Солнце над рекой Сангань - Дин Лин

Все почувствовали облегчение. Хотя они все еще не знали, что им делать завтра, но слова Чжан Юй-миня их воодушевили. Все готовы были вместе идти в огонь и в воду.

Спохватившись, что час уже поздний, они решили разойтись.

— Пошли по домам, завтра ведь тоже собрание!

— Правильно! Завтра никто не должен выйти в поле!

Чжан Юй-минь первым направился к выходу. За ним вышли и остальные.

Узкий серп месяца уже стоял высоко. На улице было прохладно и тихо. Чжао Цюань-гун и Цянь Вэнь-ху отправились в южную часть деревни, а остальные, обогнув сыроварню, — на западную окраину. Но когда они сворачивали в переулок, Чжан Юй-минь заметил вдруг, что их стало меньше и что какая-то тень мелькнула на дороге, ведущей в северную часть деревни. Догадавшись, что это Чжан Чжэн-дянь, он шепнул два слова Ли Чану.

ГЛАВА XIII

У Дун Гуй-хуа

Ян Лян с утра отправился к Дун Гуй-хуа: ему поручили выступить на собрании женщин. Ян Ляну было лет двадцать пять; он работал библиотекарем, законченного начального образования не имел, но много читал, много думал над прочитанным и, хотя на первый взгляд ничем не выделялся среди других активистов, производил при более близком знакомстве впечатление незаурядного, самостоятельно мыслящего человека.

В прошлом году он провел свыше месяца в деревне уезда Хуайлай и принимал деятельное участие в борьбе с помещиками. Деревня давала ему то, чего он не мог найти в книгах. Он вырос в деревне, и его снова тянуло туда, несмотря на то, что последние десять лет он прожил в городе.

Узнав, что в Теплые Воды направляется бригада для проведения земельной реформы, он постарался попасть в эту бригаду, понимая, что участие в походе против помещиков даст ему большой опыт партийной работы.

Он охотно принял поручение товарища, Вэнь Цая — провести женское собрание, хотя и испытывал некоторую неловкость. Казалось, перед женщинами лучше бы выступить женщине, но в состав бригады входили одни только мужчины.

Рано утром, когда в воздухе еще веяло прохладой, он отправился к председательнице Женского союза, на западную окраину. По обе стороны переулка тянулись глинобитные стены, под ними валялись отбросы, всякий мусор, нечистоты.

У ворот одного дома стояла женщина средних лет с обнаженной грудью; к ней жались двое грязных ребятишек, вокруг них вились мухи. Завидев Ян Ляна, женщина не ушла во двор и, как бы выжидая, повернулась к нему лицом; из-за ее спины поглядывали на него и ребятишки. Ян Лян смущенно посмотрел на женщину и вместо приветствия спросил:

— Не скажешь ли, где живет Ли Чжи-сян?

Женщина не торопилась с ответом и улыбалась ему, точно знакомому:

— Может, к нам зайдешь посидеть?

— Попозже и к вам загляну. Сейчас я ищу Ли Чжи-сяна. А ты кто такая?

Все так же беспричинно улыбаясь, женщина снова повторила:

— Зайди к нам, посмотри, как мы бедно живем. Это дом Чжао, Чжао Дэ-лу, заместителя старосты. Ты уж, наверно, видел его?

— А ты из его семьи?

Глядя на плохо одетую, растрепанную женщину, с полосами грязи на руках, на детишек, точно выскочивших из лужи, Ян Лян почувствовал себя виноватым перед этой матерью и ее детьми. Ласково погладив ребятишек и спросив, дома ли Чжао Дэ-лу, он обещал на обратном пути непременно зайти к ним и поспешно ушел. Женщина крикнула ему вдогонку:

— Они живут рядом, за стеной.

Ли Чжи-сян уже ушел в поле, а Дун Гуй-хуа, в заплатанной безрукавке, с обнаженными, коричневыми от загара руками, окучивала виноградные лозы. Увидев человека в военной гимнастерке, она сконфуженно улыбнулась и, не зная, с чего начать разговор, только спросила:

— Позавтракали уже?

— Нет еще. Ты Дун Гуй-хуа? Я к тебе по делу.

— Да? — Дун Гуй-хуа подошла поближе.

— Тебя известили, что на сегодня вечером назначено собрание женщин?

— Да, но у нас в Женском союзе еще не знают, как проводить собрание. Никто не умеет говорить.

— Беда невелика. Если женщины стесняются выступать, больших собраний пока созывать не будем. Соберем всего несколько человек. Как, по-твоему? Потолкуем сейчас с тобой, обсудим, что нужно сделать.

Ян Лян уселся у двери на ступеньке земляного крыльца.

— Ты еще не ел, я сейчас приготовлю что-нибудь.

Как он ее ни отговаривал, она убежала и скоро вернулась с чашкой жидкой каши из гаоляна.

— Поешь каши, — сказала она, передавая чашку Ян Ляну, — еда-то у нас неважная, не как у людей.

Она успела сменить старую безрукавку на свою единственную белую кофту.

Они заговорили не о женском собрании, а о простых житейских делах. Сначала Дун Гуй-хуа стеснялась, отвечала односложно, но потом разговорилась.

Прежде она жила под Шаньхайгуанем, натерпелась много горя. Ее первого мужа насильно забрали в солдаты японцы, он пропал без вести. Год был неурожайный, она с сыном едва перебивалась. Свекор продал ее странствующему торговцу. Но и тут ей не повезло: торговец заболел и умер. Спасаясь от голода, она вместе с другими беженцами попала в Теплые Воды. Теперь живет с Ли Чжи-сяном. Он, правда, бедняк, зато надежный и верный друг. Здоровье ее подорвано, но нужда заставляет выкраивать время и на подсобный заработок. Она шьет туфли. Это тоже подмога, хоть небольшая. Ее заказчики-соседи такие же бедняки, как и она. Готовая обувь кажется им недостаточно прочной. И по сыну она тоскует. Он остался у свекра. Теперь ему уже пошел одиннадцатый год.

Обычно сдержанная, Дун Гуй-хуа и сама не заметила, как рассказала Ян Ляну про свою жизнь. А он слушал ее так внимательно, будто близкий родной.

Она расспросила и его. Оказалось, что и Ян Лян рос без матери, крестьянствуя с отцом на участке в четыре му. Еще совсем юным он убежал из дому вместе со своим дядей, чтобы участвовать в революции. Уже несколько лет он не получает вестей от отца. Ян Лян — сам бедняк, и дом каждого бедняка — его дом. Он хочет, чтобы всем беднякам жилось легче. Тогда будет лучше и его родному отцу.

Дун Гуй-хуа слушала его сочувственно. Он стал ей еще ближе. Она решила еще раз покормить гостя и, как он ни отказывался, принесла ему холодной гаоляновой каши. Ян Лян, хотя и испытывал неловкость, поел с удовольствием. Дун Гуй-хуа нарезала тонкими ломтиками редьку, и он похвалил засол, чем очень порадовал хозяйку.

Теперь Ян Лян уже ясно понимал, что представляет собой Женский союз в Теплых Водах. Постоянных членов союз не имел: агитаторы просто ходили по домам и созывали женщин на собрания. На собрания ходили больше всего женщины и девушки из школы по ликвидации неграмотности. Союз избрал председательницу, заместительницу, нескольких организаторов и агитаторов. Но четких обязанностей у них не было, и со всеми делами обращались обычно к Дун Гуй-хуа. Практическая работа с женщинами велась в школе, которую считали лучшей в округе. Весной в школе поставили пьесу «Кнут деспота».

У жен бедняков не было времени посещать школу. Сначала их обязывали ходить на занятия, но эта мера ничего не дала. Те женщины, у которых не было досуга, все равно оставались дома. В школу ходили только зажиточные крестьянки. Кое-кто из женской молодежи охотно посещал собрания, но некоторые шли туда только по приказу родителей, чтобы выведать новости.

По словам Дун Гуй-хуа, женщины очень ревниво следили за тем, как делится конфискованное имущество, и горячо обсуждали, сколько и кому досталось земли. Они были рады каждой лишней метелке для кана, попадавшей в их руки. На собраниях они молчали, опасаясь неудачным словом навлечь на себя критику активистов. Зато после собраний они смело высказывали свои мнения, спорили до хрипоты, чуть ли не лезли в драку.

— Тетушка Дун, — ласково сказал Ян Лян, — я вижу, ты чуешь, где правда, и говоришь хорошо. Не зря они выбрали тебя в председательницы: ты много натерпелась в жизни и понимаешь страдания других. Только бедняк может защитить бедняка.

Ян Лян посоветовал ей не устраивать официального собрания, а созвать только группу жен бедняков и запросто побеседовать, узнать их мнение о людях в деревне и о деревенском активе.

Почувствовав в Ян Ляне человека верного, своего, Дун Гуй-хуа успокоилась. Сначала, когда он только пришел, она боялась, что он заставит ее организовать общее собрание да еще выступить на нем. Но он предложил провести с женщинами беседу и потолковать с ними так же непринужденно, как они только что говорили между собой.

Предложение Ян Ляна понравилось Дун Гуй-хуа, она знала, что и другие охотно примут его. От волнения на ее впалых щеках даже выступил румянец. Смутившись, она пробормотала что-то о знойной погоде. И действительно, солнце палило так нещадно, что даже в тени, на крыльце, было удушливо жарко.

Ян Лян еще раз коротко повторил, чего он ждет от нее, попрощался и направился к воротам. Тут он вспомнил, что обещал зайти в соседний дом, к семье Чжао Дэ-лу.