Погоня за сказкой - Юлия Григорьева

– Доброго дня, прекраснейшая, – сказал его светлость и завладел моей рукой, чтобы прикоснуться к ней губами. – Как же я рад видеть вас. Даже день, проведенный вдали от вас, подобен смерти.

– Однако вы хорошо выглядите для покойника, после одного дня, что не посещали нас, – улыбнулась я, и Онорат легко рассмеялся.

– Надежда на то, что я увижу вас, Ада, вернула меня к жизни, – ответил мужчина, не сводя с меня сияющего взгляда, и я смутилась.

Граф Набарро выпустил мою руку и отступил; я едва сдержала вздох облегчения. В гостиную вплыла матушка, на ее лице застыла непроницаемая маска, показывавшая, что ей вся эта затея не по душе. Онорат учтиво склонил голову и поцеловал ей руку, сделав вид, что не заметил матушкиной грубости. Мне стало за нее стыдно, и я сама взяла графа под руку, чтобы сгладить неприятный эффект.

– Молодец, Дульчина, действуй в том же духе, – услышала я папенькин приглушенный голос, – и Ада сама сделает разумный выбор.

Я обернулась и успела увидеть, как вспыхнула матушка, осознав слова папеньки, сердито взяла его под руку, и родители последовали за нами с графом.

– Я приложу все усилия, чтобы вы не заскучали, – тихо сказал мне его светлость.

– У меня нет повода сомневаться в ваших словах, Онорат, – ответила я, улыбнувшись.

У ворот нас ждала карета графа и два коня, статью которых я залюбовалась. Даже не смогла отказать себе в удовольствии и подошла к ним, с восхищением разглядывая. Спросив разрешения, я с огромным удовольствием погладила одного по лоснящемуся боку и только тут заметила, что седло на нем дамское.

– А кто же поедет на этом прекрасном жеребце? – спросила я, продолжая его гладить.

– Вы, – улыбнулся граф немного самодовольно. – Это ваш конь.

– Вы дарите мне этого красавца? – поразилась я и от неожиданности хлопнула в ладоши, как дитя.

Однако быстро спохватилась и смутилась, услышав смех графа.

– Нет, что вы, Онорат, – ответила я. – Я не могу принять такой дорогой подарок. Но не откажусь от удовольствия прокатиться на нем. Правда, наездница я неважная.

– О, нет, Ада, мой подарок – всего лишь желание угодить вам и не более, – поспешил меня заверить молодой человек. – Он ни к чему вас не обязывает, как вы могли такое подумать!

В этот момент подошли папенька с матушкой. По лицу мэтра Ламбера я поняла, что он знал о готовящемся подарке и одобрил его, потому что сейчас папенька широко улыбался, переводя взгляд с меня на графа.

– Прекрасный жеребец, – воскликнул папенька. – Достойный подарок от достойного человека.

– Подарок? – матушка встрепенулась. – Ада не может принимать такие подарки от постороннего человека, это неприлично. Если бы дар был от жениха, а уж тем более мужа, но приятель отца… Нет, это повлечет пересуды, – категорично закончила она.

Я склонялась к тому же, потому в этом вопросе приняла сторону матушки, повторив:

– Нет, Онорат, я не могу принять такой богатый дар.

– А я могу, – отчеканил папенька, и граф вновь заулыбался.

– Быть по сему, – сказал он. – Примите от меня в подарок, Ансель, сего жеребца. Надеюсь, и Ада не откажется хоть иногда прокатиться на нем.

– Не откажется, – заверил его папенька. – Моя дочь любит лошадей. А от этого красавца у нее уже глазки горят. – Он постучал тростью, на которую опирался, по носку сапога. – Однако недурно бы и в путь.

– Без сомнений, – поддержал его граф и приготовился помочь мне сесть в седло.

– Верхом?! – воскликнула матушка таким тоном, словно под моими ногами разверзлась преисподняя. – Это невозможно. Ада, в карету!

– Дульчина! – папенька редко повышал на матушку голос принародно, только когда всерьез злился на нее. – Уймись и иди в карету, – велел он.

Матушка порывалась еще что-то сказать, но мэтр Ламбер недвусмысленно указал ей на распахнутую дверцу, и матушка подчинилась, бросив на меня предостерегающий взгляд. Она просто не желала оставлять нас с графом наедине, это я поняла сразу.

– В путь, – велел папенька и тоже скрылся в карете.

Я же поставила носок туфельки на подставленные руки графа, но неловко покачнулась, когда опора под ногой ослабла, и едва не упала, однако меня подхватили. Чьи-то руки сжали меня слишком откровенно для простой поддержки, и сердитый голос, разом выбивший из меня воздух, произнес:

– Кто же так руки ставит? – и после этого обратился ко мне: – Вы не испугались, Ада? – Теперь голос его сочился теплотой, и от того я вовсе лишилась дара речи, просто покачав головой. – Надеюсь, конь без норова? – строго спросил господин лейтенант, взявшийся из ниоткуда, и, получив утвердительный ответ от его светлости, вновь обратился ко мне: – Я помогу вам.

И я взлетела в седло, даже толком не успев понять, как это произошло.

– Откуда вы тут взялись? – не удержалась я от вопроса.

– Откуда бы ни взялся, мое появление оказалось кстати, – чуть насмешливо ответил господин Литин, но тут же пояснил: – Мне стало известно, что вы покидаете Льено; хотел пожелать вам приятной прогулки. Рад, что успел вас застать.

Конечно, это происки матушки, откуда же еще господин королевский лейтенант мог узнать о нашем отъезде? Только от мадам Ламбер. Я бросила укоризненный взгляд на карету.

– Мое почтение, – прохладно сказал Дамиан графу Набарро, чуть склонив голову. Затем задержал на мне взгляд. – Вы надолго улетаете, милая бабочка?

– На три дня, – пролепетала я, чувствуя ужасную неловкость от такого интимного обращения.

– Я буду ждать вашего возвращения, – ответил Дамиан, улыбнулся мне и удалился.

Невольно проводив взглядом его широкоплечую фигуру, я обернулась к графу и заметила, что щеки его зарумянились, а на скулах ходят желваки.

– Онорат, я жду вас, – позвала я.

Его светлость легко прыгнул в седло и виновато посмотрел на меня.

– Простите меня, Ада, не знаю, как такое вышло.

– Вы просто волновались, и я без страха доверюсь вам снова, – с улыбкой ответила я.

– Однако вышло крайне неловко, – негромко произнес Онорат. – Я заглажу свою вину.

– Ах, оставьте, – отмахнулась я и тронула поводья.

Граф догнал меня, карета двинулась следом, и мы начали наш путь в загородное поместье его светлости. Я старалась не замечать любопытных взглядов, которые бросали на нас горожане. Не так часто девушка из нашего сословия следовала верхом, да еще и в сопровождении мужчины. Дворяне себе подобное позволяли, но среди среднего класса для передвижения женщины подразумевался экипаж. Но ежели папенька одобрил, то я не видела смысла отказывать себе в удовольствии прокатиться верхом. И теперь ждала, когда же Льено останется позади, чтобы можно было пришпорить коня и промчаться по дороге… хотя бы рысцой; галопировать для добропорядочной девушки, даже дворянки, – дурной тон. Не могу сказать, кто придумал это, но я и так уже подошла к пределу дозволенного, чтобы нарушать еще одно правило.

– Вы прекрасно держитесь в седле, Ада, – произнес Онорат, глядя на меня.

– Лесть ни к чему, – негромко рассмеялась я. – Я ужасная наездница, но верховую езду люблю и получаю от нее несказанное удовольствие.

– Это заметно по вашим сияющим глазкам, – ответил господин граф, и я смутилась.

Матушка время от времени выглядывала из окошка. Она не спускала с меня глаз, и это доставляло некоторое неудобство. Заметив, как я с досады покусываю губы, граф Набарро заговорщицким тоном сообщил:

– За пределами Льено мы сможем проехать через луга, а ваши родители доберутся по дороге.

– Но это будет неловко, – тут же ответила я, однако соблазн казался велик.

– Мэтр Ламбер мне позволил эту вольность, – с улыбкой добавил Онорат.

– Ежели папенька позволил, то я принимаю ваше предложение, – кивнула я и стала с еще большим нетерпением ожидать городских ворот.

Но и после ворот мы еще некоторое время ехали так же, однако теперь матушка начала еще и окликать меня время от времени. Я чувствовала себя несмышленым дитятей, и эта опека чрезвычайно тяготила. И лишь благодаря папеньке матушка вскоре угомонилась, но все равно зорко следила за нашим с графом выездом.

Неожиданно Онорат протянул руку, перехватывая поводья моего коня, и не успела я и ахнуть, как мы сорвались в самый настоящий галоп, уходя влево, и вскоре совсем скрылись из пределов видимости кареты.

– Ада! – матушкин крик донесся эхом.

А я смеялась от восторга, вновь единолично правя своим конем. Это было так великолепно! Если бы не ужасно неудобное дамское седло, то удовольствие было бы полным. Граф не сводил с меня взгляда, и это стало вскоре мешать. Мой смех затих, и я вновь смущенно потупилась, придерживая резвого скакуна. Конь недовольно фыркнул, но подчинился.

– Замечательное животное, – вновь похвалила я, чтобы что-то сказать.

– Он не сравнится с вами, – живо ответил Онорат, и теперь смутился он. – Простите, Ада, я не имел в виду, что сравниваю вас с конем, вас даже сравнивать невозможно… Ах, черт, – вконец запутался молодой человек, и я хмыкнула. – Я сегодня совсем растерян, простите меня великодушно. Едва не уронил, после сравнил с конем… Вы правы, Ада, это все проклятое волнение.