Шпион на батарейках - Валерий Гусев

В общем, рассказ дяди Сени был очень интересным. Фирма Хорькова в самом деле оказалась непростой. Снаружи, то есть на первом этаже, – контора конторой. А вот в подвале за стальной дверью с секретным замком работали какие-то другие сотрудники.

Сеня уже хорошо прижился, приспособился. Как только все сотрудники расходились по домам, а обслуга укладывалась в постели, Сеня принимался ждать. Ровно в полночь включался железный рыцарь и начинал бродить по дому. Сеня, чтобы не попасть в поле его зрения, пристраивался у него за спиной и бродил за ним следом. И попадал в такие помещения, в которые самостоятельно «по причине их запертости» проникнуть не мог.

Так Сеня забрался вслед за рыцарем в загадочный подвал. И на первый взгляд ничего там загадочного не было. Обычное офисное помещение, только без окон. И за хитрой дверью. Столы, рабочие кресла, компьютеры.

– И вот этот железный мужик все эти компьютеры перепробовал. Ходит, включает и все чего-то там смотрит.

Но в этой подвальной комнате одна стена представляла собой как бы стальной шкаф с несколькими дверцами.

– Правда, туда железяка не совалась. Она всё компьютеры перебирала. Дотошная она, я вам скажу, мальки. А вот что в этих ящиках – не знаю, не смог узнать. А любопытно. Может, позвать моего дружка по старой работе?

– Нельзя, – сказал я. – Это преступление.

– Так мы там ничего не возьмем. Только глянем – и все.

– Подержим и назад положим, – сказал Алешка. – А я и без вашего дружка знаю, что в этих ящиках.

– Ну так скажи. – Сеня очень удивился, как это так: знает, а молчит. Привирает малек, точно.

– Там деньги, – просто сказал Алешка. – Наворованные.

– Ты чё? – Сеня даже отодвинулся от него. – Чё такое лепишь-то?

– Ничего не лепишь! Сам подумай, дядь Сень. Вот у тебя есть подвал, а в подвале – железный шкаф со всякими замками…

– Ну и чё?

– Ну и чё ты там будешь прятать? Подшитые валенки? Или грязную посуду?

– Ну и сказал малек!

– Ты там будешь деньги прятать! – уверенно заявил «малек».

– Ты чё? У меня их нет, чтобы их прятать.

– А у него есть. И по телевизору говорили. Что деньги у всяких фирм стали пропадать.

– Ну так надо заявить! – Сеня решительно встал, будто прямо сейчас собрался в милицию.

– Не выдумывайте, – сказал я. – Это так не делается. Милиции основания для обыска нужны. А то такой скандал поднимется! Особенно если там не деньги, а старые носки. Надо папе намекнуть.

– Нужно дружку моему намекнуть, – понравилась Сене эта идея.

– Ага, а потом его посадят. Вам это надо?

– Это никому не надо, – согласился Сеня. – А что делать?

– Придется все-таки папе сказать, – вздохнул Алешка. – Пусть он в этом деле сам разбирается.

Меня эти слова сильно удивили. Небывалый случай, чтобы Алешка отказался от задуманного. Подозреваю в этом какую-то хитрость.

– Ладно, – сказал Сеня. – Мне пора на службу. Так что, может, дзинькануть дружку-то?

– Я подумаю, – произнес Алешка.

Он подумал. И сказал мне:

– Теперь, Дим, мне все ясно. И я знаю, что нужно делать. Идем к Стасику.

– А он нас прямо так и ждет! Давай хоть позвоним.

Алешка кивнул и снял трубку.

– Здесь Штирлиц, – сказал он решительно и резко. – Иду к вам. Включайте вашего Робика. На негласный обзор. – И Лешка положил трубку.

А я только и смог спросить:

– Он обалдел?

– Ни грамма. – И добавил загадочно: – Знает кошка, чье мясо съела.

А я обалдел. Но не признался и даже вида не показал.

– Да, – произнес я с умным лицом. – Идем на просмотр вечернего выпуска новостей. А Робик – это кто, собака? А чем он ее включает? Кошкиным мясом?

Алешка ласково взглянул на меня:

– Дим, какое у тебя умное лицо. – Помолчал чуть-чуть с опаской, но решился: – Прямо как у тети-Олиной Жучки. И такое же доброе.

Я не обиделся. Если человек не очень умный (не умнее Жучки), но при этом добрый – это не так уж плохо. Хуже, когда бывает умный злодей. Вроде Хорькова.

– Ну мы идем? – нетерпеливо спросил Алешка. – Или ты надолго задумался?

Мы пошли к Стасику почему-то через парк, берегом Самородинки.

– Козу проведать надо, – коротко и «понятно» объяснил Алешка. – Я за нее волнуюсь. Рожки да ножки.

– На берегах Самородинки, – важно сказал я, – серые волки не водятся.

– Там кое-что другое водится.

Вредный он бывает, однако. А на прибрежной лужайке, где дремала над вязанием бабуля и щипала травку ее козочка, Алешка еще вреднее оказался.

– Здравствуйте! – заорал он бабуле в самое ухо.

Она открыла глаза:

– Чего ты орешь? Я не глухая.

– Извините, не знал. Как ваше здоровье?

– А тебе-то что? – с подозрением спросила бабуля и покрепче вцепилась в недовязанный носок. Похоже, она нас не вспомнила. – Иди себе своей дорогой, а то козу на тебя натравлю.

– Кусается? – Алешка сделал вид, что сильно испугался. – Прямо зубами?

– Прямо рогами! Вот пристал.

– Удивительная у вас козочка – рогами кусается. А она у вас не терялась?

Лицо бабули стало очень внимательным, в глазах – беспокойство.

– А ты откуда знаешь?

– По телевизору говорили, в новостях. Что какая-то кусачая коза заблудилась в старом коллекторе. Не ваша?

– Наша. – Бабуля кивнула. – Пошла вон туда, – и она показала на большую бетонную трубу, из которой активно изливалась Самородинка, – напиться захотелось. И исчезла. Я ее два часа звала. В трубу орала.

– А что там в трубе-то?

– А ничего. Вода текет, и темнота кругом. И Анжелка копытами стучит.

И лицо у меня умное, и сам я довольно добрый, но этот безумный треп разозлил меня до крайности. Кусачая коза в новостях, труба в темноте, копыта стучат…

– Стасик с Робиком заждались, – ехидно напомнил я. – Робик уже включен. Разогрелся.

Алешка взглянул на меня с вопросом в глазах: неужели ты еще ничего не понял?

Ну, извините! Вот вы знаете все, что знаю я в этой темной истории. А вы что-нибудь в ней поняли? Вот и я – нет!

Не хватало еще на помощь Сениного дружка по прежним делам звать. И ведь как угадал! Алешка вежливо попрощался с бабулей (задав ей странный вопрос: «А как вы думаете, ей понравилось в старом, мокром, темном коллекторе? Она захочет еще раз туда заглянуть?») и, когда мы пошли дальше, сообщил:

– Надо Сене звонить. Насчет его дружка. – И сразу же поспешил: – Ты не беспокойся, Дим, он теперь квартиры не обворовывает, он сантехником работает. У него ведь руки золотые.

«А у тебя – голова!» – очень хотелось мне сказать, но я сдержался. Коза, робот, теперь еще и сантехник с золотыми зубами… то есть руками.

Стасик и правда нас заждался. Он даже освободил для нас место на тахте, переложив с нее книги и журналы на пол. Сам он сидел в кресле. Почему-то с маленьким пультом в руках.

– Ладно уж, – сказал он, – кое-что вам покажу, если вы такие умные.

– Это он такой, – показал я на Алешку. – Поэтому, если можно, не только показывайте, но и рассказывайте.

– Дим, сейчас увидишь – и все поймешь, – пожалел меня Алешка.

– Сначала смотрите, – сказал Стасик, – а потом спрашивайте, что непонятно. – И он нажал на пульте какую-то кнопку.

Сначала ничего не было, а потом на полке вспыхнул экран маленького телевизора. Такие в старину раньше были. Их через лупу смотрели. То есть через линзу.

На экране не появилось ничего особенного. Обычная деловая комната.

Стасик нажал другую кнопку. И комната как бы ожила. Она стала медленно поворачиваться всеми своими боками. Будто кто-то ее осматривал глазком видеокамеры. Рогатая вешалка. На ней красивый кожаный плащ. Сейф. Кожаный диван. Такое впечатление, что я где-то что-то такое когда-то видел. Или кто-то мне рассказывал.

Шикарный письменный стол. За ним сидит… Хорьков. Перед ним – небольшой портфель. Хорьков достает из него одну за другой пачки денег и выкладывает их на стол. Потом закрывает портфель, ставит его на пол и начинает укладывать деньги в сейф.

Стасик жмет еще одну кнопку на пульте. И знаете, что происходит? Изображение растет, как бы приближается, и видна рука Хорькова, набирающая цифры кода на сейфовом замке.

А потом опять медленно идет панорама кабинета. Сейф, письменный стол, рогатая вешалка с красивым кожаным плащом, кожаный диван.

– А на этом диване я спал, – спокойно говорит Алешка. – И этим пальтом укрывался.

Вот почему мне показался знакомым этот кабинет!

Стасик выключил «телевизор».

– А теперь вот что посмотрите. – Он берет другой пульт и включает другой телевизор. И на его экране точь-в-точь повторяется вся картина, которую мы только что видели. С плащом, вешалкой, диваном и с крупными цифрами сейфового кода. Неслабо!

– У этого Робика, – небрежно поясняет Алешка, – один глаз смотрит и показывает, а другой записывает.

Вообще-то это не очень хорошо. Подглядывание какое-то получается. Я даже нахмурился. Стасик это заметил:

– Все не так просто, Дима. Этот человек – мой прежний друг и мой самый большой враг. Он обокрал меня, он прервал мои работы. И я решил с ним расправиться. И подарил ему «в знак примирения» этого робота.