Сама себе детектив - Татьяна Осипцова

Уж я так рада была, что они поженились по-хорошему, только вот доченька моя фамилию менять не захотела, так и осталась Смирновой. А Костя, не знаю, может в отместку, что его фамилия ей не нравится, отказался Алену удочерить официально. А может, потому, что был старше Алены всего на шестнадцать лет… Но, скажу я вам, относился он к ней так, как не каждый родной папаша. И банты ей завязывал, и на лыжах кататься учил, и по кружкам водил. Все говорили, что моей Инночке повезло. Уж так Костик ее обихаживал, так любил, пылинки с нее сдувал!

– Они с вами здесь жили? – поинтересовалась я.

– Где здесь! – махнула рукой старушка. – Да и зачем, когда просторный собственный дом, еще от деда доставшийся. А отец Костика его перестроил, все городские удобства там были, даром, что на самой окраине, дом номер один на улице Лесной. Там-то, конечно, простор, воздух! В гостях я у них бывала, а жить к себе не звали. Зачем им старуха под носом – дело-то молодое… С другой стороны, я в своей квартире и во дворе неплохо ориентируюсь, да и помню, как все это выглядит, а на чужом месте… Ввек бы мне не привыкнуть. Только синяки бы себе набивала да людей полохала. И подружки мои здесь, я их сорок лет знаю, работали когда-то вместе – куда мне от них? А сюда Инночка с Костиком почти каждые выходные Аленку привозили, да и на неделе дочка пару раз заглядывала. Уж на что время тогда тяжелое было, а я эти четыре года, с восемьдесят девятого по девяносто второй, чуть не самыми счастливыми в жизни считаю.

Женщина смахнула набежавшую слезу. Я молчала, ожидая продолжения рассказа. Алевтина Юлиановна повсхлипывала, высморкалась в платочек, вздохнула и сказала совсем другим тоном:

– А в ноябре девяносто второго Инночку убил какой-то маньяк. Зверь какой-то мою доченьку убил!.. Костик в Перми был, на повышении квалификации, Аленка у меня, каникулы как раз перед ноябрьскими праздниками… Костик шестого вечером вернулся, а она уже остыла давно! Уж как он горевал! Говорил, что предчувствие у него было, накануне хотел приехать, да не смог. Если б, говорит, приехал, она жива была бы. Это ведь еще хорошо, что Алена у меня гостила, а то бы и ее задушил маньяк проклятый, и над ней бы надругался… – Женщина привычно утерла текущие из слепых глаз слезы. – И опять я осталась одна с двенадцатилетней девочкой. Костик, конечно, приезжал часто, без него мы бы не справились. Но года через два или чуть меньше он уехал. Вначале в Пермь, а потом в Ленинград, в Петербург, то есть. Не могу, говорит, здесь оставаться, жить в доме, где Инночку убили, чувствовать, как люди вслед оборачиваются. Здесь же все всех знают!

Но хоть уехал, а все равно нам помогал, пока Алене восемнадцать не исполнилось, переводы мне присылал почти каждый месяц. Уж не знаю, как бы мы без этих денег на мою пенсию и Аленино пособие со стипендией выжили… Так что дай Бог Костику здоровья, где бы он сейчас ни был! Вы чаю не хотите? – вдруг спохватилась Алевтина Юлиановна.

– С удовольствием. Пойти поставить? – поднялась я.

– Не надо, у меня все здесь. Вот, – она дотронулась до стоящего на столе агрегата. – Аленушка подарила, термопот называется. Круглые сутки кипяток, целых три литра. – Женщина обернулась к серванту, нашарила пачку с пакетиками чая, сахарницу, две чашки.

– Это у меня Аленушка такая рациональная аккуратистка: я, говорит, бабуля, всегда все на одно место ставить буду, и ты туда же, тебе так проще будет. Наливайте кипяток, – Алевтина Юлиановна протянула мне чашку. – Там в серванте еще печенье должно быть, – она опять обернулась и достала вазочку.

– Не забывает меня моя девочка. Как в Питер уехала, постоянно деньги присылает, а в письмах пишет, мол, не хочу, бабуля, чтобы ты в чем-нибудь нуждалась, покупай все, что нужно, плати за уборку и стирку. Вон какой мне телевизор купила, когда два года назад приезжала! – женщина явно гордилась подарком. – Я говорю – зачем мне, Аленушка, такой большой? А она – зато в нем звук хороший, и твои подружки будут к тебе ходить сериалы смотреть, все тебе скучно не будет. И точно, ходят соседки, такого-то телевизора ни у кого нету!

Как сказать старушке, что ее любимой внучки уже нет на свете?.. Я решила, что не стану этого делать, пусть узнает не от меня.

– И давно внучка живет в Петербурге?

– Да как раз в девяносто восьмом, перед дефолтом, уехала. Оставила мне триста долларов на первое время, а уже через два месяца стала переводы слать. Нет, я с ней горя не знаю, дай Бог каждому такую внучку. Это сейчас пенсию увеличили, да и то я бы на нее так не жила. Мне бы только на квартиру и самую простую еду хватало. А лекарства? А за стирку-уборку заплатить? А подруг сладеньким побаловать?

– Кем же ваша внучка работает? Какое у нее образование?

– Образования у нее, считай, никакого. Окончила лицей коммунального хозяйства, ПТУ по-старому. За подружкой с нашей парадной увязалась, Людкой Черновой. Теперь она Патрогина, в нашем ЖЭКе мастером участка работает.

Я записала в блокноте: Чернова – Патрогина.

– Меньше года Алена после ПТУ проработала и поехала в Ленинград, поступать в институт. Даже не сказала, в какой. У меня, говорит, в Питере хорошая подружка, я с ней не пропаду, и тебя, говорит, бабуля, не брошу. Только никуда она не поступила, а почти сразу вышла замуж за богатого. Думаю, не за молодого, – вздохнула старушка, – потому что детей до сих пор не завела и даже подружкам своим, Людке и Светке, фотографию его не показывала. Наверное, старый и страшный. Но если он ее любит, денег на нее не жалеет… если она уже почти весь мир объездила, и машина у нее своя есть, и даже мне помогает – так чего еще надо? Дай бог, чтобы у Аленушки и дальше все хорошо было.

«Больше у нее ничего хорошего не будет», – промелькнуло у меня в голове, а вслух я спросила:

– А Алена поддерживает отношения со своим отчимом? Он ведь тоже в Питер уехал?

– Нет, она бы мне сказала, если бы с Костиком встретилась. Последний раз она со своим папочкой (она ведь его только папочкой называла, просто папой – никогда), виделась году в девяносто седьмом, когда в ПТУ училась. Он по каким-то делам в Пермь приезжал, ко мне вырваться не успел, а очень хотел, Алена говорила. А в Питере разве кого найдешь? Раз в пять больше Перми город. Вы там не бывали?

– Бывала, очень большой город, – подтвердила я.

Надо было как-то закруглять беседу, пожалуй, больше я здесь ничего не узнаю.

– Ну что ж, хорошо, что у вас нет претензий к работе социальных служб, и что вам внучка помогает.

– Я же вам ее фотографии не показала, – спохватилась Алевтина Юлиановна. – На полке под телевизором новенький альбомчик.

Я взяла в руки небольшой альбом.

На первых страницах были черно-белые снимки Алены-подростка. Два из них я уже видела в квартире Вячика. Дальше – цветные. Алена на золоченом диване в шикарно обставленной гостиной, волосы у нее еще русые. Она же на Дворцовой площади; в Петродворце у фонтана Самсон. Затем пошли фотографии, запечатлевшие ее на курортах, здесь Алена уже жгучая брюнетка.

– Ваша внучка очень похожа на свою мать, – заметила я.

– Я-то этого не видала, – вздохнула женщина. – Инночка с детства чернявая, в меня была. А Аленушка белобрысая родилась, в Женьку-балбеса. Но подружки мои заметили, что как она волосы перекрасила – вылитая Инночка стала. Видите, на каких она курортах? И в Турции, и в Египте, и в Испании. А вот недавно в Арабские Эмираты ездила. Звонила мне по телефону, рассказывала: будто в раю побывала! Я уж Алену попросила фотографии оставить, хоть сама не вижу. Соседкам показывала, одноклассницы ее тут недавно заходили – обзавидовались девчонки, никто ведь дальше Перми сроду не ездил!

Я закрыла альбом и поднялась.

– Спасибо за чай, Алевтина Юлиановна, приятно было с вами побеседовать.

– А уж мне-то как приятно! – пожилая женщина тоже встала. – Мы ведь, старые люди, любим о своей жизни повспоминать. А тем, кто ко мне приходит, моя жизнь вдоль и поперек известна. Я с удовольствием с вами поговорила. А к собесу у меня никаких претензий нет! И Зиночке благодарность в приказе объявите, она очень ответственный и душевный работник, заботится о стариках от всего сердца.

Распрощавшись с бабушкой Алены, я спустилась по лестнице и вышла во двор.

Давешние старушки все еще сидели на скамейке и дружно обернулись.

– Долго вы у Альки пробыли, – заметила та, что в ботах.

– Алевтина Юлиановна мне про свою внучку рассказывала, чаем напоила. Очень гостеприимная женщина.

– А чего ей гостеприимной-то не быть? Ленка ей каждый месяц такие тыщи шлет…

Ситцевая старушка пихнула в бок фланелевую. Но та не унималась.

– А чего, все знают, по десять тыщ! Мне бы так кто посылал! Уж не иначе валютной проституткой работает в Питере-то, как эта, интердевочка…