литр воды за максимально короткое время, а затем охладить до исходной температуры? Спросил я его.

– Да не фиг делать, сахар и спички есть? – задрал нос Вася.

– Есть, ща дам! – капитан полез в свой рюкзак.

– Вадику со Стасиком отдай, пусть чайку заварят. У меня же два провода есть, на фига мне сахар? – сощурился в ехидной улыбке физик.

– Ты давай не выделывайся, а то быстро у меня подзатылину получишь, Ньютона кусок, – обиделся капитан. – И вообще, кончай базар, Ванька Пашку спасает, слушай его команду!

– Вот вода, держите, фляга у меня литр двести, почти полная, можете ее жечь, вода из местного ручья. – Лёха протянул флягу, по его виду можно было подумать, что сейчас он расстается с очень древней реликвией своего великого и древнего рода химиков-алхимиков.

– У нас минут десять от силы, Вася, готовься разогревать и охлаждать воду! Витек, время. Так, четыре зеленых, две красных, по одной полосатой… есть! – я впихнул ягоды в узкое горлышко фляги, тряхнул ее пару раз и протянул физику.

Всем, кто в жизни хочет быть готовым ко всему, настоятельно рекомендую учить физику, потому что то, что я увидел в следующий момент было настоящей магией. Физик что-то щелкнул в кармане, поставил флягу вертикально на песок и поднес к ней ладони. В ладонях блеснули два металлических диска с уходящими в рукава проводами. Фляга начала вращаться вокруг своей оси, набирая обороты. В душе физика явно жила тяга к спецэффектам, он начал медленно поднимать ладони вверх, немного сдвигая и раздвигая их. Фляга следовала за ними, оставаясь в центре на одинаковом расстоянии, не переставая вращаться. Физик воплощал в себе одновременно факира и гончара, и судя по выражению лица, явно гордился собой и этой сценой. Из горлышка повалил пар.

– Сколько кипятить? – резко спросил он.

– Секунд десять и охлаждай! Чем помочь? – спросил я.

– Спину мне почеши между лопаток, батарейки греются, я серьезно, аааа, блин! Девять, десять, – физик скорчил страдание на фэйсе и стукнул правым коленом об левое. Фляга остановилась и начала вращаться в другую сторону.

– Так вот где у этого Электроника кнопка! – вмешался Лёха. – Ша, я сам ему батарейки почешу!

Через минуту я бежал к лежащему на песке историку Пашке с холодной флягой в руке. Сзади остались горячие аплодисменты и похвалы физику. В висках стучала фраза капитана «тридцать секунд». Закоченевшую Пашкину челюсть пришлось раздвигать ножом. Я влил ему в рот весь свой компот, выронил флягу на песок и, почему-то, сложив руки домиком и закрыв глаза, начал читать какую-то молитву. Она пришла из глубин памяти. Из далекого прошлого. С тех пор, как появился НЭЧ, и мы возомнили себя бессмертными, мы перестали молиться…

Я не заметил, как ко мне подошли мои новые друзья и опустились на колени вокруг Пашки. Они, наверное, тоже молились, кто-то даже негромко всхлипывал. Я не знаю, сколько мы так простояли, но из этого состояния нас вывел очень удивленный голос.

– Вы что тут, отпеваете меня что ли? Я вроде не умер еще, просто вырубился ненадолго похоже…

– Пашкааа!!! – заорали мы хором.

Звезда, согревавшая эту планету, давно перевалила через зенит и, судя по моим подсчетам, до заката оставалось часов шесть-семь от силы. Мы уже закончили поздравлять друг друга с этой небольшой победой над смертью. Настроение улучшилось, но пришла усталость и какой-то мыслительный ступор. Мы сидели посреди песчаного пляжа и не знали, что делать дальше. С одной стороны озеро, с другой этот странный лес, из которого вылетели птицы. Покончив с остатками провианта, каждый из нас погрузился в свои мысли.

Конец ознакомительного фрагмента.