Хикори, дикори, док... - Агата Кристи

— Больше вы ничем не можете мне помочь, мосье Пуаро? — спросил Шарп, вставая и захлопывая блокнот.

— Боюсь, что ничем. Однако мне хотелось бы тоже участвовать в расследовании. Надеюсь, вы не будете возражать, друг мой?

— Отнюдь. С какой стати?

— Я постараюсь внести свою лепту, пользуясь статусом неофициального, так сказать, лица. Думаю, что я могу действовать лишь в одном качестве.

— В каком же?

— Собеседника, друг мой. Беседа и еще раз беседа. Это единственный путь. Все убийцы, с которыми мне приходилось сталкиваться, обожали разговоры. По моему убеждению, сильный и молчаливый по натуре человек редко совершает убийство, а если все-таки совершает, то убивает внезапно, сгоряча, и улики всегда налицо. А изощренный, коварный преступник обычно так собой доволен, что рано или поздно проговаривается и выдает себя. Беседуйте с ними по душам, мой друг, не ограничивайтесь сухим допросом. Просите у них совета, помощи, не отмахивайтесь от их подозрений. Впрочем, bon Dieu[23], я вовсе не собираюсь вас учить! Я прекрасно знаю, что вы — мастер своего дела.

Шарп мягко усмехнулся.

— Я тоже всегда считал, что, располагая людей к себе, добиваешься гораздо больших результатов.

Пуаро закивал, и оба понимающе улыбнулись. Шарп поднялся уходить.

— В принципе каждый из живущих там может оказаться тем, кого мы ищем, — медленно произнес он.

— Пожалуй, — бесстрастно согласился Пуаро. — Леонард Бейтсон — человек вспыльчивый. Он мог убить в припадке гнева. Вэлери Хобхауз при ее интеллекте ничего не стоит разработать подобную интригу. Найджел Чэпмен инфантилен и не знает чувства меры. Француженка вполне могла бы убить из-за денег, но только из-за больших. У Патрисии Лейн гипертрофированы материнские инстинкты, а такие женщины весьма безжалостны. Американка Салли Финч человек веселый и жизнерадостный, однако отлично умеет скрывать свои истинные чувства. Джин Томлинсон — воплощенная добродетель и милосердие, но мы не раз сталкивались с убийцами, которые с искренним рвением посещали воскресную школу. Девушка из Вест-Индии, Элизабет Джонстон, пожалуй, она умнее всех. Ее эмоции полностью подчинены разуму, а это опасно. Еще там есть очаровательный молодой африканец; мотивы его действий нам с вами не постичь никогда. И последний, Колин Макнабб — психолог. А скольким медикам можно сказать: «Врачу, исцелися сам!»[24]

— Помилуйте, Пуаро! У меня голова идет кругом. Неужели на свете нет человека, который был бы не способен на убийство?

— Я и сам хотел бы это знать, — ответил Эркюль Пуаро.

Глава 9

Инспектор Шарп, вздохнув, откинулся на спинку стула и вытер лоб платком. Он уже побеседовал с негодующей француженкой, то и дело ударяющейся в слезы, с высокомерным и замкнутым молодым французом, с флегматичным и подозрительным голландцем, с болтливым и агрессивным египтянином. Потом перекинулся парой фраз с двумя нервными турками, которые, пожалуй, вряд ли хоть что-то поняли из его вопросов, и с очаровательным студентом из Ирака. Инспектор был абсолютно уверен, что никто из них не имеет к смерти Силии Остин ни малейшего отношения и помочь ему не может. На прощание он постарался их ободрить и сейчас намеревался быстренько распрощаться с мистером Акибомбо.

Молодой студент из Западной Африки глядел на него, сверкая белозубой улыбкой; взгляд у него был по-детски жалобным.

— Я хотел бы помочь, пожалуйста, — сказал он. — Мисс Силия всегда была со мной очень хорошо. Она давала мне один раз вкусный коробка конфет, которые я никогда не пробовал. Мне кажется, очень грустно, что ее убивали. Может, это кровный месть? Или, может, ее папа или дяди приходили и убивали ее, потому что слушали ложный истории о том, что у нее было плохое поведение?

Инспектор Шарп постарался его уверить, что дело совсем не в этом. Молодой человек грустно покачал головой.

— Тогда я не знаю, почему так происходило. Я не вижу, почему кто-то в этом доме захотел причинить ей вред. Но если вы дадите мне кусочек ее волосы или ногти, я, возможно, что-нибудь обнаружу при помощи старый метод. Он не научный и не современный, но его очень часто делают у меня на родине.

— Большое спасибо, мистер Акибомбо, но, я думаю, это не понадобится. Мы.., м-м.., предпочитаем другие способы.

— Конечно, сэр, я понимаю. Это несовременно. Это не атомный век. Дома полицейские тоже так не делают, это только старики в джунгли. Я уверен, что новые методы больше надежнее, и вы достигнете полный успех.

Мистер Акибомбо вежливо откланялся и удалился. Инспектор Шарп пробормотал про себя:

— Я тоже искренне надеюсь на успех, хотя бы ради торжества новых методов.

Следующим оказался Найджел Чэпмен.

— Уму непостижимая история, правда? — попытался он перехватить инициативу. — А представьте себе, мне с самого начала казалось, что вы бродите в потемках, поддерживая версию самоубийства. И надо признаться, мне даже польстило, что помогли мои чернила, которыми Силия заправила ручку. Этого убийца, конечно, не мог предугадать. У вас, наверно, уже есть какие-то мысли насчет мотивов преступления?

— Вопросы задаю я, мистер Чэпмен, — сухо напомнил инспектор.

— О, конечно, конечно! — Найджел беззаботно взмахнул рукой. — Я просто хотел сэкономить время и сразу перейти к делу. Но, видно, без анкетных данных не обойтись. Имя: Найджел Чэпмен. Возраст: двадцать пять лет. Место рождения: кажется, Нагасаки.., забавно, не правда ли? Чего моих родителей туда занесло — ума не приложу. Наверно, они были в кругосветном путешествии. Но надеюсь, этого недостаточно, чтобы считать меня японцем? Пишу диплом по истории бронзового века и раннему средневековью в Лондонском университете. Что вы еще хотите узнать?

— Ваш домашний адрес, мистер Чэпмен.

— Я человек без адреса, уважаемый сэр. У меня есть папочка, но мы с ним в ссоре, и поэтому его дом — уже не мой дом. Так что пишите мне на Хикори-роуд, а счета присылайте на Лиденхолл-стрит; так, по-моему, говорят случайным попутчикам, надеясь никогда их больше не увидеть.

Найджел куражился вовсю, но инспектор Шарп словно не замечал его кривляний. Он встречал таких субъектов и раньше, и не без оснований думал, что наглость служит своего рода защитой; на самом деле парень нервничает, что вполне понятно, когда тебя допрашивают в связи с убийством.

— Вы хорошо знали Силию Остин? — спросил инспектор.

— Трудный вопрос вы мне задали, сэр. Я ее прекрасно знал, поскольку видел каждый день и отношения у нас были вполне нормальные. На самом же деле я ее не знал совершенно. Впрочем, это понятно. Мне она была абсолютно неинтересна, да и она меня, по-моему, недолюбливала.

— За что?

— Ну.., ей не нравилось мое чувство юмора. И потом, я же не такой угрюмый и неотесанный, как Колин Макнабб. Кстати сказать, неотесанность — прекрасное оружие для завоевания женских сердец.

— Когда вы в последний раз видели Силию Остин?

— Вчера за ужином. Мы все протянули ей руку братской помощи. Колин встал, мекал-бекал, а потом, заикаясь и умирая от стыда, признался, что они помолвлены. Мы его немного подразнили и отпустили с Богом.

— Это было в столовой или в гостиной?

— В столовой. Мы перешли в гостиную после, а Колин смотался по делам.

— Значит, все остальные пили кофе в гостиной?

— Да, если это пойло можно назвать кофе, — сказал Найджел.

— А Силия Остин пила кофе?

— По-моему, да. Я не обратил внимания, но, наверное, пила.

— А кто ей наливал кофе и потом его подал? Часом не вы?

— С ума сойти, как гипнотически действует на человека допрос! Стоило вам спросить и поглядеть на меня испытующим взглядом, как мне сразу показалось, что именно я подал Силии чашку, всыпав туда предварительно порядочную порцию стрихнина или чем там ее отравили. Вы, наверно, обладаете даром внушения, мистер Шарп, но, по правде говоря, я и близко не подходил к Силии и, если уж совсем начистоту, — даже не заметил, пила ли она кофе или нет. И хотите верьте, хотите нет, но я никогда не испытывал нежных чувств к Силии, и весть о ее помолвке с Колином Макнаббом не пробудила во мне убийственной ревности.

— Я отнюдь не пытаюсь на вас воздействовать, мистер Чэпмен, — мягко возразил Шарп. — И если я не ошибаюсь, дело тут не в любовных интригах; просто кто-то хотел убрать Силию со своего пути. Как вы думаете, почему?

— Понятия не имею, инспектор. Я сам поражен, ведь Силия была тихоней, такие и мухи не обидят.., ну, да вы сами понимаете. Соображала она туго, была жуткой занудой, но в общем вполне нормальной девчонкой. Таких, по-моему, не убивают.

— А вы удивились, узнав, что она виновата в… пропаже вещей?

— О да, милейший, меня это ошеломило! Вот уж не в ее стиле, подумал я!

— А может, это вы подучили ее?

Удивление Найджела было, пожалуй, вполне искренним.

— Я? Подучил ее? Но зачем?

— Мало ли зачем. У некоторых людей довольно странное чувство юмора.