Хэдхантер. Охотники на людей (полукомикс) - Руслан Мельников

Значит, Стольник прав? Значит, на груди чернявой, в самом деле, был вытатуирован идентификационный номер?

– Посмотри на меня внимательно, пятнистый. Посмотри и запомни: ты видишь свою смерть.

Он снова не смог сдержать улыбки. На понты берет дикарка! Только неумело как-то, неубедительно! Все-таки свою смерть Борис представлял несколько иначе.

Все это становилось забавным.

Чернявая улыбнулась ему в ответ. Одними губами. Ледяной улыбкой, от которой, казалось, зазвенел воздух в контролерском тамбуре. Глаза дикой не улыбались… Наверное, такие глаза, действительно, могли бы принадлежать старухе с косой.

Бориса перестало забавлять происходящее.

– Знаешь, что, смертушка, – процедил Борис. – Вообще-то, если бы не я, тебя бы вы…ли, как дохлую сучку.

Он вспомнил искаженное лицо Гвоздя, его хриплый голос и руки, судорожно стягивающие джинсы с обездвиженного тела чернявой девчонки.

– Во все дырки вы…ли бы!

Она смотрела ему в глаза долго и внимательно. Борис игру в гляделки выдержал.

– Я, можно сказать, тебя от надругательства спас, а ты тут убивать меня собралась, – хмыкнул он.

– Тогда, я убью тебя быстро, – серьезно сказала она, пожав плечами. Ее большие карие глаза блестели. Причиной такого блеска обычно бывает или страсть или лютая ненависть.

О страсти сейчас речи идти, конечно же, не могло.

– Ты не будешь мучаться долго, пятнистый. Обещаю.

Однако! Как мило! Мило…

Борис напрягся. А ведь она, тварюшка эта, действительно, ему начинала… Нравиться начинала, что ли? Поймав себя на этой мысли, Борис пару раз прокрутил ее в голове, глядя в горящие глаза-угольки собеседницы. Убедился, что да, все именно так и обстоит.

Начинает.

Нравиться.

Или не начинает? Или, может быть, не сейчас все пробудилось? Может, раньше? Может, еще тогда, когда он отбивал девчонку у Гвоздя?

Что ж, тем хуже. Не к месту и не ко времени зародившаяся симпатия его встревожила. Симпатия имеет свойство перерастать в нечто большее, а это ему ни к чему. Хэдхантер, втюрившийся в дикую, которая спит и видит, как бы отправить его на тот свет… Курам на смех!

– Ну и чего уставился? – фыркнула чернявая. – Нравлюсь, что ли?

Сучка словно читала его мысли. Молодые привлекательные стервозы вообще очень чутки на этот счет.

Ага, ну вот он уже и не сомневается в ее привлекательности! Борис вновь прислушался к своим ощущениям, попытался проанализировать их – отстраненно и холодно. Они ему не понравились.

Нет, так нельзя. Ему так нельзя ни в коем случае!

Если он – по эту сторону решетки, а она – по ту. Если он – тюремщик, а она – узница. Если он – хэдхантер, а она… Она треска. Бывшая. И будущая.

В такой ситуации симпатия вредна и опасна. Гнать ее надо, на хрен, эту симпатию. Он здесь для того, чтобы делать карьеру, а не романтические шуры-муры разводить.

– Пшла вон! – бросил он ей, как собаке.

Постарался, чтобы вышло погрубее.

– Неубедительно, – она презрительно скривила губы.

Борис пустил ток по решетке.

Вскрик…

Чернявую отбросило на пол.

Девчонка упала неловко. Ударилась плечом. Скривилась. Заскулила от боли. Не такая уж она, оказывается, и железная леди.

Тресовозку немилосердно тряхнуло. Дикую отбросило в сторону, словно тряпичную куклу.

Борис вздохнул. Какая-то несуразная смерть ему досталась. Захотелось даже помочь девчонке подняться. Да и вообще… Он снова ощутил смутное чувство, похожее на жалость к беспомощной пленнице. На жалость или на банальное влечение. Ага!

Борис улыбнулся. Такое объяснение неуместных переживаний нравилось ему больше. Обычное ведь дело… Он – здоровый мужик без бабы, она – молодая самка, и совсем рядом.

Жалость и естественное влечение – лучше, чем симпатия и сочувствие. Так что теперь можно успокоиться. Себя успокоить можно.

Тресовозка затормозила так резко, что Бориса вжало в спинку контролерского сидения. Диких за решеткой разбросало по салону. Чернявую припечатало головой о борт.

С лязгом открылась наружная дверь. В контролерский тамбур сунулась голова Уха.

Кинув быстрый взгляд в салон и убедившись, что дикие в порядке, Ухо набросился на Бориса.

– Чего рассиживаешься? Дуй на выход.

Борис выбрался наружу, огляделся.

Судя по всему, они находились в окрестностях Хутора, где была замечена группа диких. Вдали виднелись развалины фермы, покосившиеся столбы ограждений с пучками ржавой колючки, заброшенные поля, на поля больше не похожие.

Неподалеку догнивал проржавевший и заросший бурьяном тракторный остов. Возле трактора строилась группа Уха. Все – при оружие, готовые выступать.

– Уже приехали? – удивился Борис.

– Дальше пешком пойдем, – отозвался Ухо. – Стольник боится раньше времени спугнуть добычу. Машины приказал оставить здесь.

«Наверное, правильно», – решил про себя Борис. Если дикие засели в заброшенном Хуторе, сафари с наскока уже не получится. Тут нужна другая тактика. Подкрасться, окружить, внезапно атаковать со всех сторон. Вот только…

– А как же эти? – Борис обернулся к тресовозке.

– За этих не переживай, – отмахнулся Ухо. – За ними водила присмотрит.

Водитель – крепкий бугай с веснушчатым лицом, действительно, уже перебирался из кабины в салон тресовозки.

– Сержант! – к трес-транспорту вдруг подскочил разъяренный Стольник.

Борис аж вздрогнул от окрика взводного.

– Сержант, кто позволил сажать в контролеры новобранца?!

– А кто запрещал? – Ухо пожал плечами. – Раньше ведь сажали – и ничего, никаких проблем.

– Раньше было раньше! – осадил подчиненного Стольник. Взводный был не в себе от бешенства. – Минус пять баллов! С тебя, лично!

Ухо непонимающе захлопал глазами.

– Да тут езды-то было всего ничего. Дикие никуда бы не делись, даже без охраны.

– Слушай, ты идиот, да?

Сержант насупился:

– А в чем проблема-то, Стольник?

– Я тебе потом объясню, – процедил взводный. – После охоты. Догоню и еще раз объясню. А пока веди группу.

Немного успокоившись, Стольник перешел на деловой тон:

– Подойдете к Хутору со стороны центрального въезда. Вторая и третья группа обойдут поселок с северо-востока и северо-запада, потом выдвинутся вам навстречу. Займете позиции – доложите. Только смотри в оба, Ухо: возле Хутора может быть охрана. Разведка видела у диких несколько стволов. Так что без самодеятельности. Атаковать по приказу. Действовать по команде. Ясно?

– Да понял я все, Стольник, – уныло отозвался сержант. Штраф в пять трес-баллов здорово испортил ему настроение.

– Тогда – вперед.

– Вперед! – приказал Ухо группе.

Хэды ломанулась вслед за сержантом.

– Берест, отставить, – остановил Бориса Стольник. – Подожди секунду.

Не понимая в чем дело, Борис остановился перед командиром. Тот, вперился в него тяжелым взглядом:

– С дикими говорил?

– Когда? – Борис сделал вид, что не понял. – Где?

– В тресовозке.

– Никак нет, – соврал Борис.

– Точно? – Стольник не отводил глаз. – Никакой лапши тебе на уши навешать не успели?

– Не было такого, – замотал он головой.

Ну, если не считать, что его пообещали убить. Правда, убить быстро и по-возможности безболезненно.

Секунду-другую Стольник еще вглядывался в его лицо. Потом махнул рукой.

– Ладно. Догоняй группу.

Борис догнал.

– Слушай, Ухо, что за беда такая? – поинтересовался он у сержанта. – Чего Стольник так взъярился?

– А хрен его знает! – сплюнул сержант. – Раньше ему до фонаря было, кто в контролерах сидит – хоть салага, хоть дед. А теперь как муха какая-то укусила. Ну, находит иногда на него. Ладно, не бери в голову, салага. Сейчас о другом думать надо.

Это было правдой. Сейчас следовало думать о новой охоте.

Глава 9

Хутор располагался в широкой котловине, окруженной холмами. Деревьев – совсем немного, зато полно высокой травы и густого кустарника… Если уметь, можно было спрятаться и здесь. Хэдхантеры умели.

Группа Уха залегла на одном из холмов. Отсюда Хутор просматривался вдоль и поперек, благо, у каждого охотника имелся мощный армейский бинокль.

Это был довольно большой Хутор. Когда-то был.

Раньше, до первой волны кризисов здесь жил своей спокойной несуетной жизнью довольно крупный провинциальный поселок. Возможно, райцентр.

Потом жизнь начала уходить. Причины – известные. Те же, что и везде. Безработица, нищета, отчаяние, повальное пьянство, бандитский беспредел, бегство молодежи – той ее части, что нашла в себе силы сбежать.

Позже, когда на месте таких вот оказавшихся не у дел селений появились сельскохозяйственные общинные Хутора, агония умирающего поселка растянулась еще на некоторое время. Но даже самых упертых хуторян, в конце-концов, выдавило опасное соседство с дикими.

Оборвалась связь с большой землей и оживленными торговыми путями. Участились набеги голодных банд. И все… И – конец.