Бомбейский взрыв - Джон Иннис

К ноябрю 1943 г. правительство Индии пришло к выводу, что можно больше не опасаться вражеских авиационных налетов, кроме разве случайных, со стороны моря. Бомбей был официально объявлен «белой зоной» для Организации по противовоздушной обороне. Правительство Индии писало властям Бомбея: «Все, что следует оставить, помимо необходимых противопожарных средств на случай воздушного налета, — это небольшие подвижные службы, спасательную и аварийную».

Городские власти Бомбея имели на этот счет свою точку зрения. Они считали, что нет причины сохранять подвижные спасательную и аварийную службы, и они должны быть упразднены полностью, так как в Бомбее существуют частные службы «скорой помощи», которые в случае необходимости помогут аварийной и пожарной спасательной службам вместе со служащими городского инженерного департамента.

Представители Бомбея в Национальном совете обороны пришли в ужас. Они считали, что с моральной точки зрения подвижные спасательную и аварийную службы ликвидировать нельзя. Однако власти Бомбея твердо стояли на своем. В последнем письме правительству Индии они сообщали: «Уже в течение длительного времени общеизвестно, что намечается ликвидация, и мы пока не слышали никаких серьезных возражений».

В тот жаркий полдень губернатор города сэр Джон Колвилл председательствовал на ежегодном генеральном собрании ассоциации службы «скорой помощи» госпиталя Св. Георга. Вступительная часть его речи представляла собой набор тривиальностей, какие обычно произносят в подобных случаях. Он «с удовольствием вспоминал» парад 3-го и 16-го округов, которые инспектировал в январе прошлого года; на него «произвел большое впечатление не только размах мероприятий, но и великолепие, с которым держались все отряды, и воодушевление, охватившее участников». Далее шло. «высокий уровень», «вклад в деятельность ассоциации», «за последний год ассоциацией проделана огромная работа…». Потом он привел цифры, свидетельствующие о количестве пациентов, доставленных в госпитали машинами «скорой помощи».

Покончив с набором штампов в адрес преданных сотрудников «скорой помощи», губернатор сказал, что не хватает медсестер, работающих на полставки. Далее он отметил, что ход войны изменился, что мощная армия союзников отвела от Индии угрозу с Запада и остановила волну наступления Японии с Востока. В тот момент сэр Джон ничего не подозревал о новой «угрозе с Запада», со стороны «Форт Стайкина». Он продолжал:

— Следовательно, Бомбей — город, которому теперь ничего не угрожает, и у нас нет больше стимула, который бы благоприятно сказался на деятельности ассоциации. Но сегодня, имея основания для благодарности, мы не должны иметь оснований для благодушия…

На заводах в Кохиноре рабочие получали зарплату, из которой высчитывали добровольные пожертвования в фонды индийского Красного Креста и «Утешения солдат».

В бомбейском районе Махим капитан индийского медицинского корпуса Д. Алим сочетался браком с мисс X. Мулджи, дочерью адвоката.

Почетный доктор Б. Амбедкар, член лейбористской партии правительства Индии, в тот день отмечал свою пятьдесят первую годовщину. Представители касты неприкасаемых явились в это утро в его резиденцию в Дадаре, чтобы отдать дань уважения.

В Коттон-Грине люди ликвидировали следы пожара, который произошел накануне: команды двенадцати пожарных машин боролись с огнем, охватившим кипы хлопка, в течение более трех часов.

В Пареле на футбольном поле железнодорожников «Бхойвада юнайтед» победила со счетом 1: 0 команду спортклуба «Маккаби» в четвертьфинале Харвудской футбольной лиги. Команда промышленной школы Дэвида Сэссуна сыграла вничью с командой спорт-клуба «Ансер»…

Во время коротких стоянок «Форт Стайкина» в портах третий помощник капитана Эдвард Уэлч, второй радист Джеймс Патерсон и третий радист Дэнни Кэрнс всегда, когда была возможность, уходили в увольнение на берег вместе. Так они сделали и в первый день своего пребывания в Бомбее. Однако 14 апреля Уэлч стоял на грузовой вахте, а Патерсон решил из-за жары после полудня поспать. Кэрнсу же надоело находиться на судне. В половине второго он зашел к себе в каюту, чтобы захватить полотенце и купальные трусы. Оказавшись за пределами дока, на Фрере-роуд, он сел в автобус, идущий на противоположный конец острова, в Брич-Кенди, где находился роскошный плавательный бассейн. Там он пробыл до полудня.

Крейсер военно-морских сил Великобритании «Сассекс» вернулся из восьмимесячного плавания в конвоях в Индийском океане и стоял на ремонте в сухом доке Хьюза, расположенном у южной оконечности Александра-дока позади пирса Баллард. Накануне половина команды получила пятидневное увольнение на берег. Радостные матросы переехали во временный армейский лагерь, находившийся за городом. До полудня 14 апреля четверо матросов крейсера отправились на осмотр города. Это были старший кок Вильям Стритинг из Лондона, старший кок Чарльз Смит из Саффолка, кок Роберт Холл из Дарема и старший помощник баталера Реджинальд Бартон, тоже лондонец. Во время своего предыдущего посещения Бомбея Стритинг зашел в лавку индийского татуировщика и выколол себе на обоих плечах по орлу, терзающему змею. Предплечья у него уже были украшены татуировкой, которую ему сделали в Чатеме: на левом — матрос держал два флага, на правом — девиз «Верен до гроба, Дорис». Дорис — имя его жены, оставшейся в Англии, где у него родилась дочь, которую он еще не видел. Стритингу было двадцать два года, четыре из них он прослужил на флоте.

Побродив по Кроуфордскому рынку, четверо молодых моряков отправились на базар Завери. Они проголодались и решили заглянуть в китайский ресторанчик, находившийся, как они слышали, на другой стороне улицы у кинотеатра «Метро синема». Они заказали еду — незатейливый обед английского военнослужащего за границей во время войны: бифштексы, яйца и приправы.

Тем временем на «Сассексе» их товарищи, число которых на время уменьшилось, продолжали, несмотря на жаркий день, жить обычной корабельной жизнью. Сержант X. Картер из морской пехоты был одним из тех, кто остался на борту. Он с группой матросов занимался погрузкой припасов…

На бомбейском золотом рынке цены продолжали стабилизироваться. Цены на бирже после некоторой стабильности начинали падать. На хлопковом рынке цены также понижались, торговля шла вяло из-за того, что покупатель вел себя сдержанно по простой причине — хлопок был в избытке. Спекулянты считали, что правительство обязано было купить часть хлопка, скопившегося на складах Бомбея, чтобы хоть как-то стабилизировать цены. В конце концов, решили они, правительство и так достаточно покупает его, помогая этим самым фермерам.

Наслушавшись всех этих разговоров, специальный корреспондент газеты «Тайме оф Индиа» написал в тот день статью, которая, как он надеялся, поправит положение хлопковых дельцов. «Те, кто контролируют закупку хлопка на портовых рынках, не замечают одного существенного фактора, — писал он. — Для доставки хлопка в Бомбей используется транспорт. Спрашивается, какой смысл в этом, если правительство собирается купить хлопок и „заморозить“ его на портовых рынках? В дальнейшем следует распланировать все так, чтобы привлекать меньше транспортных судов…». Несколько абзацев статьи были посвящены людям, плававшим на местных парусных судах, которым было уже по сто лет и которые были известны под названием «сельские».

Для помощника инспектора бомбейской полиции Вильяма Грина, небольшого роста, щуплого человека, с необычайно твердым характером, пятница 14 апреля выдалась удачной. Он служил в полиции без двух дней вот уже двадцать пять лет и чувствовал, что с него хватит. За долгую службу был восемь раз ранен — то палками, то камнями, то битыми бутылками — во время подавления волнений, которые часто происходили между индусами и мусульманами, чьи отношения никогда не заходили дальше перемирия. 16 апреля 1919 г., отслужив в 8-м королевском гусарском полку, Грин поступил на службу в бомбейскую городскую конную полицию. Свое первое ранение он получил спустя два года, во время так называемых «мятежей принца Уэльского». Принц посетил Индию, и индийцы выступили, дав тем самым понять, что он им неугоден. Во время мятежей несколько человек были убиты, Грина, в то время сержанта, сбили с лошади. Его спас помощник инспектора, индиец, и Грин всегда считал, что обязан ему жизнью. Это событие с тех пор поселило в нем симпатию и уважение к индийцам.

Теперь, в возрасте пятидесяти лет, Грин уже не состоял в конном взводе полиции. У него была тихая работа в отделе лицензий на общественную землю, куда обращались владельцы автомобилей, повозок, карет и даже воловьих телег. Эта работа была менее опасной и оставляла массу свободного времени, которое он посвящал любимому занятию — оккультным наукам. И тем не менее, ему не терпелось уйти в отставку.