Онтопсихология: практика и метафизика психотерапии - Антонио Менегетти

До тех пор пока исследовательский ум ученого анализирует следствия, монитор отклонения спокоен, как бы он при этом ни назывался: СПИД, дьявол, негативные или чужеродные присутствия, сверхлюди или как-нибудь иначе – нет никакой разницы.

Мой большой опыт наблюдения случаев, произошедших с эзотерическими парапсихологами, показывает, что они применяли свою науку с верой и желанием помочь ближнему; в действительности все они теряли силу, их поглощала навязчивая рутина различных больных, которые вампирически стремились отобрать у них энергию. Психотерапевты обескровливались и постепенно угасали, а пациенты насыщались и заново восстанавливали равновесие, но при этом не менялись. Таким образом, эзотерики из добрых побуждений провоцируют инфантилизм многих людей, не желающих изменяться и приводить себя в соответствие с базовым проектом жизни.

Высшее же искусство, наоборот, состоит в стимулировании и приведении клиента к осознанию и затем к ответственности.

Итак, все проявления любого так называемого парапсихического, паранормального, спиритического, магического характера могут быть подвергнуты анализу на основе критерия индивидуального онто Ин-се субъекта. Если эти явления производят жизнь и функциональны для оперативно-экзистенциального эгоизма получателя, или наблюдателя, они могут быть приняты, однако прежде необходимо проверить результат. Неважно, зеленый это свет или красный, череп или ангел, – нужно видеть, производит ли этот образ жизнь в субъекте-получателе, способствуя росту последнего. Все то, что усиливает функциональность, хорошо, каковы бы ни были источник или причина.

8.4. Эмоциональный контакт

Любое паранормальное явление, носящее позитивный, функциональный характер, предполагает возникновение в получателе целостного, циркулярного, висцерального расширения, абсолютного спокойствия и расслабления диафрагмы, легких. За этим расширением следует нечто, что восстанавливает, как если бы возникло состояние не только целостной, но и всеобщей циркулярной прозрачности: хорошее всегда охватывает всего человека. И наоборот, если активизируется лишь часть (голова, глаза, руки, гениталии, ноги, горло), то это всегда негативно. Паранормальное явление становится опасным и подчиняет себе только в том случае, если субъект пребывает в состоянии любопытного ожидания или наблюдения либо сам идет на контакт. В таком случае, даже если человек пошел на контакт, чтобы понять или увидеть, он всегда теряет. Любое переживание, в котором не содержится расширяющий, увеличивающий и прозрачный резонанс во всеобщей циркуляции организмического целого, расценивается как «чуждое». В сомнении лучше закрыться: сказать «нет» в сокровенной глубине собственного ума.

Главное – не настаивать на любопытстве, на желании узнать что-либо, за исключением случаев, когда речь идет о диагностическом анализе, проводящемся совместно с другими в исследовательских целях при полном сохранении рациональной критики, отстраненной от эмоционального контакта. Поскольку мы представляем собой историческую единицу из материи и формы, в момент эмоционального контакта наша материя, наша телесность оказывается захваченной, а как экзистенциальное единство действия, мы попадаем в рамки этих окружающих обстоятельств Как только возникает контакт, человек начинает жить этим пережитым. Негативное всегда передается через волнение[72].

Все относящееся к негативной психологии[73] можно анализировать и исследовать только «по касательной» во избежание контакта. Следует научиться анализировать, не находясь внутри: видеть все, не становясь эмоцией переживания.

Данные реальности любой формы представляют собой те нормальные явления, с которыми могут столкнуться многие, однако следует помнить, что потерять себя можно лишь при наличии любопытствующего соучастия, эмоциональной привязки и состояния ожидания, вызванных желанием понять и познать.

8.5. Различие между человеческой патологией и внегуманистической реальностью

Прежде всего мне хотелось бы задать изначальные научные координаты, позволяющие определить психологический факт и выделить его в сфере профессиональной психотерапии, касающейся, прежде всего, здорового клиента и никогда – больного. Все, о чем здесь пойдет речь, должно быть обращено исключительно к так называемым здоровым людям (согласно средненормативным показателям, принятым в медицинском, психологическом и правовом контексте). Если закон, медицина и психология не признают субъекта с «особенностями» в поведении нормальным, то, прежде чем давать клиенту эти знания, необходимо соблюсти всю клиническую казуистику, выявленную при анализе неврозов, шизофрении, в феноменах галлюцинации и раздвоенности, во всех случаях, возникших из-за потребности в компенсации у субъекта. Во всех вышеперечисленных случаях речь идет о том, что слишком интенсивный импульс не может больше сдерживаться во внутренней сфере и обретает вектор реальности, то есть в своей жесткости он руководствуется необходимостью смещения вовне, оставаясь, однако, постоянно действующим во внутренней реальности. Этот импульс объективируется как внешняя проекция, но в действительности представляет собой лишь внутренний факт психического мира.

У субъекта, признанного в каком-то смысле ненормальным, может обнаружиться голограммная психическая проекция, возникшая под настоятельным воздействием вектора, обусловленного внутренней интенциональностью комплекса. Его вьнеснение настолько сильно, что оно смещается уже без опосредования, метаболизации и вызревания внешней реальности: действует само по себе, абсорбируя окружающую реальность как собственную, но в соответствии со структурной организацией и спецификой собственных исключительно психогенных потребностей, объективно не предусмотренных внешней реальностью.

Все это – широко распространенная казуистика явлений, встречающихся в общей картине шизофрении, а то, что потом они могут приписываться мистицизму или «дикой» психотерапии, нам безразлично. Если три диагноза (медицинский, правовой и психологический) не признают субъекта нормальным, исследованию подлежит не та реальность, которую я буду описывать в дальнейшем, а клиническая картина анамнеза.

Все сказанное не означает, что медицина и правоведение должны подчеркивать истинность рассказанных клиентом фактов, поскольку эти две дисциплины оказываются недостаточными для исследования данных феноменов Они должны только установить соответствие субъекта нормативным требованиям, а не давать характеристику тому переживанию, о котором он рассказывает, поскольку этот опыт выходит за рамки данных наук. Для онтопсихологии, напротив, он входит в клиническую картину анализа.

Онтопсихология, в своей эпистемической основе, принимает жизненный опыт всего отличающегося от того, что подтверждается институциональными системами[74]. Она видит планету Земля как один из многочисленных живущих миров, населенных как разумной формой жизни, коей является человек, так и сосуществующими с ним другими прошлыми и настоящими формами, не похожими на известную нам человеческую: многочисленные формы жизни и разума, сосуществующие в идентичности универсума, могут, однако, полностью различаться между собой по интересам, целям и экзистенциональной конституциональности. Различные и, одновременно, сосуществующие разумы, противоречащие друг другу в экономичной идентичности единого космоса: синхронизм большого количества форм, жизней, внеземных разумов, одновременно присутствующих на экономической шахматной доске этой планеты.

В универсуме, видение которого расширяется на основе онтопсихологических систем объективно-критического познания, обнаруживаются многочисленные взаимодействия, заметно превосходящие (и предшествующие) переживания, критерии, предвидения, осмотрительность, планирование и т. д., которые обычно здоровый субъект (индивид, группа, нация) выстраивает для себя или которые может предусмотреть лучшее научное программирование.

8.6. Случай из клинической практики

В качестве примера я хотел бы привести конкретный случай с одним клиентом: профессионал, занятый частной практикой, сорока лет, имеет свой дом, работу, обеспечен, отличный человек с социальной и гражданской точек зрения, более двадцати лет знаком со мной, поскольку когда-то я вылечил его от прогрессировавших психосоматических невротических нарушений; часто он работал вместе со мной. Он приходит ко мне на консультацию и рассказывает сон, в котором он находится в маленьком городке рядом с С. и видит начальника полиции и других полицейских, проверяющих документы. У него была катушка с железным проводом, и он пытался ее спрятать. Ее не находят. Затем все идет хорошо, вместе с одним полицейским они шутят и едят.