Секс, любовь и ипотека - Владимир Владимирович Германов

– Ты хоть знаешь, кто я? – Коля отползал в сторону к кухонным шкафам. До того, как Егор напал на него, он искал чайную ложку и заметил большой, разделочный нож в отделе со столовыми приборами.

– Положи биту! Быстро! – крикнул Алехандро.

Коля держал биту на вытянутой правой руке, как держит шпагу фехтовальщик, так как сломанные пальцы левой руки дали о себе знать резкой болью: «Остановись, слышишь, давай поговорим. Ты, по ходу, ошибся адресом, – сказал он идущему на него Алехандро.

– Женя, ты где там?! Вызывай полицию!

– Женя? Так это он тебя позвал разобраться со мной? – Коля улыбнулся. Кровавая гримаса напомнила Алехандро боевой раскрас, которые он видел в детстве на рисунках в книжках про индейцев Майя.

–Я вызвал, вызвал! – Женя подошел к порогу кухни. Трясущимися руками он показал телефон Алехандро, – Сказали будут через десять минут.

Пройти дальше он не решился. Недалеко от прохода лежал Егор который изредка дергал ногами, словно в конвульсиях и издавал хрипящие звуки.

– Что ттты ннаделал? – заикаясь спросил Женя.

– Что я наделал?! Скажи это себе, дрозд ты тупой. Слышь ты, рэмбо, – Коля обратился к Алехандро, – Ты, по ходу, не знаешь всей сути. Вот это чучело – Коля указал битой на стоящего в дверях Женю, – должен мне пятьсот кусков и сегодня он должен был их отдать. Ты ввязался не в ту тему, я тебе так скажу.

– Я третий раз не буду повторять. Положи биту на пол и подними руки. – Алехандро встал в боевую стойку. Он выставил левую ногу вперед и поднял руки, как заправский боксер.

– Ладно, ладно, брюс ли, не кипятись. – Коля положил биту и поднял руки.

– Женя, неси веревки.

– Какие вверевки, у нннас нет.

– Бельевые сними – прохрипел лежавший на полу Егор. Он приподнялся и посмотрел на Женю. Его лицо раздулось и выглядело как физиономия законченного алкоголика, – Вызови скорую, – произнес он и прилёг обратно.

Алехандро развернулся и посмотрел на Егора. Этого момента хватило, для того, чтобы Коля развернулся и открыл кухонный шкаф. Нож лежал среди столовых приборов. Двадцати сантиметровый тесак. Егор точил его на прошлой неделе, определяя уровень заточки на листе А4. Нож резал бумагу с бритвенной остротой, на него не нужно было даже давить. Хрустящий звук и лист разрезан надвое.

"Хорошо, что правая целая", – подумал Коля и схватил тесак.

Все повернули головы на раздавшийся звон кухонной посуды. Коля оттолкнулся уцелевшей ногой от пола и сделал выпад. Острое лезвие прорезало джинсы и вошло в мышцу ноги Алехандро, как в сливочное масло. На светло синих джинсах стало расплываться темное пятно. Алехандро смотрел на Колю не понимая, что происходит, боль еще не проявилось, но всё тело стало скованным. Он продолжал смотреть на Колю, сверху вниз. Следующий выпад ножа вошел Алехандро в бедро.

Женя закричал и побежал к входной двери. Полицейские, услышав крик решили действовать быстро. Увидев, что дверь приоткрыта, капитан Костреченко пнул ее ногой. Инерция движения двери угасла, столкнувшись с Жениным лицом. Полицейский повторно пнул дверь вдавливая Женю в стену.

Вбежав на кухню капитан Анатолий Костреченко увидел жуткую картину. Лежавший на полу человек орал и бил руками по полу. В его паху торчала рукоять ножа. Рядом с потерпевшим сидел человек с измазанным кровью лицом.

– Руки вверх! – Костриченко пытался открыть кобуру, – Саша сюда! – позвал он на помощь напарника.

Вместе с Костреченко на вызов приехало трое полицейских. Один остался на улице, а двое других скручивали Женю в коридоре.

– Я оборонялся, командир. Вон тот додик напал на меня с битой. Спроси у него. А этот Брюс Ли хренов начал пинать, пришлось отбиваться, – сказал Коля.

Подбежавший напарник достал наручники и стал скручивать Колины руки. В это время Колина голова находилась под прицелом табельного Макарова Костреченко.

С улицы доносился вой сирены скорой помощи. Возле входной двери лежал Женя. Его сломанный нос уткнулся в половую тряпку, которая заменяла входной коврик, а руки, застегнутые в наручники лежали за спиной.

– Лежи, не дергайся! – крикнул полицейский.

– Ребята, д-да это я вызвал вас. Я х-х-хозяин квартиры. – В последний раз Женя заикался перед церемонией бракосочетания. В тот раз он так переволновался, что не смог выговорить стандартную фразу церемонии «готова ли ты стать моей женой?».

– Щас разберемся, кто кого вызвал, – ответил рядовой Еремкин. Похоже он сам был напуган не меньше Жени.

В квартиру вбежали санитары. В первую очередь они погрузили на носилки Егора. Главный санитар занялся Алехандро, у которого оставался торчать в паху нож. Ручка ножа торчала вертикально под ровным углом, со стороны казалось, что нож пригвоздил достоинство Алехандро к полу. У Алехандро были закатаны глаза, и он произносил что-то нечленораздельное: "Кисть… Да… знаю. Возьми там… Почему нет, там и лежит. Я хорошо прорисовал её жопу. Ммм. Нет, так не пойдет".

Врач открыл оранжевый чемодан с красным крестом и достал жгут. Левая штанина Алехандро из светло-голубой джинсовой ткани стала тёмно-красной. Первый порез был довольно глубокий, нож прошел по верхней мышце бедра и разрезал связки, задев артерии. Под ногой скопилась кровавая лужица, которая постепенно расползалась по линолеуму. Санитар вколол обезболивающее, и принялся накладывать жгут. Костреченко позвонил четвертому бойцу, который остался на улице и позвал его подняться для сопровождения Николая в уазик.

– Командир, слышишь. У меня рука сломана, – пробасил Николай.

– В отделении будем разбираться, поднимайся.

Костреченко хотел как можно скорее уйти с кухни и подождать пока медики разберутся с членом Алехандро. "Такого я еще не видел, – подумал Анатолий, – и видеть не хочу".

– Можно вас на минуту? Пройдемте в комнату, нужно осмотреть этого гражданина. – сказал Костреченко стоявшему без дела медику.

Молодой парень лет двадцати. Его губы были сжаты в тонкую трубочку, а нижняя губа кровоточила и выглядела будто ее накрасили красной помадой. Все это время пока он стоял на кухне, он не отрывал взгляд от торчащего ножа в паху Алехандро. Судя по его возрасту, он не так давно бывал в моргах, видел анатомию человека в разрезе, так сказать. Если бы он не справился с этим страхом, то вряд ли он бы сейчас стоял здесь. Но там было все по-другому, он был другой. Обмороки молодых студенток в морге на практике, выкуренные косяки перед занятиями и постоянный смех. Здесь была реальная жизнь. И член Алехандро из которого торчала рукоять огромного тесака было этому подтверждением.

Костреченко ткнул дубинкой в спину Николая и повел его в комнату. Студент практик пошел за ними, шурша обтрепанными зимними ботинками по