Кошмар Слэппи - Роберт Стайн

Слэппи услышал их шаги. Они направлялись к той комнате, где он сейчас находился.

Миссис Уоррен несла на руках Робби, баюкая, утешая и гладя его по головке. Мальчик тихонько всхлипывал и сосал большой палец. Но, похоже, он был невредим.

— Должно быть, я заснула, — оправдывалась Джорджия перед родителями Робби. — Мне очень жаль. Наверное… Наверное, кто-то про-брался в дом, пока я спала.

— Но кто? — взвилась миссис Уоррен. — И зачем?!

— В этом нет никакого смысла, — тряхнул головой ее муж. Он повернулся к Джорджии: — Тебе лучше уйти.

— Но… — запротестовала девочка.

— Бери пальто и ступай, — приказал ей мистер Уоррен. — Пожалуйста, уйди.

Джорджия направилась к шкафу, где висели пальто.

— Вы собираетесь позвонить моей маме? — спросила она робко.

— Не знаю! — резко ответил мистер Уоррен. — Я не знаю, как мне поступить. Слава богу, Робби цел и невредим.

— Его теперь будут мучить кошмары! — простонала миссис Уоррен, продолжая гладить пушистую макушку сына.

— Мне очень жаль, — тихо промолвила Джорджия со слезами на глазах. — Не знаю, что и сказать. Мне действительно очень жаль.

Она натянула свою накидку, схватила с кресла Слэппи и выбежала из дома.

Ливень на улице превратился в изморось. Деревья под холодным ветром шелестели.

— Кто это сделал? — плакала Джорджия, слезы текли по ее лицу, когда она шла по дорожке от крыльца Уорренов. — Кто? Кто? Кто?

У Слэппи на это счет сомнений не было. На мокрой земле пропечатались следы ботинок, шедшие вокруг дома. Следы маленьких ботинок. Следы Стеллы.

24

Через несколько минут Джорджия уже сидела на кухне, обхватив руками кружку с горячим шоколадом. Она глубоко дышала, заставляя се-бя подавить дрожь.

Слэппи валялся на кухонной стойке, там, куда Джорджия его бросила.

«Три добрых дела, — горько думал он. — Я совершил три добрых дела. Я уже должен быть в безопасности. Я уже мог быть свободным, быть дома. Но эта мелкая вредительница все загубила. Свела все мои усилия на нет. Еще один день коту под хвост, а я по-прежнему на нуле. Почему она так поступает со мной? Неужели Стелла настолько завидует сестре, что совершенно потеряла над собой контроль? Подвесить младенца на шторах… Я запросто бы сделал это, так, забавы ради… — размышлял Слэппи. — Но Стелла? По-видимому, она совершенно неуравновешенная. Просто чокнутая».

Миссис Буншофт стояла перед кухонным окном спиной к Джорджии и мягким, примирительным голосом разговаривала по телефону с миссис Уоррен.

— Что-то здесь не так, — уверяла она. — Джорджия никогда в жизни так не поступила бы. Она очень ответственная девочка. Здесь определенно что-то не так.

Через несколько минут она положила трубку и повернулась лицом к дочери.

— Боюсь, миссис Уоррен так до сих пор и не успокоилась.

— Я не делала этого, мама, — разревелась Джорджия, со стуком поставив кружку на стол гак, что горячий шоколад плеснул через край.

— Знаю, что не делала, — мягко ответила ее мать. Она покусывала нижнюю губу. — Уверена, что ты никогда не сделала бы ничего подобного, Джорджия. Но у тебя есть хоть какие-то догадки, кто это сделал?

Джорджия хотела глотнуть шоколада, но, поперхнувшись, отодвинула от себя кружку.

— Мам, ты не думаешь, что Стелла…

Миссис Буншофт вздохнула.

— Не знаю… В последнее время с твоей сестрой творятся какие-то странные вещи. Но тайком перебежать под дождем через улицу и под-весить малыша на шторах…

— После обеда она пристала ко мне с вопросом, куда я иду, — сообщила Джорджия. — Ей непременно нужно было знать.

Глаза миссис Буншофт задумчиво сузились. Потом ее взгляд тяжело опустился на Слэппи, все еще валявшегося на стойке.

— С тех пор как в доме появилась эта кукла… — начала она.

Джорджия захлопала глазами.

— Что? При чем тут Слэппи?

— …происходят такие ужасные вещи, — закончила ее мать. Она придвинула стул, села напротив дочери и сжала ее руки. — С тех пор как ты принесла в дом этого болванчика, с твоей сестрой происходит что-то неладное. Думаю, она и раньше тебе завидовала. Но с тех пор как ты принесла в дом эту куклу…

— Мама, ты не можешь в этом винить Слэппи! — запротестовала Джорджия. — Стелла никогда в жизни не интересовалась марионетками и чревовещанием. Никогда!

Миссис Буншофт, насупив брови, посмотрела на Слэппи.

— Джорджия, может, ты уберешь его на какое- то время? Ну, к примеру, спрячешь в чулан…

— Но, мама…

— Совсем ненадолго, — добавила миссис Буншофт. — Только до тех пор, пока нам не удастся привести Стеллу в себя. — Она вздохнула. — Если ее проблемой является твоя кукла, возможно, нам всем будет немного проще, если на какое-то время ты уберешь Слэппи.

«Ни за что! — подумал Слэппи. Его окатила волна ужаса. — Если они запрут меня в чулан, мне конец! Я покойник! Мне тогда ни за что не успеть совершить три добрых дела. И проклятие Джимми О'Джеймса покончит со мной навсегда. Ну что ж, в таком случае у меня нет выбора.

Я должен разобраться со Стеллой. Пока она отирается рядом и пакостит, у меня нет ни малейшего шанса».

— Мама, я сейчас не могу убрать Слэппи! — затрясла головой Джорджия. На глазах у нее выступили слезы. — Я так много работала над номером. Это просто несправедливо!

Миссис Буншофт выпрямилась. Вдруг стало заметно, как она измучена.

— Обещай хотя бы подумать об этом, ладно, Джорджия? — попросила она устало. — Уверена, ты тоже хочешь, чтобы у нас все наладилось. Подумай об этом.

— Хорошо, мамочка, — согласилась Джорджия. Она допила шоколад, подобрала со стойки Слэппи и направилась к себе наверх.

— Что же нам делать, Слэппи? С чего это мама решила всю вину взвалить на тебя? — спросила она его, поворачивая лицом к себе. — Ты ведь ни в чем не виноват.

Она аккуратно усадила Слэппи на пол в изножье своей кровати.

«Я-то знаю, что буду делать», — подумал Слэппи.

Он дождался, пока Джорджия заснула. Потом встал, сжал свои деревянные пальцы в тугие, твердые кулачки.

И направился через коридор к комнате Стеллы.

25

Бесшумно пробираясь в темную комнату, Слэппи обдумывал, как лучше покончить со Стеллой.

Удавить ее? Или задушить подушкой?

«Да, я злой, дальше некуда, — говорил он себе. — И тем горжусь. Кукольник, смастеривший меня, был злым колдуном. Так, по крайней ме-ре, было написано в его дневнике.

Я сделан из досок украденного гроба. А когда кукольник умер, все его зло переселилось в меня. Именно оно и поддерживает во мне жизнь. Зло и жизнь для меня — это одно и то же.