Одна из нас лишняя - Марина Серова

Крутя зажигалку пальцами, я держала в поле зрения свою машину, «БМВ», Никиту, шагавшего впереди, и успела разок оглянуться назад.

Ничего подозрительного не заметила. Внизу, у конца лестницы, тусовались подростки, не сумевшие пробраться на представление мимо грозных охранников. Там и тут стояли вышедшие покурить счастливчики с билетами.

— Ни-ик, — раздался вдруг голос, — куда же ты пропал?

От группы подростков отделился Тема и с проворством белки побежал навстречу Никите.

— Погоди, Темыч, — отстранил его Никита, — у меня дела. Завтра увидимся.

— Ну ты и хам, Ник! — обиженно процедил Темыч.

— Я же сказал, завтра, — огрызнулся Никита и пошел дальше.

Он обогнул подростков и направился ко входу на стоянку. Дымя сигаретой, я двигалась за ним.

— Эй, братан, погоди-ка, — хриплый низкий голос был похож на скрежет жерновов, перемалывающих щебенку.

Главный «спортсмен» появился из-под лестницы, прошел сквозь группу расступившихся перед ним подростков и почти поравнялся со мной. Никита вздрогнул, но не остановился на его окрик, хотя и понял, что обращение адресовано ему.

— Иди, — шепнула я в спину Никите, — садись в машину.

До входа на стоянку, огороженную сеткой, оставалось шагов пятнадцать, но, даже попав туда, мы бы не были в безопасности.

— Братан, ты че, оглох, что ли? — грохот перетираемого щебня раздался прямо у меня над ухом.

Бог меня ростом не обидел — метр восемьдесят, но главный «спортсмен» был на полголовы выше. На меня он не обращал никакого внимания. Из-за парапета набережной выскочили два человека. Когда они, поравнявшись с дальним углом стоянки, попали в полосу света, я узнала в них подручных главного «спортсмена».

Увидев, что Никита уже входит в ворота, я прибавила шагу и, опередив здоровяка, преградила ему дорогу.

— Отвали, сейчас не до тебя, — прогрохотал «спортсмен», видимо, принимая меня за проститутку.

Легонько толкнув его в грудь, я спокойно произнесла:

— Это мой брат, что вам от него нужно?

Здоровяк осклабился.

— Да ниче с твоим братом не случится, — прохрипел он, — базар есть.

— Придется поговорить сначала со мной, — с притворным сожалением произнесла я, — он еще несовершеннолетний. Папа не велит ему разговаривать на улице с незнакомыми мужчинами.

— Ты че лепишь, дура? — Он начал выходить из себя. — Ну-ка, брысь с дороги, пока я тебе шею не свернул!

Он размахнулся левой рукой, пытаясь дать мне оплеуху, но я пригнулась, и его ладонь врезалась в стальной столб ворот, у которого происходил наш «разговор». Удар был не слишком сильным, но все же ощутимым, и это еще больше разозлило моего противника, что мне и было нужно. Когда человек злится, его ум не может контролировать движения тела, и он допускает ошибки.

Но я слишком долго разводила дебаты. Помощники здоровяка уже были рядом. Самый маленький из них — чуть ниже меня ростом — гнилозубо усмехнулся.

— Ты че, Слон, никак с бабой не справишься? — заорал он, видимо, пытаясь этим меня напугать, и, выставив вперед свои клешни, бросился на таран.

Пока он летел на меня, я успела развернуться и согнуться пополам, давая ему возможность перелететь через меня. Правда, я немного помогла ему, схватив его за кисть и чуть придержав ее, так, что он, сделав сальто, с силой ударился спиной об асфальт. На несколько минут он был выведен из строя. Но оставались еще двое.

Я же оказалась спиной к противнику и почувствовала на своей шее железную хватку — Слон душил меня своей ручищей. Уцепив его одной рукой за локоть, другой я с трудом дотянулась до его бычьей шеи. После этого я крутанулась влево и практически повисла на нем. Мы упали вместе: он очутился внизу на спине, я тоже на спине, но у меня было преимущество — я оказалась на нем, ощущая затылком его жаркое дыхание.

Приподняв голову на пару сантиметров, я с силой опустила ее прямо на лицо Слону и почувствовала, как из его сломанного носа мне на плечи брызнула кровь. Я сделала кувырок назад и вскочила на ноги. Лямка моего топика была оборвана, и одна грудь оказалась обнаженной.

— Пошел вон! — рявкнула я на приближавшегося ко мне третьего «спортсмена».

Браток никак не отреагировал на мое психологическое воздействие. А ведь должен был. Наверное, не хватило извилин. Ну, бывает, что пропадает инстинкт самосохранения, а в этом случае его и вовсе не было. Он надеялся на резиновую дубинку, которая была у него в руке.

Размахивая ею как шашкой, он шел на меня.

— Последний раз предупреждаю, — крикнула я, — вали отсюда!

Он опять не послушался, только хриплое дыхание вырывалось из его глотки.

Дождавшись, когда он в очередной раз махнул влево, я сделала шаг вперед и поймала скрещенными руками его кулак, сжимающий дубинку. Потом подвела под его локоть плечо, и…

Его дикий вопль был слышен на другом берегу Волги, наверное. После этого от болевого шока он потерял сознание.

— Женька, скорей! — услышала я голос Никиты.

Он сидел за баранкой моего «жука», стоявшего в трех метрах от меня, и махал мне рукой.

Я плюхнулась на переднее место рядом с ним.

— Поехали, — откинулась я на спинку сиденья.

Чего он на меня так смотрит? Ни разу не видел, что ли? О, черт возьми! Я прикрыла, как могла, грудь топиком и разжала руку, в которой все еще держала зажигалку.

— Дай сигарету…

Глава 7

Отмокая в ванне, я предавалась отнюдь не праздным размышлениям — пищи для них за день накопилось предостаточно. В свете того, что сказал мне Родион Давнер, папаша его выглядел в моих глазах ой как непрезентабельно!

Мое недоверие к его показаниям полностью подтвердилось.

Что ж, можно поставить лишний плюс моей интуиции, которая меня никогда не подводила.

Утешает, бесспорно. Хитрый блеск маленьких глазок директора «Арх-Модерна», можно сказать, подготовил почву для принятия сообщения от его сынка.

А сынок-то — очень даже ничего! Но уж такой лощеный!

Запретив моим мыслям соскальзывать, как говорится, на личное, я сделала усилие и принялась размышлять о создавшейся ситуации. У меня не вызывало никаких сомнений, что верзила, встретившийся мне в дверях лифта, когда я направлялась в «Арх-Модерн», работает по указке Давнера-старшего. Может, как раз все эти пацаны, с которыми я разобралась у стен «Рондо», и являются теми «славными» представителями «крыши», что опекает Виктора Захаровича?.. Безмозглая физиономия того «спортсмена» — здоровяка, с которым я столкнулась у лифта, отпечаталась на сетчатке моих глаз, а значит, и на страницах памяти, не хуже, чем на пленке «Кодак».

После того как «Стилобат» свернул свое сотрудничество с «Арх-Модерном», дела у последнего пошли из рук вон плохо. Виктор Захарович, числясь в реестре «интеллигентных людей», не побрезговал тем не менее обратиться за помощью к этим молодчикам. И те угрозы, что неслись из телефонной трубки, исходили именно от них… Значит, от слов они перешли к делу?

Выходит, что так. Видимо, Давнер-старший потерял в лице «Стилобата» супервыгодного заказчика, раз пускается во все тяжкие, чтобы вернуть его.

Нужно радикальным образом решить проблему с Давнером-старшим. Кто знает, что еще он задумает?

Не связано ли исчезновение Овчаренко и Борщева с происками того же Давнера? Вполне возможно. Это — версия номер один.

С другой стороны, информация, полученная мной от таксиста, придает всей этой истории если не оттенок личной драмы, то уж оттенок личного интереса — точно. Мне не верилось, что Овчаренко и Борщева могут связывать, скажем так, нестандартные отношения. Кто знает, что на уме у этого таксиста? Не исключено, что любое проявление добрых чувств и понимания между двумя мужчинами он склонен был списать на счет их сексуальной связи.

И все же не учитывать показания этого дистрофика из таксопарка у меня пока нет никаких оснований. Итак, исчезновение Овчаренко с Борщевым по их обоюдной договоренности — версия номер два.

А третья версия? Несчастный случай?

Нечего задаваться риторическими вопросами, Женя. Давай-ка лучше проработай две первые версии. По всей видимости, ты не так уж далека от разгадки. Превратности судьбы — вещь, конечно, серьезная, но ты же не какая-нибудь безответственная фаталистка, чтобы любое событие приписывать прихотливой воле случая.

Нужно собрать побольше сведений о Юрии Анатольевиче. Было бы глупо ограничиться тем, что рассказала мне о муже Людмила Григорьевна. Дело даже не в ее понятной необъективности или откровенной предвзятости. Просто одного и того же человека разные люди воспринимают по-разному, видя такие черты личности, которые для других скрыты под непроницаемой оболочкой в одночасье сложившегося, зачастую ошибочного мнения.

Людмила Григорьевна слишком долго живет с Юрием Анатольевичем, чтобы можно было с легкостью уравнять ее свидетельства с мнением какого-нибудь соседа, эпизодически встречающегося с ним, или с мнением любого сослуживца Юрия. Но, на мое счастье, у господина Овчаренко есть родной брат, в лице которого я получаю и самостоятельный взгляд на проблему личности Юрия Анатольевича, и человека, знавшего его с детства.