Заговор в золотой преисподней, или руководство к Действию (Историко-аналитический роман-документ) - Виктор Ротов

В эту поездку, как видим, она мало приводит наблюдения за жизнью Распутина. Но в этой поездке есть одна интереснейшая деталь — с Вырубовой увязалась в поездку госпожа Дэн. Этой чего надо было? Ответ 11а вопрос не так просто было выловить в море написанного о тех временах. Оказывается: если Вырубова поехала «посмотреть» за Распутиным по заданию императрицы, то госпожа Дэн выполняла тайное задание еврейской общины — она посмотрела на Распутина, как он живет, и приглядела за Вырубовой. Об этом мы узнаем, когда у власти будет Керенский и К°, и госпожа Дэн предстанет в истинном свете. Но это будет потом, когда Вырубова пойдет по кругам ада нового порядка.

Анна Вырубова оставила нам довольно подробное описание жития Распутина и в Петрограде.

«Квартира Распутина в Петрограде, где он проводил больше всего времени, была переполнена всевозможной беднотой и разными просителями, которые, воображая себе, что он имеет огромную силу, власть и влияние при дворе, приходили к нему со своими нуждами. Григорий Ефимович перебегал от одного к другому, безграмотной рукой писал на бумажках разным влиятельным лицам записки, всегда почти одного содержания: «милый дорогой, прими: или «милый дорогой, выслушай». Несчастные не знали, что менее всего могли рассчитывать на успех, прося через него, так как все относились к нему отрицательно. Одно из самых трудных поручений Государыни — большей частью из-за болезни Алексея Николаевича — это было ездить на квартиру Григория Ефимовича, всегда полную просителями и часто — проходимцами, которые сейчас же обступали меня и не верили, что я ничем помочь им не могу, так как я считалась чуть ли не всемогущей. Все прошения, которые шли через Григория Ефимовича и которые он привозил последние годы в карманах Их Величествам, только их сердили; они складывали их в общий пакет на имя графа Ростовцева, который рассматривал их и давал им законный ход».

«В 1915 году, когда Государь стал во главе армии, он уехал в ставку, взяв Алексея Николаевича с собой. В расстоянии нескольких часов пути от Царского Села у Алексея Николаевича началось кровоизлияние носом. Доктор Деревенко, который постоянно его сопровождал, старался остановить кровь, но ничего не помогло и положение становилось настолько грозным, что Деревенко решил просить Государя вернуть поезд обратно, так как Алексей Николаевич истекает кровью.

С огромными предосторожностями перенесли его из поезда. Я видела его, когда он лежал в детской: маленькое восковое лицо, в ноздрях окровавленная вата. Профессор Федоров и доктор Деревенко возились около него, но кровь не унималась. Федоров сказал мне, что он хочет попробовать последнее средство — это достать какую‑то желёзку из морских свинок. Императрица стояла на коленях около кровати, ломая себе голову, что дальше предпринять. Вернувшись домой, я получила от нее записку с приказанием вызвать Григория Ефимовича. Он приехал во дворец и с родителями пришел к Алексею Николаевичу. По их рассказам, он, подойдя к кровати, перекрестил Наследника, сказал родителям, что серьезного ничего нет и им нечего бояться, повернулся и ушел. Кровотечение прекратилось. Государь на следующий день уехал в ставку. Доктора говорили, что они совершенно не понимают, как это произошло. Но это — факт. Поняв душевное состояние родителей, можно понять и отношение их к Распутину; у каждого человека есть свои предрассудки и когда наступают тяжелые минуты в жизни, каждый переживает их по — своему; но самые близкие не хотели понять положения, и поняв — объяснить тем, кого заведомо вводили в заблуждение».

К слову:

Эти свидетельства современников Распутина, знавших его близко, дают возможность внимательно всмотреться в него. Со всех сторон. Выяснить отношение к нему людей разного социального положения, начиная от простолюдинов до царских особ. И, может быть, понять этого человека, его побуждения к тем или иным поступкам. Понять его феноменальное влияние на августейшую чету. И, таким образом, сфокусировать в одной точке суть этой фигуры. А через нее понять в чем‑то и высшее общество того времени. Как, например, понять их увлечение дремучим мужиком, тогда как у себя на родине крестьяне к нему «равнодушны,» а священнослужители «враждебны», по словам Вырубовой. Невольно начинаешь понимать и сочувствовать царю и царице в их беде, если медицинские светила не могут остановить кровотечение у Маленького, а Распутину это раз плюнуть. Изверившись в медицине, да и в окружающих, царская чета находит какую‑то опору в лице простого, но сильного духом мужика.

Самым доверенным и самым нужным человеком для Распутина был Арон Симанович. Он и личный секретарь, и финансист, и «экономка», и «нянька». Вообще — благодетель. Он знал Распутина и все его дела лучше, чем кто бы то ни был.

Он пишет: «Вокруг Распутина собралось несчетное количество легенд. Я не намерен состязаться с сочинителями всякой скандальной стряпни и хочу лишь передать мои наблюдения над действительным Распутиным».

«Это была удивительная картина, — пишет он, — когда русские княгини, графини, знаменитые артистки, всесильные министры и высокопоставленные лица ухаживали за пьяным мужиком. Он обращался с ними хуже, чем с лакеями и горничными. По малейшему поводу ругал этих аристократических дам самым непристойным образом и словами, от которых покраснели бы конюхи. Его наглость была неописуема».

Облик:

«Настоящий русский крестьянин. Крепыш. Среднего роста. Светло — серые глаза, сидевшие глубоко. Взгляд пронизывающий. Длинные, ниспадающие на плечи волосы каштанового цвета. Тяжелые и густые. На лбу шишка, которую он тщательно закрывал своими длинными волосами. Борода всегда в беспорядке. Довольно чистоплотный, но за столом вел себя малокультурно. Редко пользовался ножом и вилкой, предпочитал брать кушанья с тарелок своими костлявыми и сухими пальцами. Большие куски он разрывал, как зверь. Большой рот. Вместо зубов виднелись какие‑то черные корешки. Его любимыми блюдами были картофель и овощи. Никогда не ел мяса, сладостей и пирожных. Предпочитал мадеру и портвейн. Мог пить в больших количествах. Был верен крестьянскому наряду — носил русскую рубашку, опоясанную шелковым шнурком, широкие шаровары, высокие сапоги и на плечах поддевку. С шелковой рубашкой надевал лаковые сапоги. Он не старался перенять манеры и привычки благовоспитанного Петербургского общества. Вел себя в аристократических салонах с невозможным хамством. По — видимому, он нарочно показывал свою мужицкую грубость и невоспитанность».

«К дамам и девушкам из общества он относился самым бесцеремонным образом, и присутствие их мужей и отцов его нисколько не смущало. Его поведение возмутило бы самую отъявленную проститутку, но, несмотря на это, почти не было случая, когда кто‑нибудь показывал свое возмущение. Все боялись его и льстили ему. Дамы целовали его испачканные едой руки и не гнушались его черных ногтей. Не употребляя столовых приборов, он за столом руками распределял среди своих поклонниц куски пищи, и те старались уверить его, что они это считают каким‑то блаженством. Было отвратительно наблюдать такие сцены. Но гости Распутина привыкли к этому, и все это принимали с беспримерным терпением.

Я не сомневаюсь, что Распутин нередко вел себя возмутительно безобразно, чтобы показать свою ненависть дворянству. С особенной любовью он ругался и издевался над дворянством, называл их собаками и утверждал, что в жилах любого дворянина не течет ни капли русской крови. Разговаривая с крестьянами или своими дочерьми, он не употреблял ни единого бранного слова. Его дочери имели особую комнату и никогда не заходили в помещения, в которых находились гости. Комната дочерей Распутина была хорошо меблирована и из нее вела дверь в кухню, в которой жили племянницы Распутина Нюра и Катя, наблюдавшие за его дочерьми. Собственные комнаты Распутина были почти совсем пусты и в них находилось очень немного самой дешевой мебели. Стол в столовой не накрывался скатертью. Только в рабочей комнате стояло несколько кожаных кресел, и это была единственная более или менее приличная комната во всей квартире. Эта комната служила местом интимных встреч Распутина с представительницами высшего петербургского общества. Эти сцены обычно протекали с невозможной простотой, и Распутин в таких случаях соответствующую даму выпроваживал из своей рабочей комнаты словами: «Ну, ну, матушка, все в порядке!»

«При любовных похождениях Распутина бросалось в глаза, что он терпеть не мог навязчивых особ. Но с другой стороны, он надоедливо преследовал не поддававшихся его вожделениям дам. В этом отношении он становился даже вымогателем и отказывал во всякой помощи в делах таких лиц. Бывали также случаи, что приходившие к нему с просьбами дамы прямо сами себя предлагали, считая это необходимой предпосылкой для исполнения их просьбы. В таких случаях Распутин играл роль возмущенного и читал просительнице самое строгое нравоучение. Их просьбы все же выполнял».