Когда мы встретимся вновь (СИ) - Лабрус Елена
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как вам город?
— Он прекрасен.
— Вижу, далековато живёте. Не тяжело добираться?
— Справляюсь.
И в таком духе мурыжила Эрику ещё минут двадцать.
Потом плавно перешла к мужу, которого нет, сестре, детям. Посюсюкала. И вывернула на то, как тяжело, наверно, сводить концы с концами одной с двумя детьми.
Эрика, наверное, отделалась бы очередным «справляюсь», тем более всё это уже служба безопасности у неё спрашивала. И у этой вши лобковой, наверняка, лежало в папочке, что она так и держала открытой. Но что-то, какие-то вибрации в голосе что ли, трепетания голосовых связок, заставили её ответить совершенно иначе.
— А вы что-то хотите предложить?
И то, что она услышала в ответ, даже её, прошедшую огонь, воду и медные трубы удивило.
Глава 27. Эрика
— Как вы сказали? Стать суррогатной матерью? — переспросила Эрика.
— Надеюсь, вы понимаете, что это?
Эрика понимала: выносить чужого ребёнка. Она как-то задумывалась об этом, когда искала очередную работу: хорошие деньги и «работа» вроде непыльная. Но только «вроде». К счастью, нашлась должность менеджера в компании канцелярских товаров, и не настолько плохо они тогда жили, что Эрика и думать забыла про этот вариант.
А в Настеньке, очевидно, умер рекламный агент. Так она расписывала прелести суррогатного материнства, прямо мессия, несущий в мир знания скольким женщинам наука дала возможность стать матерью, скольким бездетным парам подарила будущее, что Эрика грешным делом подумала, что та на полставки вербует добровольцев в какой-нибудь центр репродукции.
— Но у меня уже есть работа, кхе-кхе, — прервала Эрика поток её красноречия.
— Простите, я как наступлю на свою больную мозоль, так меня не остановить, — махнула она рукой — Надеюсь, я вас не шокировала? — виновато-жалостливо улыбнулась Анастасия Александровна.
Определённо в ней умерла ещё и актриса. И хоть Эрика и так знала к чему она клонит, столько горя, грусти, надежды выдавала та на-гора вагонетками во время своего следующего рассказа, что Эрика ведь поверила. И в то, как Настя в детстве переболела и теперь порок развития репродуктивных органов не позволяет ей выносить ребёнка. И в то, как это важно для неё. Тем более своими ушами слышала, как она советовала своему Валерику беречь то, что имеет. Хотя тому полезнее было бы дать совет: не застудить кокушки и не тыкать своими репродуктивными органами куда не следует. Но… было в её пламенной речи «Прощай, Валерик!», что Эрика слышала из-за двери, и другое: холодный расчёт и желание нагреть свои лягушачьи лапки на больном парне, что позвал её замуж.
Не будь у неё чувства отвращения к этой неутомимой лягушке, Эрика, возможно, отказалась бы сразу. Но сейчас, когда она неожиданно оказалась в эпицентре событий, которые её вроде и не касались, но задели, ей хотелось: во-первых, убедиться, что она не ошиблась и это та самая Настенька (она всё ждала каких-то имён, подробностей, но та, конечно, пока осторожничала), а во-вторых… хоть Робин Гуд из Эрики вышел бы так себе, чувство несправедливости заставляло вмешаться.
Резко соглашаться, чтобы не вызвать подозрений она не стала, но дала понять, что подумает.
— Только, будьте добры, недолго, — ответила та. — Сами понимаете, как мне трудно было решиться предложить такое незнакомому человеку. Если позволите, я вам позвоню, — захлопнула она папочку, закончив разговор.
— Да, конечно, — встала Эрика.
Останки каких нереализованных талантов ещё могли обнаружиться в этой маленькой и чересчур деловой молодой женщине, Эрика боялась и предположить. Она поспешила откланяться, тем более снова завибрировал её телефон.
Только, не спеша провожая Эрику до двери, всё с той же милейшей улыбкой светлейшего создания Лягушка Александровна сумела вложить в голову Эрики одну простую истину. Если ей (никому не нужной оборванке без регистрации с двумя детьми, живущей в дешёвой съёмной конуре — как услышала Эрика между строк) важна эта работа, где она пока на птичьих правах, она будет иметь всё: хороший оклад, привилегии, благосклонность руководства, а при этом ещё дополнительные суммы на питание и одежду, жильё недалеко и прочее (будущий муж Анастасии Александровны состоятельный человек) — если согласится. И её пинком выставят отсюда по истечении испытательного срока — если скажет «нет».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Вот такие пирожки с котятами, Эрика Альбертовна. Думайте, — кивнул ей на прощание беспощадный кулинар-живодёр из ясных глаз Настеньки и закрыл дверь.
Эрика минут пять простояла в прострации на лестнице между этажами, приходя в себя. Давно ей так красноречиво не указывали на её место в пищевой цепи этого общества. И никогда так откровенно не ставили ультиматумов. Алый просто безобидный головастик по сравнению с зубастой акулой Анастасией Александровной. И случалось в жизни Эрики всякое дерьмо, да что там — до сих пор она его разгребает. Но чтобы вот так, на пустом месте… ты виноват уж тем, что хочется мне деток… С почином, Эрика Альбертовна! С почином!
И работу-то она, конечно, найдёт другую, но теперь она просто обязана была глянуть на её будущего мужа и, может, как-то предупредить что ли мужика, если он не в курсе во что рискует вляпаться.
Но об этом пока и думать не стоило. Сейчас у неё были куда более важные дела.
— Нина, что сказал врач? — всё ещё стоя на лестнице, набрала сестру Эрика.
И выдохнула с облегчением, когда та сказала: острый бронхит. Врач выписала антибиотики, и они сейчас прогуляются с детьми до аптеки, и к Новому Году она точно будет огурцом.
Уф! Ну, можно с чистой совестью дорабатывать день, переодеваться и идти на вечеринку. Пусть ненадолго, но хоть речь из уст Гончарова-старшего она должна услышать. А ещё Эрика очень рассчитывала с ним поговорить, а не только увидеть.
Глава 28. Эрика
Сердце то бежало вперёд, то вдруг останавливалось, словно резко спотыкаясь о мысли об Илье, но кое-как до вечера она дотерпела.
Приехал Гончаров. Всего два слова,
И сердце тихо ёкнуло. А вдруг?
"Ну Гончаров. Приехал. Что такого?" –
Вздохнул предновогодний Петербург.
Но время словно вмиг остановилось.
Пять месяцев. Шесть лет. И десять дней
Случайная мне наша встреча снилась,
И столько же мечтала я о ней.
Мгновение, и мир преобразила
Невидимая магия двух слов,
Что против воли в сердце проникают,
Что душу жгут… Приехал Гончаров!
Эрика переоделась. Уложила волосы. Сделала поярче макияж. И вся такая красивая поднялась в ресторан на верхнем этаже.
Круговой обзор, открывающийся из окон ресторана, позволял увидеть не только ночной город во всей красе, но и Финский залив, и взлётно-посадочную полосу аэропорта, и многие достопримечательности города. Вот только сегодня вид лишь дополнял атмосферу праздника, что создали внутри.
Золото и зелень — коротко об оформлении зала. Очень много золота: игрушки на ёлке, гирлянды и шары, украшающие зал, крылья «ангелов», что уже развлекали публику на небольшой сцене откровенными танцами, бабочки официантов, даже пальмы. И очень много зелени: кроме самой красавицы-ели — главного атрибута новогодней вечеринки, свисающие в высоченного потолка шары из живых растений, чехлы на диванчиках, подсветка и шапочки на головах барменов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Народу — море. Большинство приглашённых уже заняли богато накрытые столики с шампанским и закусками, но и место у сцены не пустовало, и на танцполе уже покачивались в такт музыке парочки.
Эрика без труда нашла свой отдел. Ей тут же налили. Славик подвинулся. Обсуждали праздничную программу. И столько всего было запланировано, что народ, похоже, готовился гулять до утра. Но Эрика собиралась прихватить детям чего-нибудь вкусненького, досидеть до праздничной речи и задержаться чуть дольше, только если Гончаров-старший спустится в зал, а не сразу уедет. Она даже специально подсела поближе к той самой Дарине, что знала его в лицо, чтобы ни с кем не перепутать. Ну и собиралась плотненько поужинать, чем послал бог «ОМГ».
