Шишли-мышли - Юлия Владимировна Монакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но, может быть… хоть чем-нибудь… как-нибудь… отблагодарить? — нерешительно спросила она. Старушка удивительно грациозным и изящным жестом остановила её:
— Лучшая благодарность — счастье в глазах вашей дочери. А кукла… Я сделаю ещё, не волнуйтесь. Это мое хобби.
— У вас, должно быть, много своих внуков? — с признательностью предположила женщина.
— О да, у меня очень большая семья. И внуки, и правнуки…
— А я знаю, кто вы! — заявила вдруг Бетси, с обожанием глядя на старушку. — Вы — фея, добрая волшебница!
— Бетси, ну что ты такое говоришь, — одёрнула её мать и извинилась:
— Вы уж простите, она у меня такая выдумщица… Вечно воображает что-то.
— Так это же прекрасно! — старушка покачала седой головой. — Современные дети, к сожалению, совершенно разучились фантазировать, потому что не видят в этом необходимости. Их игры лишены души, — она сокрушённо вздохнула и повернулась к Бетси. — Нет, моя милая, я не фея. Но мне приходилось с феями встречаться… давным-давно.
— Вы жена Санта-Клауса? — продолжала строить догадки девочка.
— Нет, но мы добрые приятели, и он иногда захаживает ко мне в гости на чашечку горячего шоколада, — хитро прищурилась старушка.
— Пойдём, Бетси, нам пора домой, — вмешалась мать. Бабуся, похоже, с приветом, не хватало ещё ребенку забивать голову этими глупостями. — Снег так и валит, боюсь застрять где-нибудь по дороге…
В ту же секунду женщина поймала старушкин взгляд и вспыхнула — ей показалось, что та поняла всю подоплеку её высказывания. Однако странная кукольщица тепло улыбнулась обеим.
— Да, поспешите домой. Счастливого Нового года!
До самых дверей магазина Бетси всё оборачивалась и махала старушке ладошкой; другой рукой она бережно прижимала к груди драгоценную куклу.
Метель не утихала, грозя через пару часов перерасти в настоящую снежную бурю. Выйдя из магазина, старушка заспешила к автобусной остановке — сегодня она припозднилась, как бы успеть вернуться вовремя… Пусть предстоял неблизкий.
К счастью, автобус пришёл по расписанию.
— Сильные заносы на дорогах? — поинтересовалась старушка у водителя, добродушного малого с круглоглазым усатым лицом.
— Метёт, — отозвался он неопределённо, — но снегоуборочные машины знают своё дело… Эх, кому-то предстоит весёлая новогодняя ночка — разгребание сугробов!..
Он явно был расположен скоротать время в пути за дружеской болтовнёй с единственной пассажиркой. Но старушка проследовала в глубину салона, уселась там и, достав из кармана очки, развернула газету — на сегодня она уже пресытилась общением с незнакомцами.
«Странная бабуля, — подумал водитель, остановившись через полчаса на конечной и наблюдая, как старушка торопливо зашагала куда-то в сторону Загородного парка. — Время — одиннадцатый час вечера, кругом темнотища и снегопад, все магазины уже закрыты… Тут и жилых домов-то нет!»
Если бы у него было время понаблюдать за старушкой подольше, он удивился бы ещё больше. Но он, как и все в этот вечер, спешил домой, в тепло, предвкушая жарко натопленный камин, шлёпанцы, горячие колбаски и пиво. Его смена уже закончилась, и, выпустив пассажирку, водитель уже через пару минут навсегда забыл о ней. Он не видел, как из единственного припаркованного у ограды парка автомобиля, запорошенного снегом, выскочил человек в униформе и почтительно распахнул перед старушкой заднюю дверцу, а сам уселся за руль.
— Домой? — негромко спросил водитель. — Или ещё куда прикажете завернуть?
Старушка милостиво кивнула.
— Поезжай прямо домой, Томас. Поздно…
Автомобиль еле слышно зашуршал шинами по направлению к Королевскому дворцу.
— К чёрному ходу, пожалуйста, — уточнила старушка.
Дворец светился и был виден в ночи издали, как рождественская елка. Вовсю шла подготовка к традиционному новогоднему балу и последующему за ним праздничному ужину. Несмотря на то, что бал устраивался королевской семьёй лишь для самых близких друзей и родственников, гостей насчитывалось несколько сотен. Ну, если учесть, что только правнуков у Королевы имелось около пятидесяти — это было совсем неудивительно. Приглашённые слетались на бал со всех концов света.
В дверях швейцар с почтительным поклоном принял из рук старушки её простенькое пальтишко. Ни эмоции не отразилось на его вышколенном лице — он уже много лет знал о привычке Её Величества инкогнито раздавать детворе игрушки перед Новым годом. И, даже если он и находил это несколько странным, то предпочитал держать свое мнение при себе.
— Вернулась, мама?.. — по лестнице ей навстречу спускался обожаемый Эдди, он же — Король Эдвард. Так получилось, что он был её единственным сыном после четырёх старших дочек. — Ну, наконец-то. Я уже волновался…
— О чём, милый? — она ласково подала ему обе руки.
— Поздно уже, снегопад. Что это за прихоть, в самом деле… Каждый год ты уезжаешь раздавать своих кукол. Вполне можно было бы отправить корзину с посыльным, — ответил он, заботливо взглядываясь в её лицо. Она в который раз с грустью отметила, что он уже немолод. Её малыш, её ребенок, её некогда златокудрый мальчик с пухлыми щёчками и нежно-розовыми крошечными пяточками — сам уже практически старик, лицо в благородных морщинах, а волосы абсолютно седые. Кто бы знал, как это больно, господи, — видеть, как стареют твои собственные дети…
— Считай это вздорным старухиным капризом, милый. Хочется раздать свои поделки именно тем детишкам, которые действительно будут с ними играть и любить их. Наверное, я просто сама в своё время недополучила игрушек… Да у меня вообще не было детства, если подумать, — вздохнула она.
— Это я понимаю, но… Если тебя узнают?
— Вряд ли, — горько усмехнулась она. — Люди обращают внимание на мелочи, но невнимательны к главному, видят лишь то, что на поверхности. Поверь мне, я точно знаю, что говорю. Простая смена одежды — и уже никто не узнает тебя в лицо… Ладно, пойду к себе, переоденусь, — она сменила тему разговора. — Все уже в сборе?
— Да, все в большой зале. Я как раз туда направлялся.
— Я буду готова через пятнадцать минут.
Поднимаясь по лестнице, она привычно бросила взгляд на большой портрет в полный рост. Покойный Король, некогда Прекрасный Принц. Её муж. Отец Эдварда. Её единственная пронзительная любовь…
— Мама, — окликнул её Эдвард осторожно. — Я давно хотел тебя спросить…
— Да, дорогой? — она грациозно обернулась к нему, придерживаясь за перила. Он невольно залюбовался её благородной осанкой.
— Ты… так рано овдовела. Я почти не помню отца. Как ты не сломалась?
— У меня были вы, мои дети — просто и мгновенно ответила она, словно ждала этого вопроса. — Потом — внуки. Правнуки. К тому же, необходимо было управлять страной. Мне было, для чего и для кого жить. И я продолжала верить в
