Мой истинный враг (СИ) - Карвер Крис

Филип бьет его по плечу кулаком.

– Давно ли вы стали экспертом по парням, братишка?!

Они смеются, и дальше завтрак протекает легко.

Филип сообщает Мэтту о том, что по делам стаи родителям пришлось отлучиться на несколько дней, поэтому в ближайшее время придется справляться без них. Мэтт собирается позвонить своему прежнему работодателю и уточнить, когда именно пришлют его документы. Бездельничать – это круто, особенно, когда его брат готовит такое печенье, но ему нужна работа, иначе он сойдет с ума, постоянно ничего не делая.

Ребекка врывается на кухню, впихивая руки в рукава толстовки и разговаривая по телефону одновременно.

Мэтт втягивает носом аромат ее геля для душа и чистого теплого тела и чувствует, как оживает внутри.

– Нет, я не проспала, Эмма! – рявкает она, прижимает трубку плечом к уху и открывает холодильник, наклоняясь к нижним полкам так провокационно, что Мэтту приходится отвести глаза. Филип смотрит на него издевательски. – Да мне все равно, что там бесит Тима, скажи, чтобы заткнулся. Я приеду через… Через полчаса буду, Эм, все не ори!

Ребекка сбрасывает вызов и откусывает здоровенный кусок от яблока. Мэтт старается сконцентрироваться на узорах, что усыпают скатерть, а не на том, как соблазнительно стекает яблочный сок по подбородку девушки.

– Куда ты идешь? – интересуется Филип и придвигает к ней тарелку с печеньем.

Ребекка запивает яблоко молоком из пакета, а за печеньем даже не тянется, и у Мэтта появляется желание надавать ей по заднице.

Ребекка пожимает плечами:

– Кое-куда.

– Никуда не пойдешь, пока не ответишь, – голос Филипа уверенный и холодный. Мэтт думает, что не смог бы говорить так с ней.

Девушка закатывает глаза и подходит к столу, за которым они сидят. Кружка Мэтта вдруг оказывается в ее руке, и, пока она пьет его кофе, Мэтт считает удары собственного сердца. Это невозможно объяснить, это слишком интимно – знать, видеть, как ее губы касаются того места, где только что были губы Мэтта. Она чуть морщится, вероятно, из-за того, что кофе слишком крепкий, а потом возвращает кружку.

– У меня тренировка, – чеканит она. Мэтт чувствует себя полным ничтожеством, потому что он смотрит на свою кружку с благоговением.

– О’кей, но будь дома к ужину.

– Какой в этом смысл? – Ребекка прячет руки в карманы своей толстовки. – Если Мэтт и Эстер уйдут, а Джозефа и Натали нет?

– Ты что, подслушивала? – Мэтт впервые за утро обращается к ней.

– Да, – ну хоть не врет.

Филип встает и складывает часть печенья в пакет, который потом наглым образом запихивает Ребекке в рюкзак. Она наблюдает за его действиями с такой недовольной рожей, что Мэтт не знает, умиляться ему или злиться.

– Значит, поужинаем вдвоем, – Филип возвращается на свое место. Ребекка со вздохом кивает.

– Ладно, нянечка Фил, как скажешь, – потом она обходит стол полукругом, наклоняется к Мэтту и добавляет: – Кстати, раньше было лучше.

Она легонько царапает то место, где когда-то у него росла щетина, и уходит, на ходу подтягивая штаны. Мэтт давится воздухом.

Тим пытается орать на нее первые десять минут тренировки – Ребекка немного глохнет, но продолжает игнорировать его крик до тех пор, пока ему самому не надоедает, и он не садится на траву, закуривая.

– Как же вы бесите меня, – Тим выдыхает облако дыма и всю свою ненависть в по-осеннему прохладный воздух.

Ребекка немножко залипает на его губах – не в сексуальном плане залипает, а просто потому что невозможно не залипнуть. Тим сыграл очень большую роль в ее жизни, и сейчас, даже если они и гнобят друг друга, это всегда больше походит на представление, в реальности же они заботятся друг о друге. Ребекка сама не знает, как такое возможно, учитывая, насколько они разные, но это так.

Эмма с Ребеккой отходят к центру поля, чтобы начать бросать мячи стоящему на воротах Лео. Тот изображает какой-то безумный танец, больше похожий на пляски индейцев у костра, и принимает исходную позицию.

– А ты не бесись, – Ребекка замахивается и бьет. Попадает точно по перекладине. Мяч с характерным звуком отскакивает от нее, Тим подкрепляет этот звук трехэтажным матом и сообщает, что, по сравнению с частным колледжем, они – дерьмо собачье. – Попробую поговорить с Бреттом.

– Это ничего не даст, Бекка.

– Хотя бы узнаем, агрессивно ли они настроены.

Тим фыркает и делает очередную затяжку.

Лео ловит брошенный Эммой мяч и стягивает шлем с головы.

– Бретт? Бретт Далмонт? – он подходит к ним, оставляя ворота. Тим заинтересованно вытягивает шею.

– Ты знаешь его?

– Не я. Моя старшая сестра Мия. У них была короткая интрижка пару недель назад.

Ребекка открывает рот, Эмма вскидывает брови и выдает многозначительное «опа». Тим встает, отряхивая штаны. Он поворачивается к Ребекке:

– Так сколько ты говоришь, он и Эстер уже вместе?

– Полгода.

Она роняет клюшку на землю. У нее внезапно начинает плыть перед глазами, но она прикусывает губу и улыбается, игнорируя это. Не сейчас. В идеале – никогда.

Она тебе никто, Ребекка, она просто девчонка, она никто.

Но под кожей жжется и печет. Она хочет разбить Бретту лицо в мясо.

– Знаешь, что делать? – кажется, настроение Тима резко приподнимается.

Ребекка пихает его в плечо:

– Разберусь.

– Возьми меня с собой.

Ребекка хлопает ресницами, вероятно, думая, что это как-то по-особенному действует на Мэтта. Но… Но, да, он кретин, потому что на него в самом деле это действует по-особенному.

Он заставляет себя держаться и думать своим мозгом, а не волчьим.

– Эм, нет, – отвечает он, поправляя воротник на куртке.

– Почему? – Ребекка почти ноет, и это чертовски мило, если не вчитываться в коричневую хитринку на донышке ее глаз.

– Например, потому что ты – эгоистичная маленькая паршивка, которая никогда ничего не делает без какой-либо цели. Ты задумала пакость, а я прямо сейчас совершенно на них не настроен. Пока, Ребекка.

Эстер и Бретт уже сидят в машине, поэтому Мэтт спешит присоединиться к ним. Он дергает ручку двери, но та не поддается, потому что Ребекка кладет руку поверх его пальцев и крепко сжимает.

– Мэтт, – тянет она.

Вот зараза..

От ее прикосновения внутри у него происходит взрыв, как от пары десятков бомб, и он слышит скулеж сквозь собственную кожу.

Вздыхает, прикрывая глаза. Бесхребетный щенок.

– Что? – Он поворачивает голову, и это самая большая из его ошибок, ведь девушка стоит так близко, что ее грудь почти прижимается к груди Мэтта. Он смотрит на глупый узор на ее футболке и прислушивается к чужому сердцебиению.

Сердце Ребекки выщелкивает из его головы остатки мозгов: тук-тук, тук-тук – на каждый удар у Мэтта есть собственная полка в чердаке памяти.

– Проси что хочешь, – говорит она, и это выше его сил. Ее глаза и ее запах, что пропарывает вены подобно иголкам – маленький ураган внутри черепной коробки Мэтта Сэлмона.

Он сжимает губы и приподнимает брови, молча требуя Ребекку уточнить.

Она делает круг глазами.

– В меру разумного.

– Два моих вопроса, – говорит Мэтт, не раздумывая. Потом выдерживает паузу, во время которой Ребекка трижды меняет оттенок лица, и добавляет: – И одно желание.

Она скрипит зубами и выплевывает:

– Пофиг.

– Отвечать честно.

– Я всегда честна.

Они кивают друг другу. Ребекка отпускает руку, позволяя ему открыть дверь, и выходит первой. Мэтт самодовольно улыбается ей в спину.

Глава 11

Мэтт наблюдает за тем, как Эстер пытается отвлечь Бретта от игры при помощи поцелуев. Эти двое выглядят счастливыми, несмотря на то, что Бретт, судя по всему, тот еще кусок говна. Как она и предполагала – он Мэтту совершенно не нравится.

– Тоже думаешь, что он мудак? – Ребекка присасывается к бутылке. Она сидит напротив него, забросив одну ногу на другую, и Мэтт думает, что с ней станет, если ее нарядить в платье? Ее мир рухнет?