Названые братья. Степная Луна Белоголовых - Мария Зайцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так, все, времени нет, — окрик Янга прозвучал, словно щелканье хлыстом по потной лошадиной спине, — они сейчас поймут, что мы остановились, и придут глянуть, почему.
Раст, повинуясь жесту старшего брата, легко приподнял Ирри под мышки, а затем, когда она возмущенно завозилась, отказываясь вставать и разлучаться с Воронком, просто перекинул девушку через плечо, прихватил другой рукой ее небольшой, плотно набитый дорожный мешок и двинулся в сторону от дороги.
Янг остался рядом с Воронком, что-то ему серьезно втолковывая.
Волк понятливо скалился и иногда даже кивал здоровенной мохнатой башкой, словно человек.
— Нет, нет-нет-нет! — попыталась возмущаться Ирри, заливаясь слезами и не отрывая взгляда от двух фигур на окраине дороги, от которых ее очень быстро уносили, — пожалуйста… Пусть лошади сами! Пусть сами!
— Нельзя, чтоб сами, Луна, — миролюбиво прогудел Раст, аккуратно, бережно, но очень крепко придерживая ее за пятую точку одной лапой, — они сами недалеко убегут… А, значит, и те, кто за ними пойдут, вернутся скоро… А нам надо уйти так, чтоб не догнали, понимаешь? И не кричи, Луна, не надо…
Ирри только всхлипнула еще раз, потом еще… И в итоге, позволила себе зарыдать от беспомощности и тревоги. И понимания, что ничего, вообще ничего она не может сделать. Что все случившееся — из–за нее и ее глупых иллюзий и веры в честность людей… Какая честность может быть у тех, кто насилует женщин, пусть и стоящих ниже их по социальной лестнице? Никакой… О чем она думала, настаивая, чтоб этих офицеров отпустили?
И вот теперь ее ошибка, ее глупость может стоить жизни ни в чем не повинному Воронку… Да и Ирри сама с близнецами в опасности!
И единственное, что она может сделать в этой ситуации: не мешать мужчинам себя спасать.
Ирри перестала сопротивляться окончательно, сдавшись на милость жестких рук несущего ее неведомо куда Раста и привыкая к новой своей роли в жизни: роли груза, и, одновременно, источника возможных неприятностей.
Она тихонько и горько плакала, не забывая держаться за широкий кожаный пояс на брюках степняка и чувствуя, как от тряски и тяжести в животе, куда упиралось каменное плечо Раста, постепенно мутнеет в глазах.
Все же, переоценила она свои силы, с чего-то решила, что все выдержит… И вот оно, первое испытание, а она… Она ничего не может. Ни помочь, ни за себя постоять…
— Не плачь, Луна, — спокойно отозвался на ее сопение и слезы Раст, и тяжеленная лапа легко прошлась по бедрам, чуть крепче сжимая, словно он проверял, на месте ли она, реальна ли, — Воронок догонит… И все будет хорошо… Не плачь…
На этих словах Ирри и отключилась.
11
11
Сон был сладким. Таким… Волнующим, одновременно похожим на те, что иногда приходили к Ирри по ночам, особенно после первой и второй встречи со степняками, и не все же иным. Потому что в тех снах все было, пусть и крайне чувственным, но, тем не менее, немного нереальным. Фигуры, голоса, прикосновения… Сказочные, такие, как ей бы хотелось…
А этот сон отличался. В нем Ирри очень ярко ощущала тяжелое, взволнованное дыхание на своей коже, от которого мурашки разбегались волнами, и прикосновения, еле уловимые, едва заметные… Но такие остро-нежные, такие правильные, что все тело невольно начинало трясти, словно в болезненной горячке, и остановить это было невозможно.
Касания , скользящие, по рукам, обоим, одновременно вверх, затем вниз… По щекам, шее, спускаясь к груди…
И дыхание пропало. Причем, не у Ирри даже, она и без того не дышала практически, а то, чужое, тяжелое, что так будоражило и согревало одновременно.
Ирри невольно застонала, не желая терять его, вздохнула… И услышала над собой голоса, тихие-тихие, гортанные, низкие… Мужчины говорили между собой, и Ирри ни слова не понимала, просто слушала, почему-то наслаждаясь звучанием их.
А мужчины рядом с ней, судя по всему, прямо с двух сторон устроившись, ругались. Ирри не понимала смысла слов, но тон-то прекрасно распознавала.
Низкое, сдержанно-яростное рычание, резкие звуки, контрастом к предыдущему сладкому и правильному ощущению их рук на себе… До боли неприятный контраст, да. И он нарастал и нарастал.
Ирри, решив, что, если протянет еще чуть-чуть, то степняки, а в том, что рядом с ней именно они, сомнений не было, просто подерутся, открыла глаза.
Назревающая ссора тут же прекратилась, и на Ирри уставились две пары встревоженных голубых глаз.
Голубые… Такие яркие, такие пронзительные… Как она раньше не замечала?
— Луна… — ожил Янг и бережно дотронулся до ее щеки, убирая локон, — как ты?
Ирри хотела сказать, что нормально, затем хотела спросить, где они, потому что совершенно ничего не видела, кроме белеющих в полумраке лиц близнецов, но почему-то вместо этого спросила:
— А почему Луна?
Голос ее прозвучал едва слышно, но близнецы замерли, переглянулись, словно мысленно переговорили друг с другом, и затем Янг ответил, так же тихо:
— В степи луна — редко бывает… У нас очень высокое небо, знаешь… И на нем постоянно дымка. Так что степная луна — это подарок путнику. Знак того, что дорога будет легкой. Луна нам благоволит… И когда мы родились, шаман, как обычно предсказывая будущее детей тагана, увидел на нашем с братом пути необычную, очень яркую степную луну. И обещал нам великое будущее. Мы объединим под своей властью все тейпы, станем самыми великими таганами степи… Если сумеем найти и забрать себе свою луну. Он не объяснил, что это значит…
— И долгие годы мы жили, не думая об этом… — продолжил Раст, а его ладонь мягко легла на руку Ирри, согревая, даря обещание безопасности, — пока не встретили тебя, Луна.
Ирри могла бы ответить, что это бред — верить в предсказания какого-то язычника, что она, Иргерда Саввон — дочь генерала, пусть и казненного по ложному обвинению, от этого он генералом быть не перестал, и прошлое ее никуда не делось.
А еще она могла бы сказать, что будущее свое видела совершенно по-другому, и не собирается быть непонятно какой Луной для двоих степняков. И что это стыдно, порочно, неправильно, в конце концов!
