Корсар - Корчевский Юрий Григорьевич

– Постой! Как в Нижний? Там же сейчас воеводой знакомец мой старый?

Я пожал плечами.

– Впрочем – чёрт с ним, со знакомцем. Обо мне давай.

– Ты же, боярин, наверх пойдёшь – Борису свои люди везде нужны будут, вот он о тебе и вспомнит.

– Не врёшь ли? – усомнился наместник.

Я снисходительно улыбнулся. Наместник спохватился:

– Да что же это я? Все твои предсказания сбывались. А ещё?

– Так далеко заглянуть не могу.

– Жаль!

– Так не в последний же раз видимся.

– И то правда. Давай ещё по чарочке? – предложил довольный наместник.

Мы выпили, и я откланялся.

Я возвращался домой и раздумывал – что бы такое преподнести к обручению молодым в подарок? Невеста и жених – из старинных и богатых дворянских родов, и дорогим подарком их не удивишь. Значит, надо приобрести подарок необычный, чтобы всем запомнился. Надо ехать в Москву, потому что во Владимире товар на торгу я знал – ничего выдающегося, да и гости, скорее всего, на местном торгу подарки покупать будут. Не исключено, что они будут и одинаковые. Решено – завтра же и поеду, до обручения не так далеко.

Восход солнца застал меня уже в пути. Хоть и близок Владимир от столицы, однако – туда четыре дня, назад столько же, да и в самой первопрестольной желанный подарок не скоро сыщешь.

В Москве я сразу же направился в Немецкую слободу – у изгиба Яузы-реки. Там компактно проживали иностранцы – немецкие наёмники, голландские купцы, ремесленники и дипломаты всех стран. Зайдя в пивную, я заказал хозяину пива, сел за стол и попытался завязать беседу. По случаю малочисленности посетителей хозяин разговорился. Оказалось, недавно прибыли купцы из Неаполя, привезли груз стекла необычного.

Я встрепенулся:

– А где их найти?

– Третий дом от меня одесную.

Ага, направо, значит.

Дом я нашёл быстро. На стук вышел весёлый молодой купец. Кое-как я объяснил, что мне нужен интересный подарок.

– О, гешенк! – почему-то на немецком ответил купец.

Он вынес предмет, тщательно замотанный в тряпьё, и уложил его в ивовую корзину.

– Шутиха! – Купец показал большой палец.

Вспомнив времена Петра Великого, я уж подумал, что купец предлагает мне петарду, но ошибся.

Купец размотал тряпки и поставил предмет на стол.

Передо мной стоял необычного вида кувшин красного стекла. Хоть стеклянные изделия и были на Руси диковинкой, но не дарить же на обручение стеклянный кувшин. Видя моё разочарованное лицо, купец сказал:

– Немного терпения, либэр фройнт!

Он зашёл в дом, вынес кувшин с водой, налил её в свой товар.

– Отпей.

После пива пить не хотелось, но чтобы не обижать хозяина, я взял кувшин в руки, поднёс горлышком, которое располагалось вверху стеклянной ручки к губам и сделал пару глотков. Отнял кувшин ото рта, но из него продолжала течь струя воды, хотя кувшин уже находился в вертикальном положении. Я облился водой. Хорошо ещё, что хозяин не налил в кувшин вина, а то бы я выпачкал одежду.

– Ну, понял теперь, почему шутихой кувшин называют?

– Понял. Объясни, как сделать, чтобы не облиться?

– Очень просто. Когда заканчиваешь пить, дунь в горлышко, и не обольёшься.

– Занятно. Беру. Сколько?

Мы порядились с хозяином о цене, и мне удалось сбить первоначальную стоимость чуть ли не вдвое.

Я отдал деньги, купец замотал кувшин в тряпьё, уложил в корзину и вручил мне покупку.

В тот же день я отправился в обратный путь.

А во Владимире только и разговоров было что о предстоящем обручении дочери наместника.

Через три дня наступило время празднества.

Заявился я в дом наместника рано, а там уже гостей со стороны невесты – полно.

Я попросил знакомого слугу, которого когда-то спас от неминуемой казни, припрятать корзину с моим подарком подальше, чтобы никто случайно не разбил.

– Не беспокойся, лекарь, получишь в лучшем виде.

В доме царила суматоха. Бегали слуги, пару раз прошёл, торопясь, сам наместник.

Около полудня подъехал конный поезд с женихом и самим князем Пожарским. Знатных бояр наместник встречал на самом верху крыльца.

После приветствий и пожеланий богатства и добра хозяевам бояре вошли в дом. Я с гостями терпеливо ждал во дворе.

И вот показались молодые. Юный княжич бережно вёл под руку Ксению. Я загляделся: она была чудо как хороша – стройная, грациозная, в богатом белом наряде, на лбу горела золотом диадема, височные подвески переливались изумрудными огоньками.

Жених и невеста спустились с крыльца, поклонились родителям и дому. Вся процессия неспешно пошла по улице к собору. Встречные горожане останавливались, склоняясь в приветственном поклоне.

И вот молодые подошли к ступеням величественного Успенского собора. Низко поклонились образу над входом, трижды перекрестились и вошли в притвор.

Через широко раскрытые врата я наблюдал, как из алтаря вышел священник – архиерей в нарядном одеянии, подошёл к молодым, трижды благословил их, вручил зажжённые свечи и ввёл в храм.

Мы последовали за ними. Началась литургия.

Обряд обручения длился долго. Было душно, и все притомились. А я вспомнил Дарью и сына, которых оставил в Пскове. Как он там, мой сынок, без меня? Душила горечь нахлынувших воспоминаний, горло сжало, я расстегнул ворот. Иногда они мне снились, и было обидно, что меня несправедливо выставили за дверь, как ненужную вещь. Несколько раз я даже порывался поехать во Псков – встретиться, может – отошла уже да простила? Однако гордость не давала мне исполнить задуманное.

Мои горестные воспоминания прервал хор певчих – их голоса доносились откуда-то с верхнего яруса, над головами. Я поднял голову и стал рассматривать фрески на стенах. Из рассказов я уже знал, что выполнены они давно – самим Андреем Рублёвым.

Из-под купола лился поток света, соединяясь с мягким светом лампад и сотен свечей, и вся эта световая феерия отражалась на фресках, создавая необыкновенный волнующий эффект. Запах ладана давал состояние тепла и покоя.

Богослужение подходило к концу. Архиерей взял кольца с престола за Царскими вратами, осенил молодого княжича крестным знамением и надел кольцо на палец правой руки. Наступил черёд невесты. Зардевшаяся Ксения потупила глаза и покорно внимала словам священника, сопровождаемым крестным знамением. И вот на её пальчике засверкало кольцо!

Я с интересом наблюдал за таинством обручения, не скрывая восхищения красотой и торжественностью обряда. Мне оставалось только сожалеть, что во Пскове он был нам недоступен – ни мне, ни Дарье, брошенной мужем.

Жених и невеста трижды обменялись кольцами, и вот произнесена молитва о Божием благословении – молодые обручены!

Под звон колокола мы вышли из храма.

После обряда обручения все нестройной толпой прошли в дом наместника. Во дворе уже были расставлены столы и лавки, слуги заканчивали разносить последние блюда.

Да! Наместник постарался отличиться. Из выпивки было всё – пиво и квас в бочонках, рейнское и мальвазия в кувшинах, гордо возвышались печёные лебеди, в углу на вертеле крутилась свиная туша, на длинных блюдах лежали варёные и копчёные осетры, торчали ложки из серебряных ведерок с чёрной икрой, а уж про овощи и печеное в виде пирогов я умолчу – горы снеди!

Подуставшие и проголодавшиеся гости живо заняли места за столами.

Встал Демьян Акинфиевич. Все стихли, приготовившись слушать наместника. Поглядев теплым взглядом на молодых, он по-молодецки расправил плечи, обвёл покровительственным взглядом гостей и повернулся к сидевшему рядом князю Пожарскому.

– Дорогому гостю в моём доме – первое слово!

А я во все глаза глядел на сына его, Михаила. Пройдёт несколько лет, и он станет отцом того самого Дмитрия Пожарского, который с Мининым спасёт в будущем, в Смутное время, Русь от поляков.

После поздравления князя все выпили. Встал поздравить молодых с обручением городской наместник, а уж затем поздравляли и кричали и желали «Многие лета» жениху и невесте гости, поднося подарки.