Лисица в борделе (СИ) - Кардашьян Дарина

Я не могла видеть Бринка, но слышала его участившееся дыхание. Он был так увлечен, засовывая в меня свой член и деревянный, что позабыл о ласковых нашептываниях. Наконец, его бедра коснулись моих, а этот означало, что я была заполнена с двух сторон до отказа.

— Такая узкая… — услышала я Бринка.

Голос его звучал хрипло, прерывисто, а руки оглаживали мои бедра, крепко сжимали ягодицы. Я ждала, что сейчас мужчина начнет таранить меня, но он только покачивался назад и вперёд, дразня меня, но не двигаясь в полную силу.

— Мне начать двигаться, господин? — спросила я, пошире раздвигая ноги и удобнее устаиваясь на подушке.

Бринк наклонился, почти улегшись на меня, и поцеловал в шею, проведя языком до уха, пощекотав мочку.

— Не двигаться, — шепнул он мне, — и не говорить. Посмотри на меня…

Почему в такие минуты мужчины хотят, чтобы женщина смотрела на них? Иногда ради исполнения подобных требований мне приходилось проявлять нечеловеческую гибкость. Но мужчин это возбуждало, и теперь я тоже подчинилась, медленно повернув голову и томно посмотрев на Бринка через плечо. Я не ошиблась — член его сразу же увеличился и стал тверже.

Бринк с присвистом втянул воздух, а я не смогла отказать себе в удовольствии поозорничать и несколько раз ритмично сжала мужской член внутренними мышцами.

— Прибереги свои умения, малышка, — натужно засмеялся Бринк, — а теперь открой рот…

Это было что-то новенькое, и я подчинилась, не зная, что меня ожидает.

— Такие яркие губки… И такие умелые… — Бринк положил указательный палец мне на язык. — Пососи мой палец так же, как сосала мой член.

Его голос завораживал, и я послушно, словно нехотя, сомкнула губы и принялась сосать палец мужчины, щекоча языком верхнюю фалангу, как щекотала бы головку члена. Я втягивала его поглубже и выпускала, снова набрасывалась, причмокивая, и снова выпускала из плена.

Бринк смотрел на это не отрываясь, и его взгляд возбуждал меня сильнее, чем два члена, загнанные в меня до упора.

— Ты умеешь довести мужчину до пика, красавица, — Бринк добавил второй палец и, наконец-то, задвигал бедрами, заставив меня застонать и с удвоенным усердием начать облизывать его пальцы, показывая, каких движений и в каком темпе я хочу. — Хочешь сильнее? — угадал Бринк и двинул бедрами резче. — Чувствуешь, как мой член сталкивается с затычкой в твоей попке? Тебе приятно?

Я ответила согласным стоном, потому что он добавил третий палец, начав трахать мой рот уже по-настоящему, одновременно усиливая атаку бёдрами.

Мне уже была безразлична странная дружба или тайная вражда Фрэнсиса Мерсера и Бартеломью Бринка, и я готова была выдержать ещё год плена, лишь бы эти двое мстили друг другу через меня. А они будут мстить друг другу и дальше, потому что очень скоро генерал узнает, кто натрахивал его драгоценную шлюшку, и я даже знала, кто первый сообщит генералу эту новость.

16

Эта тройная атака заставила меня позабыть обо всем. Лисы насыщаются любовной энергией людей, как самым вкусным лакомством. И этот человеческий мужчина насыщал меня, напитывал, наполнял до отказа. Пусть у него не было такой безумной ярости, как у генерала, но было кое-что другое — безумие страстных фантазий. А изобретательность в любви, порой, заманчивее яростной силы.

— Теперь ты моя до конца, — хрипло шептал он, не переставая атаковать меня. — Моя всюду… моя везде… Сначала я возьму тебя всю и сразу, а потом хочу попробовать всё по отдельности… И хочу даже больше, чем всё…

Наслаждение накатывало волной, и я летела ему навстречу, мечтая о том, чтобы всё закончилось, и в то же время желая, чтобы это продлилось подольше.

Наши стоны теперь звучали в унисон, потому что мой любовник не мог больше сдерживаться. Пальцы его выскользнули из моих губ, он схватил меня за бедра и задвигался так бешено и неистово, что я не сдержала гортанного вскрика, а потом упала на подушки, одновременно чувствуя, что лечу по небесам.

После этого Бринк продержался недолго и тоже закричал, врубаясь в меня финальными ударами, кончая так бурно, что я чувствовала, как пульсирует его член внутри меня, выбрасывая горячее семя.

Мужчина повалился на меня сверху, судорожно сглатывая, тяжело дыша и толкаясь в меня всё глубже. Я не мешала ему получать удовольствие от красивого тела, так похожего на тело его жены. И хотя неимоверно тянуло в сон, я нашла силы погладить своего любовника по щеке и промурлыкать слова благодарности.

Блаженно прикрыв глаза, я думала, что не такая уж любовь у Бартеломью Бринка к своей жене. Судя по всему, прекрасная госпожа Сесилия давно носит украшение в виде ветвистых рожек, и совсем не я тому причиной.

Бринк сдержал слово, и в течение нескольких дней не выпускал меня из постели, опробовав все мои любовные игрушки — начиная от розог и дилдо разных размеров и форм, заканчивая каменными шариками, которые полагалось засовывать во все отверстия, куда только позволяла фантазия.

Узнав, что брюнетку с родинкой желают снять на неделю, Тюн пришел в ужас, но, помучившись от жадности, заломил такую цену, что на эти деньги Бринк вполне мог купить армию куртизанок и стать их генералом.

— Неделя — это очень, очень много, — стонал Тюн, заламывая руки. — Это сущее разорительство, господин. Сколько клиентов она могла бы обслужить…

Но Бринк заплатил, не торгуясь. Я только втайне хихикала, когда слышала, что во входную дверь молотят крепкие кулаки, а Тюн визгливо кричит, что сейчас позовет городскую стражу и пожалуется в судебную палату. Интересно, на сколько хватит терпения генерала? И что он сделает, когда узнает, с кем проводила время его шлюшка с родинкой?

Было похоже, что господин Бринк дорвался до развратной любви. То он брал меня сзади, когда я стояла возле кровати, упираясь локтями в перину, а головой в подушку, то укладывал на спину, заставляя забросить ноги ему на плечи, а то и вовсе сложив меня пополам, как устрицу. Но больше всего ему нравилось, когда я стояла перед ним на коленях и ублажала ртом, глядя прямо в глаза. В эти минуты я старалась изо всех сил, придавая своему облику максимальное сходство с госпожой Сесилией, но делая так, чтобы во всем хоть чуть-чуть, но превосходить её.

Я поняла, что мой план достиг цели, когда однажды, после особо бурного любовного сражения Бринк сказал, лежа головой на моем животе и лаская мои груди:

— Мне нравится, что ты не прячешься от меня. Хочу видеть твоё лицо, твой взгляд, когда ты отдаешься мне. Моя жена всё время гасит свет, и очень стыдлива — даже рубашку не снимает, а ты не такая. Я хочу тебя сильнее, чем… — он резко замолчал, но я догадалась о том, что не было сказано.

— …сильнее, чем госпожу Сесилию? — спросила я мягко, пропуская между пальцев его волосы. — Все мужчины таковы. Они женятся, чтобы почитать жен, как богинь небесных, но любить предпочитают тех, кто давно пал с пьедестала. Бедные женщины, они не получают того, чего хотят. Жены — любви, а куртизанки — уважения…

— Тебе грех на меня жаловаться, — он приподнялся и лег на живот, уперевшись подбородком в сложенные руки. — Я всегда был нежен с тобой. Готов поспорить, что Мерсер драл тебя безжалостно. Ему только кобыл сношать после драки. У него нет преклонения перед красотой, а я — я совсем другой. Я умею доставлять женщине удовольствие. Тебе ведь было хорошо со мной?

Последние слова он произнес с еле уловимой тревогой, и я не выдержала и расхохоталась.

— Что смешного? — спросил он уже сердито.

— Странно вас слушать, — ответила я насмешливо. — Афаль — всего лишь женщина из борделя. К чему вы говорите мне такие слова? Про наслаждение, про нежность… Зачем вы сняли меня на такой долгий срок? Я всего лишь ничтожная копия вашей прекрасной и целомудренной жены. К чему тратить время на копию, если вам принадлежит оригинал?

По лицу его пробежала тень досады, и он опять положил руку мне на грудь, играя соском, теребя его, наблюдая, как алая горошина плоти твердеет под его ласками.